ыбнулась. Потому, что это из-за меня ты грустила. - в его голосе было столько тепла и раскаяния, что я снова заплакала. В его словах было все: горечь, смирение, нежность, любовь, сожаление… Он говорил, а я таяла и понимала, что не хочу больше уходить. Не хочу, чтоб он пропал из моей жизни. Не так. С ним я не чувствовала себя одинокой или более слабой. Я злилась, обижалась, но никогда не была оставленной. А он продолжал. - Когда ты пришла ко мне в спальню ночью, я обрадовался. Думал, что, наконец-то, сдвинулось все с мертвой точки. После нашей ссоры я понял, что не могу больше. Я не вправе мучить тебя. И не хотел, чтоб ты ломала себя ради меня. Это не любовь, когда один ломает другого. В принуждении любви быть не может. Это я ясно понял. Лучше никак, чем так.
Он замолчал.
Я лежала и плакала. От обилия собственных чувств, смешавшихся с его чувствами, и от того усиленных многократно. И в этой буре вдруг ясно выступило решение. Я знала, что сейчас сделаю и что скажу. И это было правильно. Я чувствовала это. Я хотела этого. Я переползла поближе к Риагану и прижалась к нему. Обняла его, уткнулась лицом ему в грудь. И меня тут же обняли в ответ.
- Ты тоже меня прости. Давай вернемся в наш дом. Попробуем прожить оставшиеся два месяца. Вместе. Может быть, у нас ничего и не выйдет, или мы вообще поубиваем друг друга в порыве злости, но я не хочу прожить всю жизнь, думая, а что если бы…
Когда утром солнце выплыло из-за вершин гор, мы уже покачивались в седле ящера на пути назад. От мрачности и тяжести вчерашнего дня ничего не осталось. Дневная жара еще не достигла своего пика. Я наслаждалась ощущением мягкого утреннего солнечного тепла, ветра, все еще дующего ночной прохладой и чуда, которое ждет впереди. Только шагни. Только не прогляди. Только впусти его в свою жизнь.
Позади меня снова сидел привычный мне Риаган, а не ледяная глыба с отмерзшими чувствами. Хорошо.
Немного припекало лицо. То ли от солнца, то ли от легкого смущения из-за вчерашнего ночного разговора. Но я не жалела ни о чем. Хорошо, что я смогла решиться и начала тот разговор. И замечательно, что мне хватило духу рассказать все честно. Как есть.
Между нами что-то окончательно изменилось. Сменило направление. Больше не враги, не чужие друг другу, хоть еще и не пара. Но теперь у нас появился настоящий шанс ею стать.
Вот почему так? В сказках и легендах всегда главный герой и героиня влюбляются друг в друга с полувзгляда. Они рискуют ради любимого жизнью, даже не зная друг друга. Они верят друг другу безоговорочно. Да, что говорить. Девушки из нашего клана, которые были со мной на Совете тоже выглядели абсолютно влюбленными. Они словно кошки в период охоты глядели на тех, кого выбрали в спутники всего за пять дней, а то и меньше. А для таких, как я, придуман обычай с трехмесячным пробным сроком. Для тех, кто не способен влюбиться по всем правилам.
То, что я чувствую к Риагану — не любовь. Он мне нравится. И только. Ничего похожего на ту бурю, которая бушевала в моих чувствах рядом с Миканом. И это огорчает. На ее фоне симпатия к Риагану кажется едва заметным ветерком. Но радует уже то, что этот ветерок есть. Да и буря эта уже осталась позади. Ее отголоски еще слышны, но меня она больше не накрывает.
Несмотря на жару, я наслаждалась поездкой. Высокие лесистые горы расступались перед нами, ведя нас уже знакомой мне дорогой.
Когда к вечеру мы подошли к тому самому перевалу, за которым начинался наш склон, у меня в груди все уже пело. Я радовалась уже знакомому дому, который вот-вот должен был показаться из-за вершины перевала.
Все таким же, каким мы его оставили. Ну, почти. Теперь дом казался гораздо более родным. Все так же покоились сбоку от дома бревна, приготовленные Риаганом для моечной. Обращенная к перевалу стена с заколоченным окном создавала впечатление, что дом прищурился или подмигивает. Только открытые ворота загона немного наводили тоску. Но подойдя поближе, я увидела, что из открытой двери хлева выглядывает рогатая голова нашей козы.
Постель радостно приняла в свои хлопковые объятья мое изнуренное жарой, путешествием и обилием разных чувств тело. Воду для мытья греть я не стала. Слишком долго ее было ждать, а полежать хотелось неимоверно. Я свернулась уютным калачиком и натянула одеяло по самую шею, все еще ощущая легкий озноб после купания в реке. Все таки, холодная вода в такую жару — это по-своему хорошо. Охладить разгоряченную после дороги кожу. Освежить и тело, и мысли. Ступни все еще слегка покалывало после холодной воды, но я находила это приятным.
Я чувствовала себя чистой и какой-то обновленной. Отправляясь на Большой Совет, я думала, что готова к переменам. И думала, что готова к любым самым крайним изменениям. Я ошибалась. Теперь я чувствую.
Сейчас я готова по-настоящему. Потому что я больше не боюсь перемен. Это удивительное чувство. Я по-прежнему люблю своих близких. Но теперь я понимаю, что иногда их нужно отпустить. Как Микана. Я цеплялась за него мертвой хваткой. В нем я видела единственное возможное для себя будущее. И даже выходя на Совет краем души я все равно не верила, что найду кого-то, кто сможет потеснить Микана в моем сердце. А оказывается, это возможно. Ведь именно Риаган развязал эту нить, которая была намотана на мое сердце и вела к Микану. Пусть не вытеснил до конца и не занял это место, но освободил. Пусть и так… Необычно. Дал что-то, что помогло мне ее отпустить. Может — волшебный пинок. Встряску. Я сосредоточилась на Риагане и своем противостоянии ему. И держаться за эту нить стало неудобно. Я бросила ее незаметно для себя самой, чтоб освободить руки для более первоочередной проблемы. А теперь — проблема ушла, а руки остались свободными. Хочу — найду новую нить. А хочу — буду трогать все подряд, просто так, ради любопытства. Потому что мир-то гораздо больше, чем я привыкла видеть. И его теперь хотелось почувствовать. Пихать пальцы в дупла, проверяя есть там мед или нет. Может и пчел найду вместе с медом… Пусть куснут несколько раз, но мед с пальцев слизать может и получится потом. Или сбежать с занятий тетушки Улы, чтоб набрать в тканевый мешочек кучу кузнечиков, а потом ночью подкинуть их брату в комнату. Зачем? А просто так. Ради шутки. И чтоб посмотреть, как Айгир краснеет от злости. Или ночью полить ему волосы сахарным сиропом, чтоб проверить, а правда ли они от этого твердеют, когда засохнут, и становятся как прутики. Или подложить кому-нибудь папоротник под простыню, чтоб узнать, действительно ли от этого можно обмочиться и не проснуться. Бросить за домом лишний груз в виде туфель и отправиться бродить по горам босиком. А на обратном пути помыть ноги в реке и сушить их на горячем от солнца камне. Я никогда не ходила в горы босиком. Да, я даже по долине реки не ходила без туфель. Разве что прийти к реке, разуться и поболтать ногами в воде. Но это же не то…
Хотелось сделать те вещи, на которые я в детстве не решалась, боясь расстроить брата или Микана. Собственно, расстроить я боялась именно Микана. Потому и Айгира не трогала. Боялась, что Микан решит, что я злая и не возьмет меня в жены. Микана разочаровать я больше не боюсь.
Я не понимала, откуда взялась эта сила, которую я вдруг почувствовала в себе. Спокойная, тихая, и какая-то глубокая. Всеобъемлющая. Вмещающая всю меня. Или это я вмещала всю ее. Я лежала на кровати и наслаждалась ощущением покоя внутри себя. И чувствовала — вот она Я. Без страха, без сомнений, без желания стать любимой тем, на ком замкнулся мой мир.
Утром в мою комнату заглянул Риаган. Он сказал, что идет охотиться и махнув рукой скрылся за дверью. А я позволила себе еще понежиться в постельке.
День обещал стать суетным, но не трудным. Предстояло разобрать вещи. Накануне я успела разложить лишь часть. Оставшиеся тюки с немым укором столпились в углу, обиженно нахохлив свои пузатые тела.
С вещами я управилась к обеду. Затем уборка в доме и уборка хлева. Удивительно, что коза не ушла на волю. Ведь Риаган открыл загон. Значит привыкла. А что, кормят, поят, чистят, защищают… Хищники не трогают и есть где спрятаться от солнца и дождя. Выходит, ей здесь нравится больше.
Ближе к вечеру я сходила освежиться к реке и немного отдохнула, сидя на крылечке с кружкой моего любимого чая. Я размышляла о предстоящем ужине. Риаган еще не вернулся с охоты и не известно, вернется ли к ужину. Свежего мяса у нас не было. Так что, нужно было еще придумать, что готовить.
Однако, на кухне все было не так, как я оставила днем. Лепешки исчезли с тарелки, а котелок — с печи. Видимо, Риаган заходил. И как он проскочил мимо меня? Ну, лепешки — это понятно. Он у нас знатный уничтожитель лепешек. А зачем ему котелок? И как мне теперь поставить кипятиться воду для чая?
Гадая о том, что сподвигло Риагана стянуть у меня котелок, я вышла во двор. А вот и он. Похититель посуды шел мне на встречу со стороны реки.
- Здравствуй, - сказал Риаган и хитро улыбнулся. - А я за тобой. Идем.
- Куда? - я мгновенно позабыла о котелке, потому что больно уж загадочный вид у него был.
- Идем, идем! - он легонько подталкивал меня ладонью в спину, направляя куда-то в сторону реки.
- Зачем?
- Вот, в этом вся ты, - рассмеялся Риаган, уводя меня немного ниже по течению, чем то место, где я обычно купалась. - Множество вопросов в ответ на простое приглашение.
- А ты ответь хотя бы на один, тогда и остальные отпадут.
- Сейчас сама все увидишь. Почти пришли. Смотри!
Он указал рукой куда-то вперед и я увидела на излучине реки почти ровную естественную площадку. Покрытая мелкой редкой травкой, она выдавалась вперед в тело реки, образуя за собой небольшую заводь. Большие валуны расступались в стороны, открывая почти свободный доступ к воде. На берегу горел костер. Над ним висел наш котелок, из которого уже шел пар. Возле костра лежали наши коврики — те самые, которые я связала. Между ними прямо на земле была расстелена моя любимая вышитая простыня, добытая им из моих вещей и приспособленная вместо скатерти. Это я ему еще припомню! Крынка с молоком гордо красовалась в центре простыни, возвышаясь над тарелкой с лепешками.