Охотник, спотыкаясь о корни, побежал прочь.
За два часа до рассвета он постучался в дом Маггрига. Вскоре после этого затрубил паллидский боевой рог. Женщины с детьми, наскоро собрав одежду и пропитание, стали уходить из долины. Но Маггриг, ожидая врага с хестенской границы, рассчитал плохо: в это самое время к ним явилось второе аэнирское войско с Онгистом во главе.
С Маггригом было восемьсот воинов. Спешно разосланные гонцы должны были привести еще пятьсот человек. Стоя на холме и глядя, как вливается враг в долину, Маггриг насчитал около пяти тысяч. Прославленный боец Интош, победитель Игр, выругался и плюнул. Оба знали, что любое решение, принятое ими теперь, приведет только к гибели.
Аэниры близились к веренице последних беженцев. Если Маггриг ничего не предпримет, женщин и детей перебьют. Если Маггриг вступит в бой, все его воинство изрубят на части. В душе он сознавал, что разумнее всего было бы бросить отставших и отступить, прикрывая собой остальных.
Но он был главой клана, и запоздалые беженцы были его людьми.
Он поднял меч, заслонился щитом и побежал вниз по склону. Восемьсот паллидских воинов без колебания устремились за ним. Аэниры увидели их и развернулись: с женщинами и детьми можно расправиться и после.
Закипел бой. Мечи звенели о щиты и кольчуги, рубили хрупкие кости и мягкую плоть. Горцы почти не знали доспехов, но сила и стремительность их атаки заменяла броню. Интош, с двумя мечами и без щита, прокладывал кровавую дорогу сквозь ряды аэниров. Маггриг, искусный и опытный, защищал его справа.
Какое-то время горцы держались, но превосходящие числом аэниры скоро начали теснить их назад. Маггриг, отразив удар вражеского топора, погрузил меч в живот аэнира.
Беженцы тем временем успели уйти со склона.
— Отходи, Паллид! — заревел Маггриг, не зная, велики ли его потери. Горцы побежали назад, на холм, аэниры с торжествующими криками хлынули следом. На середине подъема Маггриг окинул быстрым взглядом своих — человек пятьсот у него еще было. — Бей! — закричал он, и Паллиды сызнова набросились на врага. Аэниры в пылу погони сломали прежний плотный строй. Теперь наиболее резвые платили за это жизнью.
— Назад! — снова скомандовал Маггриг, и горцы помчались к лесу, сулившему хоть какое-то укрытие.
Аэниры не отставали, но тут бежавший впереди воин вдруг захрипел и схватился за стрелу с черным оперением, пронзившую ему горло. За ним пал другой и третий. Под натиском смерти, летящей из темного леса, аэниры начали отступать.
Маггриг вместе с Интошем подошел к сидящим в укрытии лучницам.
— Молодец, Адугга, — сказал он темноволосой женщине. — Это вы хорошо придумали.
— Долго мы не продержимся. Они обойдут нас с боков.
— К тому времени нас тут уже не будет. Они, может, и хорошие воины, но нас им не взять.
— Так-то оно так, лорд-ловчий, но куда мы пойдем? — спросила Адугга.
— В Фарлен.
— Думаешь, они окажут нам радушный прием? — усомнился Интош.
— Я могу ошибаться, но мне сдается, что аэниры будут там раньше нас.
— Зачем же идти туда в таком случае?
— У моего зятя Касваллона есть план. Мы часто его обсуждали, и теперь, думается, самое время прибегнуть к нему. Идем к Атафоссу.
Маггриг посмотрел из-за кустов вниз, в пылающую долину. Аэниры сидели на склоне за пределами полета стрелы.
— Рассвета дожидаются, а до него недолго осталось. Уходим!
Касваллон, проснувшись затемно от громкого стука в дверь, сбежал вниз из спальни. На пороге стоял Талиесен. Старик тяжело дышал, опираясь на посох.
— Аэниры! — выдохнул он. — Скорее.
Касваллон крикнул Мэг, чтобы одевала Донала, усадил друида у очага в кухне и снял со стены боевой рог.
Протяжный зов трижды прокатился по долине. Ему ответили из других домов, и тревожный сигнал понесся дальше, к хуторам на самых окраинах клана. Люди спускались к полю для Игр — мужчины с мечами и луками, женщины с провизией и одеялами.
Касваллон открыл стоящий на кухне сундук, надел поверх камзола кольчугу, опоясался коротким мечом. Боевой рог он прицепил к перевязи.
— Сколько у нас еще времени, Талиесен?
— Час, если не меньше.
Мэг спустилась вниз с Доналом на руках. Все вышли из дома, и Касваллон побежал вперед, где уже собрались сотни озадаченных горцев.
Леофас помахал ему еще издали.
— Что стряслось, Касваллон?
— Аэниры идут.
— Кто сказал?
— Талиесен. Он там позади, с Мэг.
Касваллон провел старого друида к пригорку посреди луга. Тот поднял руки, призывая к молчанию.
— Аэниры ночью напали на Хестен и Паллид. Скоро они будут здесь.
— Откуда ты знаешь, старик? — Камбил, багровый от гнева, поднялся к нему. — Приснилось тебе? Видение тебя посетило?
— Я знаю, лорд-ловчий. Довольно с тебя и этого.
— Довольно? Ты заявляешь, что в двухдневном переходе от нас идет бой, а мы должны тебе верить?
— Не важно, как он узнал, — вмешался Касваллон. — У нас меньше часа, чтобы увести людей в горы. Некогда стоять тут да лясы точить.
— Чепуха, — возгласил Камбил, обращаясь к толпе. — С какой стати аэниры будут на нас нападать, с какой стати нам верить этому старикашке? Разве можем мы знать, что происходит в Паллиде? Да хоть бы аэниры к ним и пришли — это их дело. Я говорил Маггригу, чтоб не упрямился и был повежливей с Асбидагом. Хватит с нас этих глупостей, расходимся по домам.
— Стойте! — крикнул Касваллон, видя, что горцы зашевелились. — Если друид ошибается, мы скоро узнаем об этом. Все, чем мы рискуем — это одна сырая ночка в горах. Но если он сказал правду и Маггрига с Лариком смяли, аэниры непременно придут сюда, и эту долину мы отстоять не сможем.
— Я с тобой, Касваллон, — откликнулся Леофас.
— И я, — сказал Бадрейг.
Многие поддержали их, но не все. Разгорелся спор. Отчаявшийся Касваллон еще раз протрубил в рог и произнес в наступившей тишине:
— На разговоры времени не осталось. Я ухожу в горы. Кто хочет, пусть следует за мной, остальным скажу лишь одно: я молюсь, чтобы вы оказались правы.
Камбил с двумя десятками человек повернул к дому.
— Ладно… чего там… одну ночь потерпеть можно, — заговорили в толпе, и число сторонников Касваллона стало расти. Он с тяжелым сердцем, не глядя назад, поднимался к лесу. Из трех тысяч, живших в долине, за ним последовало более двух. Другие возвращались домой или все так же спорили на лугу.
В это время на востоке вспыхнули факелы.
Камбил, почти уже дошедший до своего дома, застыл на месте. На восточном склоне кишели вооруженные люди. В их гуще на черном коне возвышался воин в тяжелых доспехах, в рогатом шлеме. Камбил узнал вождя аэниров и проклял его.
— Да помогут нам боги, — прошептал Агвейн рядом с ним.
— Прочь, — велел ему Камбил. — Догони Касваллона. Скажи, что я виноват.
— Без тебя не пойду, отец.
Камбил дал ему пощечину.
— Лорд-ловчий я или нет? Ступай. И разыщи сестру.
Асбидаг вскинул руку, и аэниры пошли в атаку. Злобные, полные ненависти крики катились перед ними невидимым валом.
— Уходи! — воскликнул побелевший Камбил, оттолкнув от себя сына.
Агвейна переполняли невысказанные слова, но отец, выхватив меч, уже бежал навстречу врагу. Агвейн со слезами на глазах повернул на запад.
Оставшиеся на поле обнажили мечи, чтобы идти на выручку попавшим в беду родичам, но Касваллон снова протрубил в рог и крикнул:
— Их уже не спасти! Идите за нами!
Аэниры, заполнившие долину, начали поджигать дома. Мужчины на поле еще помедлили и побежали в гору вместе с женами и детьми.
Камбил бежал в противоположную сторону, смаргивая слезы стыда. Горькие картины сменялись в его памяти одна за другой. Маггриг, обозвавший его дураком на Играх. Презрительный взгляд Талиесена. И самая жестокая: Падрис, его отец, говорящий сыну, что тот не годится Касваллону в подметки.
Он мчался по травянистому склону. Аэниры, раскинувшись гигантской подковой, окружали немногих защитников, угрюмо стоявших на месте.
Камбил прибавил ходу. Еще немного, и он умрет среди своих, среди тех, кого погубил своей глупостью. Хорошо, что враг пока не увидел клан, уходящий прочь во главе с Касваллоном.
Еле переводя дыхание, Камбил встал рядом с советником Теском.
— Простите меня…
— Все мы ошибаемся, паренек, — пожал плечами Теск. — Но уж больше голосовать за тебя я не стану. — Старый горец дружески хлопнул лорда-ловчего по спине. — Ты отдышись сперва.
Загородившись щитом, Теск смотрел на визжащую, валящую к ним орду. Он уже различал лица, и жгучая жажда убивать захлестнула его, как злой ветер.
— Звезды погасли, Фарлен! — крикнул он. — Пора умирать.
Аэниры нахлынули, как прибой на скалу, и началось побоище. Но сначала сверкнули клинки Фарленов, и многие аэниры погибли под сапогами своих товарищей.
Камбил, позабыв всякий страх, стоял рядом с Теском. Сомнения рассеялись, словно летние облака. Совершенно спокойный, он точно со стороны наблюдал, как рубит и колет лорд-ловчий — и смех, слетавший с губ этого воина, казался ему чужим.
Всю жизнь он страдал тайной неуверенностью. Сознание собственной ограниченности тенью преследовало его. Теперь он освободился. Топор раскроил ему грудь, но он не ощутил боли. Он убил того, с топором, убил еще двоих и лишь тогда рухнул навзничь, чувствуя, как жизнь уходит из него вместе с кровью.
Наконец-то он сделал что-то достойное. Без его жертвы Касваллон не успел бы уйти.
— На этот раз у меня получилось, отец, — прошептал он.
— Лучники, ко мне! — приказал Касваллон. — Ты, Леофас, веди клан к Атафоссу. Не забудь разослать дозоры: скоро аэниры начнут преследовать нас. Ступайте!
Горцы уходили в лес, освещенные восходящим солнцем. Многие с чувством вины и стыда оглядывались на горстку окруженных врагами воинов.
Триста лучников, каждый с двумя колчанами по сорок стрел, растянулись вдоль опушки, прячась за кустами и вереском.