как ни странно. Что-то внутри сопротивляется – это вот именно та ненужная связь с прошлым, через которую мы утрачиваем энергию. И сначала ничего не будет происходить. Никаких немедленных результатов. А потом пространство начнет заполняться положительной энергией, свежими образами, новыми полезными контактами. И все освежится и наладится; способ работает. Груз прошлого остается позади, пруд заполняется свежей водой, появляются силы. И можно жить и работать дальше.
Изменить чью-то жизнь
иногда нельзя. Нет возможности. Мы в детстве с братцем Алешенькой отдыхали у дедушки на даче. Громко сказано: просто деревенский домик в деревне дедушка купил и починил. Он сам с рудников уральских был родом, прошел войну, работал в Академии наук. И у нас были друзья-ребята, тоже из семей ученых. В деревне многие по примеру дедушки купили домики. И мы с друзьями бегали на рыбалку, за ягодами, плотину на ручье строили, разговаривали, истории рассказывали – приличные городские дети, развитые, остроумные. И к нам прибился тоже Алешенька, племянник станционного сторожа. Его так и звали все – Племянник. Родители его пили и сидели, сидели и пили. Он у дяди жил. Тихий такой мальчик. Молчаливый. Услужливый. Он ужасно был рад, что его не прогоняют – его все прогоняли. И он старался быть полезным – всегда хотел все трудное делать, тяжелое нести; и молчал всегда – чтобы глупость не сказать. Он не знал ни историй, ни анекдотов; шутить не умел. Не знал правил игр. И нигде не бывал, кроме соседней деревни. Он был забитый. Но он так искренне смеялся беззвучно над шутками! Так жадно ждал продолжения рассказа! Так радовался, когда куда-то шли или играли вместе. Он всем давал выиграть. Я понимаю, он боялся, что прогонят… Но мы были его друзья. Мы бы ни за что его не прогнали! Он же был друг! Потом мы выросли и редко стали приезжать. А Племянник погиб – он попал под поезд, так вышло. Такая у него судьба была. И хорошо только одно – что он с нами был. Что у него была дружба. Что его не прогнали, понимаете? И дружили по-честному, как положено. Может, только вот это хорошее у него и было… Иногда нельзя изменить жизнь и судьбу. Но можно облегчить. Хоть что-то хорошее сделать человеку. Конфетой угостить или на пруд позвать. Просто не прогонять, и все…
Поверхностное натяжение —
это тончайшая вещь. Водомерка бежит по воде за счет этой невидимой пленочки; и вода, чуть перелитая через край, удерживается на миг в сосуде – ее держит поверхностное натяжение. Тонкая пленочка, а требует огромных затрат энергии, сложнейших процессов. Так и в отношениях – один вот-вот перейдет границы. Еще чуть-чуть! Еще одно слово, комментарий, взгляд, поступок… Второй терпит. Не обращает внимания вроде бы. Сглаживает, уравновешивает, отшучивается, переводит разговор на другое. В семье, в дружбе, в любви, на работе такое бывает… И с виду все ровно и гладко. Водомерка бежит по воде. Вода не проливается из сосуда. До поры до времени это. Потому что затраты энергии огромны. И последняя капля – а она непременно будет – вызовет катастрофу. Придет конец гладкости поверхностного натяжения. И вода поглотит все; утонут отношения, любовь, дружба… Тот, кто терпел и удерживал, больше не сможет терпеть. Пленка лопнет. Она очень непрочная. И надо уметь вовремя остановиться; прекратить испытывать прочность отношений. Или решить – а стоит ли нести такие затраты энергии ради другого? Того, кто не ценит и не понимает, как трудно помогать другим ходить по воде…
«Бери пример с брата!
Он добился успеха, а ты – нет! Посмотри на нас, на своих родителей, – мы всего достигли сами, а ты не можешь! Твоя жена получила повышение и больше тебя зарабатывает – соревнуйся! Быстрее, выше, сильнее! И твой друг построил дом, а ты и не начинал! Давай тоже!»… Это понятно. Надо разбудить дух соревнования в человеке. Помахать перед носом успехами других. «Догнать и перегнать!» – был такой девиз. Но где конкуренция и соперничество – там нет любви. Теперь это не брат, не друг, не родители, не жена – это соперники в соревновании. И возникает зависть – она всегда начинается со сравнения. А радость от успехов близкого человека сменяется огорчением – он снова нас перегнал! Нет лучшего средства, чтобы возбудить распри и зависть между близкими, чем приводить одного в пример другому. Соревноваться все же надо с чужими; соперничать с посторонними. Где конкуренция – там нет любви. И нет радости за успехи близкого – теперь это просто соперник…
Обыденная жизнь
совершенно женщину не показывает. Все в быту примерно одинаковы: все ссорятся. Иногда пилят мужа. С его родственниками имеют натянутые отношения. Любят наряды и подарки; обижаются, плачут, ревнуют, про деньги говорят… Мужчина может засомневаться иногда – а правильно ли он женщину выбрал? Может, это не то, что нужно. Может, есть лучше на свете женщины? Я уверена, что жены и невесты декабристов тоже были не ангелами. И с декабристами ссорились по мелочам. Характер показывали. И спрашивали про деньги. Золотую браслетку требовали к именинам… А потом поехали на каторгу с любимыми мужчинами; а как иначе? Все потеряли, жили в чудовищных условиях, но поехали. Хотя сам царь отговаривал. Или немки до прихода к власти нацистов тоже пилили еврейских мужей. Или даже истерики закатывали иногда. Ревновали к свекрови и родственников не очень любили… А потом, когда их мужей забрали и хотели везти в лагерь смерти, пришли и обступили здание полиции. Или гестапо – как у них там это называлось. И молча стояли несколько суток. Не давали вывезти. В них целились, им приказывали уйти – они не уходили. И спасли своих мужей; фашисты побоялись стрелять в чистокровных ариек. Хотя горячо убеждали этих мужей бросить: мол, найдете новых! Или в блокаду жены отдавали мужьям кусочки от своего пайка. Крошечки. И везли обессилевших мужчин на саночках – живых и мертвых. Ведь мертвых надо было по-человечески похоронить; на себе довезти до кладбища… Женщина, если любит, понесет на себе, как в Средние века, – когда город захватили, король-победитель разрешил женщинам уйти и взять с собой самое дорогое. Сколько смогут унести. И женщины вынесли своих мужей, которые после осады сами идти не могли… Но разгадать, какая на самом деле женщина, совершенно невозможно. В быту нас не увидеть по-настоящему. Быт словно мутное стекло – плохо видно душу и любовь. Но каким-то чудом они нас видят. Мужчины иногда видят сердцем. И выбирают сердцем. И мы будем с ними, пока это сердце бьется. А может быть, и потом…
В деревне, у магазинчика,
стоял не очень красивый старичок. В старом пуховике и в шапке-ушанке, которой лет сто. Как и старичку, наверное. На ногах у старичка чуни, в одной руке – палка, в другой – уродливые тюльпаны. Такие, знаете, у которых стебель начал извиваться и удлиняться, а цветки облетели и потеряли цвет – они были желтыми. А стали блекло-лимонными и скукожились. Трупы тюльпанов, извините. А из магазина вышла старушка в шали. В сумке – три булки хлеба. Пальто старое, валенки – такая у нас весна. И она старичка увидела и прямо на ступеньках как-то запела от радости. Распевно стала причитать и спускаться побыстрее, держась за перильца. Ставит осторожно ногу, держится, сумку держит и поет ласково и умильно: «Миленький ты мой! Ты пришел меня встречать! Ты дошел сам! Миленький мой, красавчик мой, ты же замерз! Ты меня ждал!»… Это, значит, старичок ее встретил – сам дошел и пришел. Я не знаю, кто он ей. Но знаю, что в деревне не продают цветы. Это глухая деревня совсем. И этот старичок или сам съездил на автобусе за цветами в соседнее село. Или попросил кого-то привезти. Километров шестьдесят надо ехать. Может, цветы вчера купили и привезли, поэтому они такие… Не очень праздничные. Но не в этом дело. Старушка обняла старичка рукой и сумкой с хлебом. А он ее – цветами и палочкой. И они побрели вместе по улице. И вышло яркое солнце. У нас тоже бывает солнце, на Урале и в башкирских степях. Оно всюду светит, где-то больше, где-то меньше. Как любовь, которая тоже светит всюду – и всех согревает. Весна началась…
Миллион раз будешь себя корить,
сожалеть, раскаиваться, снова повторять зарок: никогда не связывайся с неприятными людьми. Не общайся, если это от тебя зависит. И уж тем более – не работай! Никогда! И нет смысла себя уговаривать, дескать, это он просто не подумал. Поэтому так неприятно сказал. Это у нее просто голос такой и манера говорить. Ну, просто человек растерялся и поэтому так себя повел. Он же ничего страшного не сказал и не сделал, ему нужен наш товар или наши услуги, наша работа – надо же работать и товар продавать? Все нормально будет! Не будет. Как только вы пустите неприятного человека в поле своей жизни и работы, вам небо с овчинку покажется. А от вашей спокойной жизни и цветущего сада останется выжженная земля. Неприятный человек заставит вас попрыгать и побегать, поискать оправдания, дать разъяснения, ответить на сотни писем и выслушать обвинения и неудовольствия. Это в лучшем случае. В худшем – будут юридические проблемы и репутационный урон. Не связывайтесь. Придется пережить пару неприятных минут. Вам будут говорить, что вы должны и обязаны помочь, ответить, пустить в дом или в офис. Пока деньги не взяли – ничего не должны. Если взяли – отдайте их немедленно. Хотя неприятности все равно будут. И мы это отлично чувствуем при первом столкновении с неприятным человеком. А потом убеждаем себя, что все нормально, ничего страшного, нам просто надо найти общий язык! И наступаем на грабли, которые миллион раз били нас по лбу. Не связывайтесь. Не пренебрегайте сигналом тревоги. Это упырь, оборотень, токсичный человек, который пришел сожрать вашу жизнь. И за три копейки наживете проблем на этот самый миллион, это проверено. Пока не поздно, надо отказать. Любым способом. И самый это верный признак – чувство тревоги, недоумения, потребность оправдываться, разъяснять, искать компромисс… Лучше сказать «нет».