не может повториться, это противоречило бы самой его сущности. Следовательно, если у человека возникает переживание Самости, единственная возможность не отравиться им и впоследствии не пойти по ложному пути заключается в том, чтобы с ним расстаться и от него отвернуться — повернувшись к следующей своей задаче и даже пытаясь забыть об этом переживании. Чем больше Эго цепляется за переживание, чем больше хочет его вернуть, тем быстрее его следует от себя отогнать вместе с соответствующими желаниями Эго.
Точно так же, например, следует поступать с положительными переживаниями — любовными или чувственными. Люди, предъявляющие инфантильные требования к другим, стремятся как можно дольше продлить возникшее положительное любовное или чувственное восприятие другого человека, вынуждая все время повторять события. Они говорят: «Давайте опять покатаемся на лодке, как в то чудесное воскресенье, когда прогулка была просто волшебной». Можно быть совершенно уверенным в том, что это попытка обернется самой большой неудачей. Вы можете попытаться это сделать для того, чтобы убедиться в том, что ничего не выходит. Это всегда свидетельствует, что Эго не может по-взрослому воспринимать Самость — тогда просыпается что-то, похожее на инфантильную жадность. Позитивное переживание порождает инфантильную установку по отношению к вызвавшему сильные эмоции событию: вот оно, сокровище, которое нельзя упустить! Как только вы заметите в себе подобную реакцию, гоните ее прочь, чтобы она никогда не возвращалась. Чем дольше тянете и стараетесь сохранить [воспоминания], тем быстрее попадаете в судорожное состояние сознательного желания вернуть эмоциональные переживания, тем более безнадежными оказываются ваши попытки.
Так, например, художник благодаря вдохновению, пришедшему от бессознательного, создает выдающийся шедевр, а затем ожидает, что и впредь он так же будет творить. Он достиг успеха, его произведение приводит всех в восхищение, и у него появляется чувство, что теперь он добился своего и создал нечто ценное. Он хочет, чтобы это повторилось, стремится что-то написать, повторив успех, — но все прошло! Второе, третье, четвертое его произведения ничего собой не представляют — исчезла божественная сущность, дух вышел из бутылки, и вернуть его туда невозможно. Часто происходит, что молодые музыканты создают какой-нибудь популярный хит, а затем в течение долгого времени не могут написать ничего стоящего: у них не получается, ими овладела жадность Эго. Подобное же случается и с вундеркиндами, поначалу чрезвычайно одаренными детьми, которые, однако, вскоре становятся творчески бесплодными, так как не могут преодолеть похожие трудности. Единственное решение заключается в том, чтобы отвернуться и больше ни на миг не оглядываться назад. Но Сент-Экзюпери оглядывается назад: «…очень прошу вас! — не забудьте утешить меня в моей печали, скорей напишите мне, что он вернулся…», — словно он надеется навсегда сохранить в себе это переживание. А это роковая ошибка.
Скорее всего, змея кусает Маленького принца за пятку, это одно из немногих мест, куда может укусить змея. Здесь опять заметен мифологический мотив. Все знают об ахиллесовой пяте — единственном месте, куда можно было поразить греческого Ахилла, да и многие герои-спасители, как правило, были ранены в ступню или пятку. Примером тому может послужить Филоктет, о котором писал Кереньи в статье «Heroes Latros» («Исцеляющий герой»)55. В этой статье он собрал материал, посвященный исцеляющим греческим богам и демонам: Асклепию, Хирону и др., которые, согласно некоторым мифологическим версиям, были ранены и впоследствии стали врачевателями. Чтобы стать целителем, сначала человек должен быть уязвлен. Это греческий образ общего мифологического мотива, который описан М. Элиаде в работе, посвященной инициации знахарей и шаманов56. Он свидетельствует, что нельзя стать ни знахарем, ни шаманом, не будучи раненым: как правило, старейшины делают надрез на коже посвящаемого и помещают туда определенные магические камни. Ранение может быть также нанесено и в шею. Обычно такие обряды проходят в состоянии экстатического переживания: посвящаемым кажется, что сами звезды или духи-демоны наносят им раны. Одно неизменно: перед тем, как получить дар целителя, человек должен перенести испытание — быть раненым копьем или ножом. Иначе он не сможет обрести способность исцелять других. Как это можно интерпретировать с точки зрения психологии?
Ответ: Он должен познать страдания, почувствовать, что значит быть раненым и исцеленным.
Да. Но многие люди испытывают мучительные страдания и не становятся целителями. Если бы это зависело лишь от того, испытывал ли человек страдания, целителем может стать каждый. В каком случае может стать шаманом любой человек?
Ответ: Выдержавший страдания и исцелившийся от раны.
Да. Например, коренные жители крайнего Севера утверждают, что разница между обычным страдающим от болезни человеком и целителем заключается в том, что последний находит способ избавиться от страданий, он находит творческий выход из болезни — исцеление, которое оказывается уникальным. Элиаде рассказывает историю об охотнике на северных оленей. Он слыл удачливым добытчиком и был, следовательно, весьма уважаемым человеком в своем племени. Он не имел никаких намерений стать шаманом. Однажды он заболел, и нервная болезнь мешала ему продолжать заниматься охотой. Он обнаружил, что болезнь отступает, как только он начинает бить в барабан, подобно шаману. Так, он начал «шаманить», бил в барабан, вызывая исцеляющих его духов, и — исцелился. Но выздоровев, он снова занялся охотой, и болезнь вернулась. В итоге, он прекратил попытки вернуться к занятиям охотой и стал шаманом, так как для него это был единственный способ сохранить здоровье. С охотой на оленей было покончено навсегда против его желания и вопреки его воле. Это поразительная иллюстрация того, как необходимость найти собственное исцеление от нервной болезни побудила человека заняться врачеванием.
Естественно, заболев, охотник позвал шамана, чтобы тот его вылечил. Но шаман не смог помочь. Ему пришлось исцелиться самому, начав «шаманить», и — выздороветь.
Итак, исцеляющий герой — это личность, которая находит какой-то творческий выход из болезни, до сих пор не известный другим и не связанный ни с каким исцеляющим паттерном. Обычно исцеление больных проходит по определенной схеме, однако шамана исцелить обычными способами нельзя. Он должен найти уникальный способ исцеления — единственный, который применим именно к нему. Творческая личность, которая может это сделать, сама потом становится целителем и получает признание своих соплеменников.
На мой взгляд, рассказанный пример может послужить самым убедительным и простым объяснением мотива [змеиного укуса у Экзюпери]. Однако можно посмотреть на это по-другому и еще раз вникнуть в нашу историю.
Когда Самость встречается с Эго и вступает с ним в контакт, кто из них получает травму? При их столкновении происходит обоюдное травматическое воздействие, так как соприкосновение с Эго наносит вред символу Самости, так же, как и соприкосновение с Самостью наносит вред Эго. Эти две сущности не могут соприкасаться между собой, не причинив вреда друг другу. Самости наносится вред в следующем отношении: вместо того, чтобы быть потенциальной целостностью, она становится частичной реальностью; отчасти она обретает существование внутри личности, участвующей в процессе индивидуации, — т. е. в осознании ее действий и слов. Это становится ограничением Самости и ее возможностей. Эго оказывается травмированным, так как в его жизнь вторгается что-то больше его самого. Именно поэтому Юнг говорил, что соприкосновение с процессом индивидуации вызывает много страданий. Иными словами, оно вызывает травму, так как мы лишаемся возможности устраивать свою жизнь в соответствии с нашими желаниями.
Если отнестись всерьез к бессознательному и к процессу индивидуации, то мы поймем, что больше не можем сами устраивать свою жизнь. Например, мы думаем, что нам хотелось бы куда-нибудь пойти, но сон говорит: нет, и нам приходится отказаться от этой мысли. Иногда мы воспринимаем это нормально, но иногда такие решения вызывают у нас раздражение. В том, чтобы отказаться от вечерней прогулки или от путешествия, нет ничего страшного, но есть более серьезные случаи, когда бессознательное налагает вето на то, что нам очень хочется. Мы ощущаем себя разбитыми и растерзанными, попавшими в западню или заключенными в тюрьму, распятыми на кресте. Всем сердцем и всей душой нам хотелось что-то сделать, но бессознательное наложило на это запрет.
В такие моменты вполне естественно испытывать серьезные страдания, вызванные встречей с Самостью. Но Самость страдает не меньше, ибо внезапно для себя становится ограниченной реальностью обыденной человеческой жизни. Вот почему в связи с этим Юнг ссылается на слова Христа в апокрифе Деяний Иоанна. Христос, находясь в кругу апостолов, говорит: «Ваши человеческие страдания хочу выстрадать». Это самый простой способ понять, о чем идет речь. Божество не испытывает страданий, если не соприкасается с человеком. Божество, которое стремится испытать человеческие страдания, не только очень этого хочет, но и вызывает их. Человек не испытывал бы страданий, если бы не имел связи с тем, что намного его превосходит, иначе он страдал бы так, как страдает животное: он принимал бы свою судьбу и погибал бы от ее руки. Если человек, подобно животному, подчиняется всему, что с ним происходит, он не испытывает сильных мучений: он страдает молча, не произнося ни слова. Животные принимают мир таким, какой он есть: в результате несчастного случая зверь повредил ногу, и теперь он хромает на трех лапах; если животное ослепло, то пытается дальше жить без зрения и, наверное, испытывать голод. В природе такое встречается постоянно. Однако человек способен