Ниже уже упоминалось о том, что мать Магомета была не одной с ним веры. Как дочь сербского князя, она, по всей видимости, исповедовала христианство. После похорон Мурада она вернулась на родину. Лет ей было около пятидесяти. Церемониймейстер Франза, наделенный широчайшими полномочиями, был отправлен в Адрианополь с предложением брачного союза между его величеством императором и матерью-султаншей. Видимо, на этот отчаянный шаг греков толкнули страхи и неопределенность положения.
Кроме того, умудренному опытом дипломату было доверено еще одно поручение, которое на первый взгляд не требовало особых тонкостей и ухищрений. Жил в Константинополе некий беженец по имени Орхан — о прошлом его было известно немного, за исключением того, что он доводился внуком султану Сулейману. Когда-то — видимо, в правление Иоанна Палеолога — принц этот появился в греческой столице в качестве претендента на титул султана; претензии его, судя по всему, были сочтены не совсем безосновательными, поскольку он стал предметом отдельного договора между Мурадом и тогдашним правителем Византии: первый обязался выплачивать второму ежегодно некую сумму, взамен на что тот должен был удерживать беглеца у себя.
Так вот, что касается этого загадочного человека, совет порешил, что настал благоприятный момент попросить об увеличении суммы выплат. Посланнику Франзе были даны соответствующие указания.
В Адрианополе официального посланника приняли с лестным отличием. Разумеется, первым делом он нанес визит великому визирю Халилю-паше — читателю не помешает запомнить это имя: оно не только появится вновь на наших страницах, но и принадлежит реальному историческому персонажу. Дабы продолжить знакомство с ним, добавим, что он был ветераном государственной службы, представителем почтенного семейства, в котором должность визиря давалась едва ли не при рождении, и другом греков — видимо, благодаря давней близости к Мураду, — хотя сам он и претерпел от них немало унижений. Халиль посоветовал Франзе не поднимать вопроса о выплатах. Его повелитель, заявил он, совсем не боится Орхана: если последний предъявит какие-то претензии на трон, разговор с ним будет короткий. Франза пренебрег этим советом. Он напрямую направил Магомету свои предложения и был поражен мягкостью и обходительностью последнего. Скандала не воспоследовало. Более того, предложение о браке было передано матери-султанше с самыми благосклонными комментариями, да и просьба о выплатах не была отвергнута; решение лишь было отложено. Франза довольно долго пробыл в турецкой столице, радуясь оказанным ему почестям и еще более — умонастроению нового султана.
Посланник пришел к выводу, что молодой правитель — воплощенное миролюбие. Все те часы, которые он не отдавал трауру по своему венценосному отцу, он изучал планы нового дворца, — возможно, среди них была и семиэтажная башня — павильон Джиханнюма, который он впоследствии построил в Адрианополе.
Насколько было бы лучше и для доверчивого хозяина Влахернского дворца, и для всего восточного христианства, если бы в одну из ночей, проведенных в мусульманской столице, легковерный Франза смог взглянуть на любезного молодого правителя! Он обнаружил бы его в покое, накрепко замкнутом от посторонних глаз, за слушанием составленного индийским князем гороскопа, подтверждавшего, что настал благоприятный момент для начала войны с Византией.
— И вот теперь, о повелитель, — услышал бы он слова князя, после того как последняя из множества таблиц была просмотрена в десятый раз… — теперь мы готовы к главному. Если не ошибаюсь, мы сошлись на том… — это была не просто уважительная фигура речи, ибо надлежит помнить, что Магомет и сам был умудрен в сложном и тонком искусстве толкования планет, — мы сошлись на том, что, поскольку повелитель сам объявит эту войну, ему надлежит дождаться наиболее благоприятного положения асцендента, планета или планеты должны находиться в нужном месте или в должном сочетании, соответствующими планам повелителя; мы сошлись на том, что властитель Седьмого Дома — это император Константинопольский; сошлись и на том, что, дабы превозмочь своего соперника-императора, вам необходим асцендент в Доме одной из высших планет — Сатурна, Юпитера или Марса.
— Юпитер подойдет лучше других, о князь, — заметил Магомет, глубоко заинтересованный. — Притом что сам я предпочитаю Марс.
— Мой повелитель и здесь прав. — Гадатель помедлил, а потом, с почтительной улыбкой и кивком, пояснил: — Я едва не сказал, что мой повелитель всегда прав. Хотя некоторые гадатели предпочитают иметь асцендентом Скорпиона, поскольку он есть непреложный знак, мне лично ближе Марс; а потому именно на нем сосредоточил я все свои наблюдения, подыскивая время, когда он будет укреплен неизмеримо лучше, чем властитель Седьмого Дома, равно как и поднят выше его на нашей карте небесного свода.
Магомет подался навстречу князю и настойчиво произнес, причем глаза его ярко блестели:
— Открой главное — время, время, князь! Вычислил ли ты его? Не приведи Аллах, если слишком скоро! Столько еще предстоит сделать — столько требуется приготовлений!
Князь ответил с улыбкой:
— Перед повелителем поле славы, предназначенное ему волей самой судьбы, а потому меня не удивляет, что повелителю не терпится начать жатву; однако, — тут лицо его посерьезнело, — даже тем из людей, кто стоит превыше других, не следует забывать, что пути планет определяются волей одного лишь Аллаха… — Указав на вычисления в таблице, лежавшей по правую руку, он продолжал: — Этот асцендент позволяет повелителю начать войну в следующем году.
Магомет выслушал, крепко сжав руки, — казалось, что ногти впиваются в мякоть ладоней.
— Назови день, князь! Назови день и час! — воскликнул он.
Глядя на вычисления, князь ответил, будто бы основываясь на них:
— В четыре часа двадцать шестого марта.
— Какого года?
— Тысяча четыреста пятьдесят второго.
— Четыре часа двадцать шестого марта тысяча четыреста пятьдесят второго года, — медленно повторил Магомет, как будто записывая и выверяя каждое слово. А потом вскричал истово: — Нет Бога, кроме Бога!
Дважды пересек он комнату, а потом, видимо не желая, чтобы в этот момент его видел хоть кто-то, вернулся к князю:
— Разрешаю тебе удалиться, но будь рядом, если тебя позовут. В этом дерзновенном начинании кто достоин звания моего первого помощника более, чем посланник звезд?
Князь с поклоном удалился.
В конце концов ожидание утомило Франзу, кроме того, его призвали обратно в Константинополь; он оставил оба дела в руках посла, которому приказано было не упускать ни малейшей возможности довести их до успешного завершения. Через некоторое время Магомет отправился в Азию на подавление восстания в Карамании. Грек следовал за ним по городам и лагерям, пока султан не устал от этого преследования и не призвал его однажды вечером к себе в шатер.
— Передай моему доброму другу, императору Константинополя, твоему повелителю, что кадин Мария отказывается от предложения о браке.
— И что же, повелитель, — проговорил посланник, задетый краткостью этого ответа, — благородная госпожа не снизошла до объяснений?
— Она отказывается — и это все.
Посланник спешно отправил этот ответ с гонцом в Константинополь. Впервые он позволил себе выразить сомнения в искренности турка.
Он оказался бы куда мудрее и стократ полезнее своему повелителю, если бы мог слышать еще одну беседу между Магометом и индийским князем.
— Сколько еще мне сносить этого пса-гяура? — гневно вопросил султан. — Мало того что он докучал мне в моем дворце и последовал за мной в поле, теперь он отравляет мой хлеб, гонит сон от моего изголовья, лишает меня времени для молитвы. Сколько, я спрашиваю?
Князь спокойно ответил:
— До двадцать шестого марта тысяча четыреста пятьдесят второго года.
— А если я его окончательно утихомирю, князь?
— Его хозяин пришлет на его место другого.
— Да, но я получу передышку! Хоть сколько-то дней в покое — сколько-то ночей безмятежного сна!
— Завершил ли повелитель счет населения? Полны ли его арсеналы? Готовы ли его корабли, мореходы, воины? Собрал ли он необходимую сумму денег?
— Нет.
— Повелитель считает, что нам нужны пушки. Нашел ли он оружейника себе по вкусу?
Магомет нахмурился.
— Я сделаю повелителю предложение. Сочтет ли он разумным дать незамедлительный ответ на предложение о браке, оставив вопрос о выплатах открытым, — тогда он получит некоторое облегчение, но сохранит влияние на императора, которому безанты сейчас нужнее, чем спутница жизни.
— Князь, — стремительно ответствовал Магомет, — когда будешь выходить, пошли сюда моего секретаря.
— Немедленно отправь гонца к посланнику моего константинопольского брата. Я приму его незамедлительно.
Эти слова были сказаны секретарю.
Теперь посланнику было что сообщить — сведения, изложенные выше. К своему сообщению он мог бы правдиво добавить, что человек, именующий себя индийским князем, по сути, занял место великого визиря, хотя титул и сохранился за Халилем.
Эти переговоры, не принесшие, как ни прискорбно, никаких результатов, тянулись более полугода. Но оставим их на некоторое время, вернемся в Константинополь и посмотрим, не удалось ли императору успешнее разрешить внутреннюю проблему, которую именовали «наследством».
Глава IIСПОЛОХ ИЗ МОГИЛЫ ИГУМЕНА
Свирепый пожар оставил широкий след на двух из холмов города, остановившись у садовой стены перед восточным фасадом Влахернского дворца. Как он вспыхнул, сколько зданий уничтожил, сколько народу погибло в пламени и в битве против него пытались исчислить еще много дней, но безуспешно.
Для вспомоществования оставшимся без крова Константин открыл свою личную казну. Кроме того, он лично руководил разбором зловещих завалов в обугленных кварталах, и, вдохновленные его примером, все жители внесли свою лепту в этот скорбный труд. Когда Галата, забыв о давних распрях, оказала помощь деньгами и прислала рабочих на помощь своей соседке, показалось, что давно забытый век братства во Христе того и гляди вернется. Но — увы! Единство, порожденное великими страданиями, столь дивное отдохновение от привычных склок, столь редкостное напоминание об ангельском дружестве и небесной гармонии, растаяло — и не постепенно, а в мгновение ока.