…Настя познакомилась с ним, когда еще работала в школе. Его сын ходил в ее класс, и Паша был одним из редких пап, приходивших время от времени в школу за своим ребенком, равно как и на родительские собрания.
Их отношения завязались быстро, но и длились недолго. Он был женат, приезжал к Насте домой, пока его сын занимался в спортивной секции, а маленькая Криска пребывала еще в детском саду…
Через полгода они оба устали от постоянной спешки, суеты, поглядывания на часы: не пора ли ему за сыном? Не пора ли ей за дочкой?
Расстались они хорошо, без упреков. По обоюдному согласию и пониманию. И когда Настя спустя годы и годы наткнулась на него в каком-то клубе, то встреча прошла вполне приятно. Очень быстро выяснилось, что Паша Фролов, бывший в годы их скоротечного романа научным сотрудником в области химии, конвертировался в эксперта по финансам. Разбогател, раздобрел, приобрел солидные манеры – ничего общего с тем пугливым любовником, который боялся опоздать за сыном на секцию, который боялся, что жена прознает об их связи…
Паша, со своей стороны, тоже подивился Настиным метаморфозам. И, услышав историю про лото, предложил стать ее советчиком в области управления финансами. Ее финансами, разумеется.
Так возобновилась их дружба – теперь на чисто деловой почве. Но Настя доверяла Паше, и практика показывала, что его советы были весьма толковыми. До сих пор все то, что советовал Паша, приносило только прибыль, отчего Настя ему безгранично верила.
…Хотя, если покопаться, то было что-то еще в их отношениях. Паша не пытался возобновить любовную связь, напротив, стал относиться к ней с некоторой долей покровительственности. Он был значительно старше Насти и теперь обыгрывал их разницу в возрасте, войдя в роль «доброго папочки».
Настя понимала, что это роль, имидж, не более, но ей нравилось. У нее никогда не было «доброго папочки», равно как и покровителей, и она с удовольствием вступила в игру. Даже если Паша затеял ее только ради того, чтобы избежать возврата к прежним отношениям. Теперь, когда он развелся с женой – она уехала с их общим сыном на жительство в США, – Паша имел молодых любовниц, с которыми частенько появлялся в свете… Ну, как Настя со своими жиголо.
Таким образом, их отношения, лишенные притязаний друг на друга, сдобренные при этом нежными воспоминаниями и новорожденной покровительственностью Паши, были просто изумительными. И Настя дорожила ими.
И теперь бандиты, держащие в плену ее дочь, хотели, чтобы она «навела» их на Пашу!!!
Конечно, судьба дочери ей дороже всего – даже дружбы, даже доверия… Но Насте было страшно стыдно из-за того, что ее вынуждают подставить хорошего человека.
Но делать-то что? Что делать-то? Позвонить Паше? Предупредить, что им особо интересуются бандиты?
При всей своей совестливости Настя понимала, что это невозможно. Уже хотя бы потому, что каждый ее звонок контролируется. И потом…
И потом, пока бандиты надеются на ее вынужденную помощь, Кристина в безопасности… Вот в чем корень проблемы! Если Настя, из самых лучших чувств, из порядочности по отношению к Паше, обезопасит его, то она подставит Криску!
Нет. Пусть она будет до конца своей жизни винить себя в том, что Пашу ограбили с ее помощью, но на кону стояла жизнь ее дочери, и выбор Насти был предопределен!
…К вечеру Гена стал каким-то нервным. И Настя не понимала причины его повышенной нервозности. «Начальство» им недовольно? Хорошо, если дело только в этом… По врожденной своей разумности Настя понимала, что сама она находится в безопасности, пока банда рассчитывает на ее участие, содействие в том, что связано с Пашей. Они пока не посмеют ни ее, Настю, тронуть, ни Криску! И на уровне здравого смысла понятно, что Гене строжайше запрещено применять физическую силу к ней, Насте. В самом деле, не могут же они допустить, чтобы она пошла завтра на Пашин юбилей избитой?
Но нервозность Гены ее беспокоила. Ей казалось, что это связано с их дневными разговорами и что причина данной нервозности отнюдь не в распоряжениях Гениного «начальства», а в его задетом самолюбии… И даже если «начальство» велело ему быть более-менее лояльным по отношению к их пленнице, их заложнице Насте, то они не могут контролировать каждый его вдох-выдох, каждый его шаг, каждую его мысль и фразу, отчего Гена ощущает себя относительно свободным…
Свободным издеваться над Настей, пугать ее? Или такое поведение со стороны Гены даже приветствуется? Чтобы она не расслаблялась?!
Настя терялась в догадках, одновременно чувствуя, что Гена что-то копит внутри себя. Что-то такое, что прольется на нее едким радиоактивным дождем его комплексов бандитской неполноценности.
Гена еще какое-то время переговаривался по телефону, уходя каждый раз от ее двери подальше, а потом телефон его затих. Видимо, Гена получил инструкции сполна, от «а» до «я».
Около девяти вечера он позвал ее. Настя неохотно вышла из своей комнаты, заложив закладкой книжку.
– Значит, так, – произнес Гена, – завтра, на юбилее у Павла Фролова, вы… ты меня представишь как своего нового любовника.
– Я уже в курсе!
– Не перебивай! – яростно произнес он.
Насте было бы куда проще не перебивать! Совсем не в ее характере лезть на рожон! Но она помнила ту мысль, которая осенила ее утром: показывать свой характер, капризничать, саботировать любое их распоряжение! И она старалась следовать этой идее, несколько насилуя свою мирную природу.
– А ты не повторяй! – скандалила она наобум. – А то привык иметь дело с дебилами…
– На кого ты намекаешь?!
– Да я не знаю. Просто ведешь себя так, будто с недоразвитыми привык общаться!
Она видела, что Гена злится, но ответа не находит, – интеллектом не вышел, убогонький.
– Ты из себя умную не строй! – нашел наконец достойный ответ ее бодигард.
– И не пытаюсь, – оскорбленно поджала губы Настя.
Гена некоторое время изучал ее лицо, но, видимо, так и не понял, что она имела в виду. «Кретин! – подумала Настя. – Куда же проще: я из себя умную не строю, потому что нужды нет строить, потому что я просто-напросто умная!»
А Гена, помолчав, ринулся в бой.
– Ты будешь изображать… вернее, мы будем изображать… страстных любовников. Которые только и думают о том, чтобы трахнуться. Мы должны целоваться на глазах у твоего приятеля и его гостей, и нужно, чтобы они поверили…
– Я не буду с тобой целоваться. Ты мне противен, – Настя, ощущая холодок страха, гнула свою линию саботажа.
– Придется! – губы Гены растянулись в иезуитской улыбке.
Его улыбка напугала Настю еще больше.
– Ну… допустим… А зачем? – спросила она, движимая отвращением, страхом и в то же время разумным практицизмом: прежде чем протестовать, надо узнать, в чем состоит цель!
– Разумный вопрос, – оценил Гена. – У хозяина и гостей должно сложиться впечатление, что нам не терпится перепихнуться… И потому мы с тобой пойдем по комнатам. Вроде как ищем местечко, где лучше это сделать.
– А это зачем?
– Не твоя забота. Твоя задача только в том, чтобы тебе поверили, что ты меня хочешь. Что тебе не терпится.
Такой расклад Настю не устраивал. Она желала узнать больше о целях!
– Мне не не терпится. Я тебя не хочу!
– Я сказал: это нужно изобразить! А если ты не можешь…
Гена адресовал ей красноречивый взгляд.
– Тогда, – добавил он, не найдя в лице Насти отклика, – тогда я… Тогда мы будем спать вместе эту ночь. Чтобы ты прониклась. И зачем ждать ночи, можно прямо сейчас. Женщина ты соблазнительная – уверен, что много удовольствия доставишь мужчине…
Для подтверждения своих слов он надвинулся на нее, железной хваткой запрокинул ей голову и грубо засосал ее губы, хотя тут же выпустил. Затем рванул застежку ее кофточки, одним жестом спустил лифчик и так же грубо и равнодушно схватил ее за грудь, больно прищемив соски.
Настя попятилась от него, отбиваясь, – он позволил ей это сделать, наблюдая за ней.
– Как хотите, Анастасия Марковна, я на любовной связи с вами не настаиваю. Меня возбуждает секс с особым садизмом, но на этот счет указаний пока не было.
Заглянув в его пустые глаза, Настя порадовалась, что он тут, с ней, а не там, где ее дочь…
X
Кис все же решился оставить свой пост, надеясь, что об этом ему не придется пожалеть. Он положился на слова Грушицкой: завтра.
Завтра Настя с ее «приятелем» поедут к тому человеку, который интересует бандитов, удерживающих в пленницах Кристину!
Значит, на остаток сегодняшнего дня у детектива руки развязаны… Хорошо бы не ошибиться!
Игорь нашел все четыре имени в Интернете, и этот улов был весьма многообещающим. Алексей уже прикинул, как действовать.
Вернувшись в свой офис, он первым делом открыл базы данных, имевшиеся у него в распоряжении. Эти пиратские базы пару лет назад были выброшены в продажу на левые рынки, и детектив не преминул их приобрести. И сейчас рассчитывал найти в них адреса и телефоны потенциальных жертв банды. Хоть бы только сведения не устарели! Не то придется дергать милицейских друзей, – нет, не оперов, слава богу, столь занятых в сумасшедше солнечный день позднего апреля, – а операторов, сидящих на базах данных милиции. С этой категорией знакомых – чаще всего «милых девушек» – все было куда проще: Алексей им платил за услуги. Отчего эти услуги ему охотно оказывали.
Но в сумасшедше солнечный день, когда «трупешники в очереди стоят», как выразился Серега, операторы загружены работой выше крыши. Вот почему Кис надеялся обойтись своими силами.
Прочитав материалы, выловленные Игорем, он довольно быстро нашел адреса и телефоны всех четырех.
Кис уже продумал шоковый текст: «…по моим сведениям, вас планируют ограбить, и я хочу вам помочь», который должен настроить собеседника на весьма серьезный лад, расположить к разговору. Он уже набрал первый номер…
И повесил трубку.
Нет, неправильно. Такой заход никуда не годится! А если человек, услышав подобный текст, просто-напрост