пуэрах, слушатели сразу вспоминают о том, что знают многих подобных людей, в памяти возникает целая галерея представителей этого типа, что служит наглядным свидетельством того, что puer aeternus вовсе не является уникальным явлением. На самом деле пуэр — типичный собирательный образ, социальный тип puer aeternus, и ничего больше. Другими словами, чем больше он играет роль принца с мыслью о том, что он представляет собой что-то особое, тем больше в нем признаков обычного представителя невротической личности puer aeternus — типа, поддающегося клиническому описанию, и это описание будет практически полностью соответствовать его индивидуальности. Именно потому, что пуэр культивирует в себе ложные притязания, он адаптируется к коллективу и социуму изнутри, и в результате этой социализации никакие его реакции по существу не являются ни слишком индивидуальными, ни слишком особенными. Он становится типичным представителем puer aeternus. Он превращается в архетип, а если вы стали архетипом, то вы уже не оригинальны, вы больше не являетесь самим собой и чем-то особым, вы — просто архетип. Попробуйте, встретив пуэра, сказать ему: «Разве не в том-то и том-то заключается ваша философия? Разве там-то и там-то у вас нет неприятностей? Не таким ли образом вы относитесь к девушкам?» И тогда он ответит: «Боже мой! Откуда вы все узнали? Откуда вы меня знаете?» Если вы полностью совпадаете с описанием архетипа, я могу точно охарактеризовать все ваши реакции, так как архетип — это определенная совокупность реакций. Легко можно предсказать, как будет себя вести пуэр, что он будет чувствовать. Он представляет собой всего лишь архетип вечно юного бога, а потому обладает всеми божественными качествами: у него есть тоска по смерти, он считает себя совершенно особым; он — единственное чувствующее существо среди окружающих его упрямых овец и баранов. У него будут проблемы с агрессивной, гибельной Тенью, которую он не хочет проживать сам и обычно проецирует ее на других и т. д. В нем вообще нет ничего особенного. Чем больше он отождествляет себя с юным богом, тем менее индивидуальна его личность, хотя сам он чувствует себя совершенно особенным.
В тех случаях, когда люди действительно страдают шизофренией или сумасшествием, воображая себя Иисусом Христом, они обычно говорят одно и то же. Юнг описывает, что однажды у него в психиатрической клинике было два Иисуса Христа. Он свел их вместе и, представив друг другу, сказал: «Это господин Миллер. Он считает, что он — Иисус Христос. А это мистер Майер, которой тоже считает, что он — Иисус Христос». Затем Юнг вышел из кабинета, оставив пациентов наедине друг с другом. Спустя некоторое время он вошел в кабинет и увидел, что один из них сидит в углу и барабанит пальцами по столу, а другой стоит у окна и барабанит пальцами по стеклу. Юнг спросил, выяснили ли они, кто из них настоящий Иисус Христос, и оба пациента повернувшись к доктору, сказали, указывая друг на друга: «Несомненно, у него мания величия!» Каждый из них очень ясно видел себя в другом. Если речь шла о другом человеке, шизофреник ставил диагноз совершенно точно.
Лекция 6
Чтобы проиллюстрировать многое из того, что мы увидели в «Маленьком принце», мне хотелось бы рассмотреть конкретный материал. Я не могу назвать его клиническим, так как мой контакт с представленным в материале пуэром, как увидите, был довольно странным, и этот процесс нельзя назвать лечением.
Речь идет о молодом человеке. Когда я впервые с ним познакомилась, ему был тридцать один год. Он приехал из одной из стран Центральной Европы; отец его, дизайнер и владелец небольшого цветочного магазина, совершил самоубийство, застрелившись, когда сыну было шесть лет. Я не могла понять, почему его отец покончил с собой, а мальчик ничего об этом не знал. Брак отца явно был неудачным, и молодой человек вспоминал, что в доме постоянно происходили ссоры. Его воспитала мать, которая после смерти отца продолжала содержать цветочный магазин. Мальчик хотел стать художником. Я считала, что в этой области он был на самом деле одаренным человеком. Приблизительно лет с восемнадцати он страдал «тюремной» фобией до такой степени, что если возникала необходимости поехать в другой город, он испытывал серьезные трудности. Как только он видел полицейского, на него нападал страх, заставлявший спасаться бегством, потому что ему казалось, что полицейский его сразу арестует и посадит в тюрьму. Эта фобия затрудняла ему жизнь, он постоянно убегал и прятался за углом, словно был настоящим преступником. Кроме того, он очень боялся темноты и всякий раз испытывал мучительные страдания при наступлении сумерек. Он боялся приближения вечера, по ночам не мог уснуть, лежал, не смыкая глаз от ужаса на протяжении всей ночи. Он мастурбировал, что в его состоянии было почти естественно.
Другая фобия, которая проявилась намного позже, выражалась в том, что он не мог пересекать границу или даже любую разделительную линию, а если человек не может пересекать границу, жить в Европе очень неудобно! Эта фобия, безусловно, связана с предыдущей проблемой.
Однажды я уехала в одну из европейских стран читать лекции на темы юнгианской психологии. Там я получила почтовую открытку, в которой говорилось, что в моей лекции было несколько тем, которые адресанту хотелось бы обсудить со мной, и для этого он приедет ко мне в такой-то день и час. Я отвела в своем графике этому человеку определенное время, но никто не приехал! Позже я получила другую открытку, в которой было просто написано: «Это опять я, я приеду тогда-то и тогда-то». И опять никто не проявился! Как мне стало известно позже, каждый раз, подъезжая к границе со Швейцарией, мой собеседник был не в состоянии ее пересечь, а потому возвращался домой. Так как ему не хотелось объяснять это письменно, он просто не появлялся. Затем я получила третью почтовую открытку, опять безо всяких извинений, в которой снова говорилось, что он приедет, но на этот раз я решила не выделять ему время.
И вот неожиданно в дверях моего кабинета появился молодой человек и очень вежливо объяснил, что это именно он писал мне дважды, но не мог приехать, потому что испытывал страх. Единственное объяснение, которое он дал своей фобии, заключалось в следующем: однажды он делал зарисовки на природе, находясь очень близко к государственной границе, но не подозревая об этом. Его арестовал пограничник и попросил предъявить паспорт, которого у него с собой не оказалось. Его задержали на два-три часа, звонили в город, где жил молодой человек, чтобы навести справки, после этого извинились и отпустили. Молодой человек сказал, что это происшествие его особенно не испугало и не расстроило. Позже выяснилось, что у него и раньше был страх, связанный с пересечением границы, поэтому мы не могли не отнестись со всей серьезностью к тому, что случилось. Описанный случай лишь заставил проявиться уже существовавшую фобию. Кроме того, очень невнятно он рассказывал мне о том, что какое-то время назад находился в психиатрической клинике и проходил лечение электрошоком, однако мне так и не удалось узнать подробностей, поскольку он не хотел говорить об этих событиях из своего прошлого.
В какой-то мере его состояние можно было назвать постпсихотическим. Он пытался проходить лечение у некоторых аналитиков-фрейдистов, но каждый раз он сбегал от них после второй или третьей встречи. Он не давал ни положительных, ни отрицательных оценок результатам лечения, он просто констатировал факт своего визита к аналитикам. Как я ни старалась узнать подробности его прошлого опыта, он так мне больше ничего и не рассказал.
Когда он появился у меня, оказалось, что у него практически нет денег, что он собирается жить в палатке неподалеку от моего дома и брать консультации. Он был чрезвычайно похож на прекрасного юного бога солнца, носил пальто в стиле Жана Кокто с капюшоном небесно-голубого цвета, что было ему очень к лицу. В тот день я беседовала с ним несколько часов и узнала все то, что только что вам изложила. По окончании нашей встречи он взял палатку и отправился ночевать на близлежащее поле. Дело было летом. Ночью разразилась гроза, и мой посетитель, испугавшись грома и молнии, вынужден был отправиться в местную гостиницу, заплатив за ночлег те небольшие деньги, которые у него оставались. На следующий день он уехал, и больше я никогда его не видела.
Во время нашей короткой беседы я рассказала ему о характерных чертах комплекса puer aeternus и определила некоторые из его проблем. Однако все это ему совершенно не понравилось. Я не думала, что услышу об этом человеке еще раз — он был похож на метеор, который внезапно появился в моей жизни и столь же внезапно исчез. Но две недели спустя я получила письмо, в котором он сообщал, что ему очень не понравилось все, что я ему сказала. Он очень сердился на меня и был разочарован тем, что его героическое и дорогостоящее путешествие закончилось безрезультатно. Однако затем он передумал и пришел к выводу, что я была не так уж не права в том, что ему рассказала. Более того, события, произошедшие с ним впоследствии, свидетельствовали, что мои предположения оказались правильными. Затем он изложил историю, о которой я расскажу чуть позже. Он спрашивал меня, может ли он время от времени писать мне письма, и буду ли я на них отвечать. Все это продолжалось около года: за это время мы обменялись тремя письмами, и после этого наша переписка прервалась. Это случилось десять лет тому назад,57 и я лет пять ничего о нем не слышала, пока не встретила одного общего знакомого, который сообщил, что с молодым человеком все в порядке, он пишет картины. Потом я узнала, что он женился, а несколько лет спустя умер от рака в возрасте сорока пяти лет.
В конце своего первого письма он весьма вызывающим тоном сообщал, что вскоре после отъезда ему приснился сон. Он ничего не смог в нем понять и спрашивал, как бы я его объяснила. Сон был следующий: