(1649–1712)
Видимость
Сну подобно бытие —
Мчится, как вода в ручье.
Кто возропщет на сие,
Чей могучий гений?
Люди тратят годы, дни
На восторги, но взгляни —
Что приобрели они,
Кроме сновидений?
Счастья не было и нет
У того, кто стар и сед, —
День ли, час ли —
Глянь, погасли,
Унеслись в потоке лет.
Плоть, вместилище ума, —
Лишь непрочная тюрьма,
Все для взора
Меркнет скоро,
Впереди — одна лишь тьма.
К прелестным песням девицы Аппелоны Пинбергс
Когда сиянье небосклона
Явилось над земное лоно,
Запела нежно Аппелона.
Ночные грезы, где вы?..
Звучала песня девы,
Рассеивая мрак, —
В то время, как
В природе песнь росла своя:
Трель соловья.
Он с песней девы спорил,
Ей вторил —
Не сестре ль?
За трелью трель,
Их —
Тьма!
Свистал,
Цокал.
Тих
Весьма
Стал
Сокол —
Нет хищника известней,
Но и он пленился песней!
Ко тверди голубой
Наперебой
Рвались напевы
Соловья и девы,
Нежно, властно
Не смолкая.
О Боже, сколь прекрасна
Песнь такая!
Приход рассвета
Тебе, прекрасному, привет,
Златых палат посол, Рассвет,
Что постучался в ставни;
Не медли, друг мой, за окном,
Войди, благослови мой дом,
Ты мой знакомец давний.
Ты приглашения не ждешь,
Легко и весело грядешь,
Пришелец издалече, —
Покуда в сумраке стою,
Стучишься в комнату мою
И радуешься встрече.
Тебе во всем подобен тот,
Кто водворил на небосвод
Главнейшее светило, —
Кто ждет в предутренней тиши
Пред ставнями моей души,
Не угашая пыла.
Кто я такой? О скорбь, о страх —
В гнилом дому червивый прах,
И мною ад заслужен, —
Но ждет Господь у этих стен,
Не мыслит он, что я презрен,
Что я ему не нужен.
Войди же нынче, как вчера,
Посланник вечного добра,
Столь робкий поначалу, —
Неси благую весть сюда,
Что все заблудшие суда
Ты приведешь к причалу.
Виллем Билдердейк(1756–1831)
Сверчок
Чудесно бытие
Твое:
Порою сенокосной
Ты, славный полевой сверчок,
С травинки нежной на сучок
Спешишь за каплей росной.
Пшеничное зерно
Давно
В амбары лечь готово;
Ты слышишь — в поле серп звенит,
Ты малой долей будешь сыт
Обилия земного.
На жатве, в молотьбе
Тебе
Крестьяне услужают:
И твой веселый разговор,
И звонкий лягушачий хор
Их уши ублажают.
Ты не взыскуешь бед, —
О нет! —
Как злобные невежды,
Спешишь высоко ты вознесть
О лете радостную весть,
Селянам дать надежды.
Заслушались, любя,
Тебя
Бессмертные богини,
Венерой ты благословен,
Напевом чистым слух камен
Ты услаждаешь ныне,
Не прерывай игру!
В миру
Удела нет чудесней:
Ты, малая земная тварь,
Взнесен над смертными, как царь,
И продолжаешь песни.
Совесть
Что ты еси? Творца премудрая забава?
Непостижимости незыблемая суть?
Тебя приносит ночь, — ты рвешься к нам прильнуть
И нам продиктовать — что право, что неправо.
Ты, эфемерная над бездной переправа,
Что ты еси, вещай! В тупик ведущий путь?
Вращенье шестерен, что не дает уснуть?
Томлений и надежд всечасная облава?
Где пребываешь ты? Внутри или вовне?
Царишь ли наяву? Мерещишься ли мне?
Иль отраженье ты чужих страстей, не боле?
И до ответа мне Всевышний снизошел:
«Я есмь все то, что есть, и совесть — мой глагол,
И он гласит тебе: страшись Господней воли».
Эверхард Йоханнес Потгитер(1808–1875)
Матильда
Голос лютни тихострунной
Прозвучал Матильле юной
Сквозь вечернее окно:
Не закрыты была ставни,
Схлынул вал жары недавней,
Так прохладно, так темно!
Ветерок скользил над нею,
Гладил волосы и шею,
Гладил плечи, осмелев,
И струились из прохлады
Сладкозвучные рулады
И пленительный напев.
Под окно из лунной пущи
Вышел юноша поющий,
Посреди ночных теней
Дерзостно представши взору, —
В дом, за шелковую штору,
Пожелал проникнуть к ней.
Все же деве было ясно,
Что впускать небезопасно
По ночам певцов к себе.
Сердце тает, словно свечка:
Береги свое сердечко,
Не ответствуй их мольбе!
Но стоял певец влюбленный
На лужайке на зеленой,
С лютней звонкой на весу, —
Он не пел: «Склонись поближе!»
Не шептал: «Впусти, впусти же!»
Нет, он пел ее красу.
Пел певец: «Какие брови!
Как сдержу волненье крови,
Если на уста взгляну?
Каждый взгляд ее недаром
Полон сладостным нектаром!»
Как не подбежать к окну?
Пусть доказано бесспорно,
Что весьма любовь злотворна,
Преисполнена тщеты —
Но как сладостно, как славно
Слышать, что на свете равной
Не найдется красоты!
И в окно она взглянула,
И мигнула, и кивнула,
И, смущения полна,
Опуская взоры долу,
Напевая баркаролу,
Закружилась у окна.
Но певец, упрям и зорок,
Видел: меж оконных створок
Показалась щель как раз…
Хрустнул куст, расцветший пышно.
Кто в окно скользнул неслышно —
Неизвестно. Свет погас.
Солдат егерского полка
Эх, егерек, бедняга,
Седеющий солдат,
Слуга того же флага,
Что сорок лет назад!
Ты хворями тревожим,
Но койка в доме Божьем
Не для твоих седин, —
Твой жребий безотраден,
Казенный кошт не даден,
Ты брошен, ты один.
Пускай трешкот разгромлен,
Влекомый бечевой, —
Неужто так же сломлен
И дух высокий твой?
Питомцы неудачи,
Вы вдоль дорог, как клячи,
Влачитесь, егерьки,
Шагаете без счета —
Помог бы вам хоть кто-то,
Да, видно, не с руки.
Упрямый, седоглавый,
Плетешься тяжело;
Со дней военной славы
Две сотни лет прошло
Голландия, свободной
Воспряв из пены водной,
Поднять могла в гербе
Ветрило с бечевою, —
Отмстившая с лихвою,
Благодаря тебе!
Страна копила силу
Врагам наперекор,
Канату и ветрилу
Покорствовал простор,
Был величав и четок
Приказ луженых глоток,
И барки строем шли
Вдоль берегов прекрасных
Земель новоподвластных
И вдоль родной земли!
Но неудачный жребий
Нам выпал в те года,
Зашла, как видно, в небе
Счастливая звезда.
Упрямо шли к победе
Чванливые соседи —
Поди, останови!
Хвала тебе, бедняге!
Лишь ты огонь отваги
Сумел сберечь в крови.
Эх, егерек, не ты ли
Отчизне был слугой?
Ты дряхнешь, ты в могиле
Стоишь одной ногой.
Но есть иное благо,
Есть честь и гордость флага,
И вновь грядет рассвет:
Над крепостною башней
Не свял еще вчерашний
Венец твоих побед!
Еще настанет битва,
Ты первым будешь в ней, —
Да сбудется молитва
Твоих тяжелых дней!
Былые помни войны,
Храни огонь, достойный
Наследья твоего, —
И в старости превратной
Блюди свой опыт ратный,
Живое мастерство!
Эх, егерек убогий,
Эх, егерек седой!
Озарены дороги
Счастливою звездой!
И вдаль с тобою мчится
К рассвету колесница,
Ты, гордый и прямой,
Стоишь в мундире новом,
Стоишь в венке лавровом —
Прими же грошик мой!
Так и этак
О, радость юного огня, Почтеннейшие! Навсегда
Когда, усилий не ценя, Умчались юности года, —
Я в горы шел, — когда меня Как их воспомню без стыда
Манили кручи, — И сожалений?
Чтоб там, в тени густой сосны, В конюшне стоя без седла,
Познать величье вышины, Была лошадка весела,
Где с осени и до весны Она не грызла удила
Гнездятся тучи. В горячей пене.
Воистину бывал я рад, Сияли зеленью леса,
Когда летел на землю град, Сверкала на траве роса,
Небес багряный маскарад Мне улыбались небеса
Мне был по нраву, — В начале мая,
Но гром стихал, редела мгла, Так звонко пели соловьи,
Заря благую весть несла: Но мне хотелось в забытьи
Ушла зима, весна сошла Оплакать горести свои
На мир по праву! Весне внимая.
О, встреча с морем и волной, Быть может, мне претил покой,
Когда палит июльский зной Я рвался в море сквозь прибой,
И жаждет лист во тьме ночной Меня над бездною морской
Почуять влагу, Валы качали;
Но вал морской к прибрежью льнет, Вернувшись, я лишался сил,
Прибой под скалами ревет, — Меня смущал мой юный пыл, —
Веди ладью в водоворот, В забавах я не схоронил
Яви от вагу! Свои печали.
Как юный бог, спеша вдохнуть Звенел смычок в вечерний час,
Грозу в подставленную грудь, Шли косари в веселый пляс,
Плывешь, победоносный путь Неужто счастье каждый раз
Во тьму нацеля, Лишь в танцах было?
Чтоб без руля и без ветрил Благоухал высокий стог,
Скользить, покуда хватит сил, В нем до зари проспать я мог
Лететь, покуда не испил А на хрустальный ручеек
Весь кубок хмеля! Луна светила.
О, роскошь — в поле иль в лесу Порой из ближнего села
С ружьем тяжелым на весу Навстречу мне девчонка шла,
Умело выследить лису — Тропа всегда узка была
Хвала добыче! Среди пшеницы,
А если крупно повезет — А нынче — сколько ни шумят
Под вечер сбить тетерку влет, Цветы, но их покров не смят,
Кто в восхищенье не придет Навек увял роскошный сад
От доброй дичи? Моей денницы.
О, роскошь юношеских лет, Чуть свет с постели я вставал,
Когда вела меня чуть свет Скорей, чем рог к охоте звал
За раненым самцом вослед Но нет, я весел не бывал,
Тропа оленья, Охотясь в чаще, —
О, как он взоры мне ласкал, Печально брел по лесу я
И посреди отвесных скал И слышал только гром ружья,
Величья гибели искал, И крики соек у ручья,
А не спасенья! И стон щемящий.
Крыла у юности легки: О чем я думал в те года?
Как сладостно надеть коньки При свете солнечном всегда
И с ветром наперегонки Зеркальная равнина льда
Лететь свободно, Всего чудесней, —
Бежать по брызжущему льду, Звенела песня над катком:
Забыть печаль на холоду, «Взгляни кругом, беги бегом», —
В философическом бреду Но не томился ль я тайком
Не гнить бесплодно! При звуках песни?
О, как сверкает окоем, Нет, много лучше было мне
Когда с подружкою вдвоем С друзьями — иль наедине —
То спуск встречая, то подъем, Сидеть в домашней тишине
Скользишь с опаской, И беззаветно
И на бегу почуешь вдруг Внимать живительный родник
Касание горячих рук, В словах проникновенных книг,
И, слыша шуточки вокруг, Последних истин каждый миг
Зальешься краской. Взыскуя тщетно.