линить, использовать для подготовки. Он мог позволить себе безмятежность.
— Повелителю еще многое предстоит сделать, — произнес он.
— Когда, о князь? Сейчас?
— Ему надлежит думать и действовать так, будто Константинополь является его столицей, временно оказавшейся в чужих руках.
Слова эти явно привлекли внимание; трудно было сказать, какие именно чувства отразились на лице у Магомета. Пусть читатель вообразит себе слушателя, который только что воспринял нечто новое, бесконечно для него важное.
— Ему надлежит до тонкостей изучить этот город, — продолжал еврей, — его улицы и здания, чертоги и укрепления, сильные и слабые места; его жителей, торговлю, международные отношения; характер его правителя, ресурсы и политические предпочтения последнего; его повседневную жизнь; его клики и кланы, его религиозные партии, а главное — ему надлежит взращивать разногласия между латинянами и греками.
Вряд ли хоть что-то из предыдущего произвело на Магомета столь же сильное впечатление. Мало того что в нем угасли последние сомнения касательно мудрости говорившего, в нем одновременно вспыхнуло бесконечное им восхищение, а ведь даже самому неискушенному начинающему исследователю человеческой природы известно, что к тому, кто нас восхищает, мы почти неизменно испытываем доверие.
— О! — вскричал Магомет. — Сколько бы я совершил, сам находясь там!
— Воистину, повелитель, — подтвердил с улыбкой его коварный советчик. — Но как властителям удается оказываться во всех местах одновременно?
— У них есть посланники. Но я пока не властитель.
— Пока не властитель. — Говоривший подчеркнул первое слово. — Тем не менее официальный представитель — это одно, а тайный соглядатай — другое.
Голос Магомета понизился почти до шепота:
— И ты готов стать таким соглядатаем?
— Мое дело — смотреть по ночам на небесный свод, а вычисления займут все дневные часы. Надеюсь, что повелитель в мудрости своей не сочтет мой отказ за дерзость.
— Но кто же подходит на эту роль? Назови мне его имя, князь, и чтобы он был не хуже тебя.
— Есть даже лучше. Прими во внимание, повелитель, что задача эта долговременная и может растянуться на годы.
При этом напоминании лоб Магомета перерезали морщины.
— Человек, на которого она будет возложена, должен проникнуть в Константинополь и поселиться там так, чтобы на него не пало и тени подозрения. Он должен быть хитроумен, рассудителен, искушен в светских манерах и в воинском искусстве, высокороден и способен к проявлению отваги, ибо ему придется не только покрасоваться на Ипподроме, но и стать завсегдатаем во дворце. Помимо прочих свойств, он должен найти способ служить императору и в опочивальне, и в зале совета — словом, стать его правой рукой. Крайне важно, чтобы между ним и моим повелителем не было никаких тайн. Понятно ли я выражаюсь?
— Имя, князь, назови его имя!
— Повелитель его уже назвал.
— Я?
— Не далее как сегодня повелитель говорил о нем как об истинном сокровище.
— Мирза! — воскликнул Магомет, хлопнув в ладоши.
— Мирза, — подтвердил князь и без паузы продолжал: — Отправь его в Италию, а потом пусть явится в Константинополь, сойдет с галеры, облаченный в римские одежды и увенчанный подходящим итальянским титулом. Итальянский он уже знает, в вере тверд, воинской славой отмечен. Никакие дары деспота, никакие искусы света не смогут поколебать его верности — повелителя он боготворит.
— Мой слуга произвел на тебя столь сильное впечатление, князь?
Князь, приняв это утверждение за вопрос, ответил:
— Или не провел я с ним целую ночь в Эль-Зариба? Или не видел, какому испытанию подверглась его вера у священного камня? Или не слышал из уст самого повелителя, что, памятуя о своем наипервейшем долге, он проигнорировал мой запрет, касающийся звезд?
Магомет встал и вновь заходил по комнате.
— Есть в этом предложении уязвимое место, князь, — произнес он, внезапно остановившись. — Мирза давно стал частью меня: без него я чувствую себя другим человеком.
Еще один проход — и Магомет, похоже, смирился с неизбежным.
— Давай на сегодня закончим, — предложил он. — Вступать в игру необходимо, но прежде надлежит обсудить все ее условия. Останься со мной до завтра, князь.
Князь вспомнил про императора. Вполне вероятно, дома его ждало послание от этой венценосной особы, доставленное по ходу дня.
— Верно, совершенно верно, и такое приглашение для меня — великая честь, — отозвался он с поклоном. — Однако я не должен забывать о том, как быстро сплетни распространяются по Константинополю: уже завтра повсюду, от королевского двора до базара, разлетится весть о том, что княжна Ирина и индийский князь вынуждены были искать спасения от бури в Белом замке. И если станет известно, что Магомет, сын великого Мурада, в то же время находился в замке, можно сказать заранее: в городе возникнут самые нелепые подозрения. Нет, повелитель, полагаю, нам с княжной следует отбыть обратно, как только стихнут волны.
— Да будет так, — добродушно отозвался Магомет. — Мы с тобой поняли друг друга. Мое дело — ждать, твое — поддерживать со мной связь; что ж, до утра уже недалеко, спокойной ночи.
Он протянул еврею руку, тот встал на колени и поцеловал ее, а потом, задержав в своих, добавил:
— Если я правильно понимаю натуру повелителя, спать он нынче не будет; мысли — враги сна, а кроме того, предначертанная ему судьба явно его вдохновляет: его ждут многие свершения. Я, однако, хочу напоследок поднять еще одну тему, уточнив, что она настолько важнее всякой другой, насколько небеса выше земли.
— Встань, князь, — отозвался Магомет, поднимая его с колен. — Можешь отныне не прибегать к подобным церемониям, как при встрече, так и при расставании; ты — не чужой человек, ты — мой гость. С этого часа я числю тебя добрым другом, о котором все должны печься, даже я сам. Говори же об этом, как ты выразился, великом замысле. Мне крайне любопытно.
Повисло молчание — на протяжении его можно было бы медленно сосчитать до десяти. Еврей употребил это время на то, чтобы призвать на помощь все те загадочные силы, которыми он обладал в такой полноте: они наполнили светом его глаза, сообщили особый тон его голосу, а несокрушимая ВОЛЯ могучим потоком устремилась наружу.
— Принц Магомет, — произнес он, — мне ведомо, что ты веруешь в Бога.
Молодой турок почувствовал, как странный трепет сотряс одновременно его мозг и тело.
— По своей природе, по всем своим свойствам Бог евреев, христиан и мусульман — одно. Возьмем их собственные высказывания. Христос и Магомет были посланы свидетельствовать о Нем, величайшем и единственном, о Нем, нашем всеобщем Отце. Однако сколь извращен человек. Бога низвергли, и на много веков верующие оказались разобщены; отсюда — непрестанная ненависть, ревность, войны, битвы, кровопролития. Но теперь Он готов вернуться на свой престол. Внемли, принц Магомет, внемли и душой, и смертным слухом!
Слова, равно как и манера, в которой они были произнесены, проникли Магомету в душу. Как архангел Михаил, взмахнув крылами, взмывает из самой бездны, так и сына Мурада внезапный порыв вознес в горние, более чистые выси. Он невольно вслушался.
— Если истинно то, что Бог делает свое участие в делах человека заметным только тогда, когда умысел Его достаточно важен, чтобы оправдать Его участие, не будет ли великой дерзостью предположить, что падение столицы христианского мира произойдет без Его дозволения, — а раз так, почему именно ты избран свершить это? Ради того, чтобы ты, повелитель, покрыл себя личной славой? Нет, взгляни выше. Узри в себе Его избранное орудие! Ему угодно, чтобы, воссев на трон кесарей, тобой завоеванный, ты объединил всех людей Его именем. Пусть наименования сохранятся — еврей, магометанин, христианин, буддист, — однако религиозным войнам придет конец, все люди станут братьями в Боге. Вот предначертанное тебе свершение, повелитель, — объединить всех в Боге, а из этого проистечет великое чудо, приближение которого будет медленным, но верным: мир и добрососедство между людьми будут неуклонно крепнуть. Оставляю тебя обдумать эту мысль. Доброй ночи!
Магомет был настолько ошеломлен и ошарашен, что собеседнику его было позволено выйти, будто бы из пустой комнаты. За дверью его ждал Мирза.
Глава XVОТБЫТИЕ ИЗ БЕЛОГО ЗАМКА
Буря продолжала яриться почти до рассвета. С зарей ветер стих, вскоре наступил полный штиль; примерно в то же время рассеялись последние облака, оставив небо купаться в чудесной лазури, а ближние и дальние берега Босфора — в чистоте и свежести.
После завтрака Мирза отвел индийского князя еще на одну личную беседу с Магометом. Речь шла о тех же предметах, которые обсуждались ночью, так что ее подробности можно опустить, ограничившись заключениями.
Магомет признал, что не смог заснуть; впрочем, он добродушно заявил, что если князь и повинен в его бессоннице, то его можно за это простить: он ведь честно это предсказал и, как все пророки, не подлежит наказанию. Князь получил повторное приглашение остаться в замке и вновь его отклонил.
Далее Магомет признал необходимость дождаться того момента, когда звезды снова выскажутся по поводу ждущих его великих дел, и добровольно дал согласие терпеливо ждать и хранить молчание; он, впрочем, настоял на следующем: дабы хоть как-то смирять нетерпение, которым он, безусловно, будет терзаться, из Белого замка в его текущую резиденцию, где бы она ни оказалась, будут регулярно высылаться гонцы. Тем самым можно будет безопасно передавать ему из Константинополя любые сведения. С этой целью коменданту замка будет дано распоряжение выполнять любые распоряжения индийского князя.
Кроме того, Магомет признал необходимым отправить в Константинополь своего соглядатая. Учитывая крайне деликатный характер этого поручения, он пришел к выводу, что среди всех его подданных никто не подходит для его выполнения лучше, чем Мирза. Да, выбор эмира имел свою оборотную сторону, ведь он являлся фаворитом султана; если начнут задавать вопросы по поводу его длительного отсутствия, возникнет опасность неприятного разоблачения; тем не менее предпринять такую попытку все же следовало, а поскольку время было дорого, эмира надлежало отправить на выполнение задания немедленно, в соответствии с советами князя. Говоря точнее, ему надлежало незамедлительно переправиться в Италию, а уже оттуда — в греческую столицу, в обличье дворянина, имеющего достаточные средства для того, чтобы жить в приличествующих его высокому рангу условиях. Первым, что ему предстоит сделать, оказавшись в городе, — это наладить сообщение с Белым замком, откуда упомянутые выше гонцы станут доставлять по назначению его доклады, равно как и те сведения, которыми князь сочтет нужным время от времени делиться.