- Ночь же, - мрачно напомнил сзади Казарян. - Гробанемся, Саня.
Вместо ответа Смирнов, думая, что поет, заныл свою любимую:
- Мы ушли от проклятой погони.
Перестань, моя крошка, рыдать.
Нас не выдадут черные кони,
Вороных никому не догнать.
Но постепенно вздернутость чувств от мастерского выигрыша прошла, Смирнов вспомнил, что он старик, и установил для себя предельную крейсерскую скорость - восемьдесят километров, которая не утомляла. Отпустил мышцы, спиной и задом нашел оптимальную позу, оценил приборную доску, и, поняв, что теперь можно и не уставать, решил поговорить. Глянул через внутреннее зеркало заднего обзора на еле видимого в густой полутьме салона Казаряна, подмигнул ему и сказал:
- Нам бы его там вместе со всеми застукать, Рома.
- А ты уверен, что он с ними? - спросил Казарян.
- Почти.
- Вот именно - почти, - ворчливо прокомментировал Казарян.
- Почти - это оттого, что душа не принимает такой мерзости, - пояснил Смирнов. - А если по делу, просчитав всерьез и прикинув варианты, стопроцентно.
- О ком это вы? - робко поинтересовался Виктор.
- Об одном нашем бывшем знакомце, - расплывчато ответил Смирнов и добавил озабоченно: - Проверьтесь, ребята, ничего не забыли? Ребята проверились, и оказалось, что ничего не забыли.
- Нам долго еще? - спросил Виктор.
- Долго. Очень долго. Можешь поспать, - откликнулся добрым советом Смирнов.
- Не хочется.
- Тревожно? - догадался о Викторовом состоянии Казарян.
- Я просто в автомобиле спать не умею, - соврал Виктор.
- А я умею, - сказал Казарян и, предупредительно зевнув, разлегся на заднем сидении.
...Проснулся он потому, что "олдсмобиль" остановился. Не было уже ночи, в окнах машины серела предрассветная сумеречность.
- Где мы? - спросил Казарян.
- В тридцати верстах от Твери, - ответил Смирнов.
- А-а-а, - удовлетворенно промычал Казарян и опять закрыл глаза.
- На Волгу посмотри, балда! - посоветовал Смирнов и, открыв дверцу, с трудом выбрался из-за руля. Утренний холодок через открытую дверцу забрался в салон и ликвидировал сонный казаряновский уют. Казарян не то ахнул, не то опять зевнул, сел и тоже открыл свою дверцу.
Чуть внизу, сразу же за жидкими кустами мощно катила к Каспийскому морю еще охватываемая взглядом верхняя Волга. В предрассветном безветрии на ее поверхности не было ничего, что обозначало бы движение, но она неотвратимо катила и катила.
- В первый раз я ее такую узкую вижу, - признался Виктор.
- Господи, красота-то какая! - вдруг ощутил все Казарян.
- Волга, - подвел итог Смирнов, вздохнул и предложил: - А не перекусить ли нам?
Взявший на себя хозяйственное обеспечение операции Александр Петрович был щедр и предусмотрителен: в багажном отделении "олдсмобиля" находилась битком набитая продуктами объемистая сумка. Раскрыв ее, приятно удивились. И аккуратные бутерброды с чем хочешь, и овощи с рынка, и фрукты с юга, и водочка, и коньячок, и два громадных китайских термоса.
- Согреться бы не мешало, - вожделенно посматривая на бутылки, индифферентно поразмышлял вслух Виктор. Смирнов глянул на него и, снимая с термоса сверкающую крышку-стакан, охотно согласился:
- Сейчас согреемся.
И разлил по кружкам крепчайший, но уже пахнущий веником от долгой закупорки чай. Пожевав бутерброды и попив чайку, и вправду согрелись. Освободились от ночного оцепенения, захотели действовать, двигаться.
Двинулись. За Тверью по мосту переправились на левый берег Волги и въехали в нескончаемые сырые леса. Рассвело окончательно, но свет низкого солнца был только в вершинах леса, а внизу, в ущелье меж хвои, на дне которого тянулся неширокий асфальт, была глухая серость. И ни души кругом, ни жилья, ни звука человеческого. Дорога, деревья, узкое небо наверху. Лишь изредка по-хозяйски каркали недовольно пролетавшие крупные вороны.
- А мы туда едем? - обеспокоенно спросил Виктор.
- Куда туда? - захотел уточнений Смирнов.
- Куда нам надо.
- А надо ли нам туда? - философски заметил с заднего сиденья Казарян.
В общем, хорошо поговорили, скрывая друг от друга ощущение приближающейся с каждым километром их движения опасности.
- Господи, наконец-то, деревня! - обрадовался Виктор, увидев впереди разрыв в стене леса, в котором помещались темно-серые избенки.
Деревня эта была мертва. Она стояла в километре от шоссе, и они, проезжая мимо, увидели издалека, что окна всех домов наглухо заколочены такого же, как срубы, темно-серого цвета досками. Деревня эта умерла давно.
Дорога чуть поднималась к водоразделу. "Олдсмобиль" добрался до вершины, и они увидели солнце сегодня в первый раз. Оно слепило и радовало. Смирнов опустил светозащитный щиток и сбавил скорость. Спускались к болоту, через которое дорога шла по высокой насыпи. Даже не болото то было, так, вековые, уходящие за горизонт, заросшие древней нетронутой ряской черные лужи.
Бесконечная тоска и неподвижная безнадежность. И поэтому вновь возникший мрачный хвойный лес казался симпатичным и живым.
Руля левой, Смирнов правой подобрал с пола карту охотника и рыболова, офицерским глазом оценил нужный квадрат и оповестил томившихся спутников:
- Верст через десять-пятнадцать Сычевка.
- А на кой ляд мы в ней оказались? - выдал предполагаемый вопрос аборигенов Казарян.
- Дом покупаем. Теперь все дома норовят купить в сельской местности, - ответил Смирнов. - Ты покупаешь, Ромка.
- Покупать так покупать, - согласился Роман, а Виктор усомнился:
- Кто же в такой глуши дом покупает?
- Глушь, Витя, это когда бездорожье. А здесь цивилизация. Увидишь еще, сколько здесь ушлых москвичей поселилось, - наставительно развеял Викторовы сомнения Смирнов.
И, действительно, цивилизация. Село-поселок-городок Сычевка ловко расположился на высоком берегу неширокой, но глубокой и чистой реки. Часть домов - в большинстве с кирпичными первыми этажами - стояли, как положено стоять им в русском городе: фасадами к реке и к улице, ведущей вдоль реки. Одноэтажные избы же были обращены к реке задними дворами и огородами, как в деревне. А за главным порядком на второй улице, как прыщи, выскочили дурацкие советские пятиэтажки, соцпоселок, значит.
Миновав мост, "олдсмобиль" проехал по набережной и выбрался к центру, к пятиэтажкам. Но и там не стал задерживаться: скрылся в узком и кривом сельском переулке, идущем от центра и остановился. Смирнов глянул на часы. По городскому была несусветная рань: шесть часов утра, но бабы, в четыре выгнавшие коров пастуху, уже склонялись в огородах.
Вышли, размяли сильно затекшие от долгого сидения руки-ноги.
- Вы походите здесь, порасспрашивайте насчет где, как и что можно купить в предместьи или близких деревнях, - распорядился Смирнов.
- А ты? - поинтересовался Казарян.
- А я на травке полежу у ихнего почтамта. Интересно, когда почту привезут, а еще интереснее, кто за корреспонденцией наведываться будет.
Почтамт находился не в официальном загоне из трех домов - райкома, гостиницы и жилого дома для начальства, а на набережной, в дореволюционном еще домике почтмейстера. Смирнов, действительно, лег на травку, благо, чего-чего, а травки в Сычевке было предостаточно, и, дырявя от нечего делать искусственными зубами лист подорожника, принялся бездумно оглядывать окрестности.
В шесть сорок прибыл голубой фургончик с областным номером. Водитель, он же грузчик, он же экспедитор совместно с веселой толстой хозяйкой почты выгрузили пачки газет, ящики посылок, мешки с письмами. Хозяйка расписалась в бумажке, и фургончик уехал.
Ровно в семь у почты остановился камуфлированный газик, и из него выпрыгнули двое камуфлированных молодцев в черных беретах. Постояли недолго, посмеялись слегка (Смирнов успел щелкнуть японской малюткой-фотоаппаратом), вошли в дом и вскорости вышли оттуда с небольшим мешком. Быстро уселись в газик и отправились восвояси. Смирнов на всякий случай сфотографировал их задок с двухбуквенным номером и поднялся с травы.
У "олдсмобиля" оживленно колбасились местные мальчишки, пока еще только визуально изучая иномарку. На них-то Смирнов и рассчитывал:
- Привет, орлы! - приветствовал он младое племя.
- Здравствуйте, дядя, - робко откликнулся ближний, а дальний, нахальный, потому что дальний, требовательно и сурово поинтересовался:
- Машина-то ваша японская или какая?
- Американская, - уточнил Смирнов.
- А я что говорил?!! - завопил третий.
- У нее и передние, и задние ведущие? - робкий ближний был технически подкован.
- Ага. Как у газика, - подтвердил Смирнов.
- Ха, как у газика! - обиделся за "олдсмобиль" нахальный. - Тоже мне, сравнили!
- А что, газик - машина будь здоров, - не согласился Смирнов. Приемистая, верткая. Недаром на ней военные ездят. Вон я сейчас их у почты видел. С места взяли - одно заглядение.
- Это не военные, это - спецназ, - уточнил робкий эрудит.
- А что они у вас делают? Ловят кого-нибудь?
- Да не-е, - снисходительно пояснил нахальный. - Они у нас уж скоро год как стоят. Живут, тренируются себе.
- По квартирам, что ли, живут?
- Какой по квартирам! Где у нас их по квартирам разместить? Батальон же! - нахальному нравилось просвещать старого несмышленыша. - У них городок здесь.
- Прямо в Сычевке?
- Так нет! Три километра вверх по реке.
- А вы что здесь делаете? - вдруг обеспокоился робкий эрудит.
- Да вот, дом хочу купить. Хорошо у вас!
- В городе дома дорогие, - предупредил эрудит. - А вот, если в пустых деревнях...
- Мне бы у реки и чтобы лес рядом... - помечтал Смирнов.
- За спецназом есть одна деревня. Еще километра четыре. Но дорога! Сейчас-то проехать можно, когда лето. А осенью, зимой и весной только пешком, - рассказал нахальный и вернулся к особо взволновавшему его вопросу: - А он бензина много жрет?