puer aeternus (человек, попавший под власть описываемого невроза) скорее сделает то, что в данном случае делает Сент-Экзюпери: просто поместит проблему в ящик и нетерпеливо захлопнет крышку. Именно такие люди внезапно говорят вам, что у них появился другой план, что им не подходит то, что им предлагают. И так происходит всегда, как только начинаются трудности. Опасно не то, что они предпринимают в критические периоды, а то, что они полностью «отключаются» от проблем. К сожалению, таким же образом поступил и Сент-Экзюпери в трудный момент своей жизни.
Лекция 2
Прошлый раз речь шла об удаве, проглотившем слона, и о детских рисунках Сент-Экзюпери. Мы упоминали также и о том, что в детстве Экзюпери постоянно искал тех, кто мог бы понять его рисунки, но поиски не увенчались успехом.
Мы говорили, что в коротком вступлении к истории о Маленьком принце есть предсказание трагического конца повести и всей жизни писателя, так как в книге нет указаний на разрешение (lysis) проблемы. В мифах герой, проглоченный драконом (огромной змеей, морским чудищем, китом и т. п.), спасается тем, что изнутри разрубает мечом сердце (желудок) животного, или танцует в чреве кита до тех пор, пока чудовище не умрет или не извергнет героя наружу. В истории о Маленьком принце проглоченным оказывается сам герой (в нашей интерпретации слон в облике животного воплощает архетип героя — героя, который обратно не возвращается).
Таким образом, мы можем воспринимать текст вступления к повести «Маленький принц» символически: как детский сон, означающий, что фантазии ребенка не находят реализации. Это свидетельствует о том, что в личности писателя изначально присутствует слабая основа и какой-то глубокий надлом, что не позволяет ему избежать фатального воздействия бессознательного.
С легкой иронией пишет Сент-Экзюпери о взрослом мире и его обитателях, которые так серьезны и заняты сущими пустяками. Однако из его биографии ясно видно, что и у него самого присутствуют все неотъемлемые черты взрослого мира. Один из его командиров, генерал Давэ (David), писал так: «Он был цельной личностью, имел вкус к детским удовольствиям, которые иногда удивляли. Сталкиваясь с административной неуступчивостью, он слишком часто испытывал чувство неловкости — такие чиновники всегда оставались для него bête noire17. Другие биографы отмечают, что люди после знакомства с ним подчас разочаровывались, так как его отличало некоторое позерство: он создавал впечатление деятельной натуры и не всегда был искренним в своих проявлениях.
Необычайное стремление получать детские удовольствия, являются не только симптомом проявления комплекса puer aeternus. Это еще и способ выражения творческой личности. Предрасположенность к творчеству предполагает способность быть искренним, свободным и непосредственным: ведь если человек лишен непосредственности, спонтанности, он не может быть по-настоящему творческим. Действительно, большинство артистов и представителей других творческих профессий, как правило, обладают врожденным артистизмом. К тому же постоянная игра на публику позволяет человеку отдохнуть и восстановиться после изнуряющих для психики творческих усилий. Следовательно, мы не можем утверждать, что страсть Сент-Экзюпери к детским удовольствиям однозначно указывает на компонент пуэра, преобладавший в его личности, поскольку это также может характеризовать его и как творческую натуру.
Замечание генерала Давэ о том, что, с одной стороны, Сент-Экзюпери никогда не мог справиться со своей яростью в отношении государственных и военных бюрократов, а с другой, испытывал неловкость и робость перед ними, очень важно в связи с образом барашка, который мы сейчас обсудим.
Чиновник-бюрократ воспринимает людей как стадо овец или баранов: сталкиваясь с каким-либо чиновником, мы превращаемся в овец, а он — в пастуха. Мы для него — всего лишь номер по списку, и, естественно, бюрократ заставит нас именно так себя чувствовать. Такова современная проблема подавляющей силы Государства и обесценивания отдельной личности. В малом масштабе она реализуется на уровне каждого пуэра, который всегда испытывает трудности с социальной адаптацией, но вместе с тем, это и общая проблема. Возмущение, которое ощущает большинство людей, когда их низводят до уровня стада баранов, во многом является искренним и вполне оправданным и не сводится лишь к проблеме адаптации мужчины с комплексом puer aeternus. Любой человек, не определивший для себя, готов ли он принять отношение к себе как одному из многих, и не решивший, в какой мере он вправе рассчитывать на индивидуальный подход, испытывает сложные эмоции в отношении феномена, который Давэ назвал «военным упрямством».
Названная проблема — не только проблема Сент-Экзюпери, но и всей христианской цивилизации. Однако во Франции она имеет особый оттенок, так как у французов есть склонность к преувеличенному проявлению индивидуальности в качестве протеста против всякого администрирования и бюрократии. Надо сказать, что изменения в лучшую сторону наблюдались во время правления де Голля. Однако до сих пор со времен Второй мировой войны во Франции сохранилась тенденция к своего рода бунтарству и негативному отношению ко всему, что как-то связано с бюрократическим давлением государства. Это проявилось, в частности, в увеличении числа людей, голосующих за коммунистов — не потому, что эти люди действительно разделяют коммунистические взгляды (Weltanschauung), а потому, что таким образом они демонстрируют свое несогласие с существующим порядком. Такие люди заявляют, что не любят законодателей-клоунов, заседающих во французском правительстве, а потому намерены отдать свой голос коммунистам. Это свидетельствует о наличии инфантильной установки по отношению к вопросам социальной и коллективной ответственности. Проявления подобной инфантильности мы наблюдаем сейчас в асоциальном поведении подростков, вступающих в драку с полицейскими, переворачивающих машины и т. п. — так молодые люди демонстрируют свой протест существующему общественному порядку18. Когда речь идет о юношах, склонных к эмоциональным взрывам без всякого осознания происходящего, такое поведение вполне понятно. Но если точно так же ведут себя взрослые, например, голосуя за коммунистов только потому, что им не нравятся люди, которые сидят в правительстве, — такая позиция мне кажется незрелой. Однако это общий комплекс, который в той или иной форме присутствует в каждом из нас: мы до сих пор не решили, в какой мере должны принять то, что являемся овцами, направляемыми пастухом-государством, и стоит ли нам отвергать коллективное давление, бороться против него. Естественно, и пуэры испытывают эти же трудности, но в более выраженной форме.
Прежде чем перейти к символике образа барашка, спросим себя, почему Сент-Экзюпери встретил Маленького принца в пустыне. С одной стороны, в наших комментариях к повести мы рассматриваем крушение самолета как иллюстрацию события, случившегося в жизни Сент-Экзюпери. С другой же стороны, описанная в книге катастрофа — это символические или архетипические обстоятельства (полный разлад прежней деятельности, утрата цели в жизни, упадок жизненных сил), в которых личность неизбежно встречается с бессознательным. Внезапно мы оказываемся в безвыходном положении, замыкаясь в невротической ситуации, из которой не видим выхода. В этот момент происходит всплеск жизненной энергии, прорывающейся наружу в виде архитепического образа.
На предыдущей лекции я пересказывала фрагмент из 18-ой Суры Корана, в которой Муса, лишившись пищи (корзины с рыбой), отправился через пустыню с Хидром, первым слугой Аллаха. Совершенно не очевидно, что после кризиса или упадка сил человеку является образ ребенка, могла возникнуть и любая другая архетипическая фигура. Поэтому нам следует рассмотреть символическое значение ребенка-бога.
Мне бы хотелось обсуждать значение величайшего символа божественного младенца постепенно, в процессе рассмотрения книги, так как часть сущности, воплощенная в образе Маленького принца прояснится тогда, когда мы лучше узнаем о самой повести. Чтобы получить самый общий образ мальчика со звезды, я вкратце изложу то, что писал Юнг о боге-младенце:
Этот архетип «божественного ребенка» чрезвычайно широко распространен и очень тесно сплетен со всеми другими мифологическими аспектами мотива ребенка. Едва ли необходимо ссылаться на все еще живого «младенца-Иисуса», который в легенде о Христофоре обнаруживает все тот же самый типичный аспект «меньше малого и больший большого». В фольклоре мотив ребенка проявляется в облике карлика или эльфа в качестве разъяснения потаенных сил природы. К этой области относится также позднеклассическая фигура anthroparion, или металлического человечка, который, с одной стороны, вплоть до позднего средневековья, оживотворял рудниковые шахты, с другой стороны, представлял алхимические металлы, и прежде всего, Меркурия, возрождаемого в совершенном облике (в виде гермафродита, как filius sapientiae или как infans noster). Благодаря религиозному толкованию «ребенка», до нас дошли также некоторые средневековые свидетельства, которые показывают, что «ребенок» был не только фигурой, сообразной традиции, но также спонтанно переживаемым видением (при так называемом «вторжении бессознательного). Упомяну видение «обнаженного мальчика» у Майстера Экхарда, а также сновидение брата Евстахия. Интересные сообщения о таких же спонтанных переживаниях находим мы в английских рассказах о привидениях, где речь идет о видении «Radiant Boy»19, которого якобы видели на том месте, где некогда были римские руины. Сообщается, что этот образ сулит несчастья. Складывается такое впечатление, будто речь идет чуть ли не о фигуре «puer aeternus» которая из-за «изменения облика» стала неблагоприятной, раз