– Отвали! – услышала я, как Айви предупредила Дженкса, и я встала на колени, чтобы собрать в стопку разбросанные детские книжки. – У Трента? – сказала она, ее раздражение явно не было направлено на меня. – Хорошо. Пока не возвращайся в Цинци или Низины. Здесь твориться какое-то сумасшествие, и ты ничего не сможешь сделать. Теперь, когда я знаю, что ты в порядке, я собираюсь вернуться домой к родным с Ниной.
Я заколебалась.
– Возможно, мне стоит приехать.
– Маленькая сахарная задница Тинки, Айви, я сказал тебе не говорить ей этого!
– А я сказала – отвали! Я не могу услышать ее, когда твоя пыльца сыплется на динамик! – сказала Айви в телефон, а затем мне, – Мы в порядке. Нина потерпела крах, но думаю, что теперь с ней все будет хорошо. Нет никаких причин возвращаться, пока это не безопасно.
Это когда-либо было безопасно?
Я села на край дивана, вина прижала мои плечи к ушам.
– Мне так жаль, но ты не можешь позволить своей маме найти ее душу. Каждый вампир, который сделает это, совершит утром самоубийство.
– Она... – Айви заколебалась, и я напряглась.
– Айви? – Дерьмо на тосте, как мама Айви так быстро нашла свою душу? Сразу после заката!
– Она в порядке, – выпалила Айви, но я могла услышать страдание в ее голосе. – Она никогда не хотела свою душу прежде, но после того, как увидела, как другие находят их... – Айви затихла, и я прижала телефон к уху, сердце болело. – Рейчел, она так сильно хочет свою душу. Она знает, что это убьет ее, но она хочет ее. Она страдает. Я никогда не видела ее такой.
– Мне жаль, – прошептала я. Кукла Люси наполовину торчала из-под дивана, и я вытащила ее, аккуратно положив на диван. – Может быть... – Но это было не возможно. Если она получит свою душу, то будет страдать, пока ее душа, тело и ум не найдут баланс… то есть, пока она не совершит самоубийство и не умрет навсегда.
Айви молчала, думая.
– Все должно успокоиться утром, верно?
Или обернуться очень и очень плохо.
Я включила настольную лампу, желая приглушить серые тени.
– У меня, э, больше нет моего телефона, – сказал я, отказываясь вешать трубку, но больше нечего было говорить. – Просто позвони Тренту, чтобы связаться со мной. – Незамеченный до сих пор, слабый жар отскочил от потолка, чтобы осветить все успокаивающим туманом.
– Номер Трента. Есть. Позвони мне до того, как поедешь. Я сообщу, где безопасно встретиться.
Это было плохо.
– Айви…
– Оставайся там, – сказала она, ее голос был жестким. – Я имею это в виду. Мы в порядке.
Она составила предложение из трех слов. Отлично.
– Да, мы в порядке, Рейч, – сказал Дженкс, почти крича в телефон. – Отдохни одну ночь от спасения мира на этот раз, ха? Мы заслужили это!
Пальцы свело судорогой, так сильно они были сжаты на телефоне.
– Попрощайся за меня с мамой. Я проснусь перед восходом солнца, если буду нужна вам.
– Хорошо, – мягко сказала Айви. – Пока.
– Тогда созвонимся. – Я не повесила трубку, и навалилось выразительное колебание, когда мы обе сидели там, ничего не говоря, просто... молча.
– Ну, вешай уже трубку! – сказал Дженкс, и я вздохнула, когда телефон щелкнул и отключился. Вина сжимала меня, когда я отложила телефон. Виновата, но что я могла сделать? Я на много чего была способна, но пока у меня не было направления, места, на что было можно нацелить мое расстройство, все было напрасно. Я не умела ждать, и теперь мне было нечем заняться до восхода солнца.
Кукла выглядела одинокой, и я посадила ее к себе на колени, прижимая так, будто она была настоящей. Немертвые с их душами совершат самоубийство. Каждый из них уйдет. Я не могла остановить это. Как только достаточно мастеров вампиров умрут, начнется реальное сражение между эльфами и демонами.
Джон мягко пел Рэй, это отфильтровывало успокоительный серый, а случайный грохот снизу свидетельствовал о делах Квена. Душ выключился некоторое время назад, и я задумалась, сколько слышал Трент. Обнимая куклу, я просмотрела на знакомые формы и тени жизни Трента и задумалась, могла бы я вписаться сюда… если бы посмела попытаться принадлежать чему-то не мной созданному. Или я просто разнесла бы все это к чертовой матери.
Силуэт Трента появился в дверном проеме, подсвеченный мягким жаром прикроватной лампы. Вид того, что он сушил волосы почти заставил меня плакать. Я так сильно хотела принадлежать этому месту, но боялась, что принесу только еще больше страданий. Посмотрите, что я сделала для Айви. Дженкса.
– Я подслушал твой разговор с Айви. Она в порядке?
Я кивнула.
– Она была с Дэвидом все это время. У Кормеля был только ее телефон. – Он лгал, вертел мной, притягивал меня ближе к себе, играл на моих эмоциях, потому что у него никого не было.
Тогда Трент замолчал:
– Ты хочешь пойти домой?
Я опустила голову на пальцы, сжатые вокруг куклы. Его голос был низким, показывающим эмоции для меня, обо мне, из-за меня.
– Нет, – прошептала я, когда усадила куклу на место.
Он не двигался, выглядя потерянным, когда стоял там в своем халате.
– Я не могу думать ни о чем, кроме как о подготовке к завтрашнему дню, – сказал он, его голос перемещался вверх-вниз подобно мелодии. – Я могу отвести тебя домой. У тебя есть другие люди, которым ты нужна. Дженкс, Айви, Бис.
Я сгорбилась, когда почувствовала себя так, будто получила удар в живот. Я хотела быть здесь. Я хотела быть там. Страх угрожал затопить меня просто от мыслей о том, что я сделала бы, если бы что-то произошло с Трентом. Он всегда казался таким контролирующим, таким способным. К сожалению, его уверенное прошлое привело его к беде в шатком настоящем. Всего лишь шесть месяцев назад, Кормель никогда не осмелился бы задерживать Трента.
Трент бросил полотенце на стул.
– Рейчел?
Я дернула головой в сторону детской, когда ее дверь мягко открывалась. Джон вышел тенью или мыслью, о которой скоро забудут. Его вытянутое лицо не содержало никакого выражения, когда он увидел меня, сидящую на диване, и Трента в дверном проеме.
– Прошу прощения, Са’ан, – сказал он, когда дверь закрылась позади него. – Я помогу Квену переправлять лошадей.
Трент потер кожу на голове так, будто ему хотелось, чтобы это было больно.
– Спасибо.
Комок образовался в горле, и я с трудом сглотнула, когда Джон окинул меня последним злым взглядом, прежде чем пошел вниз. Я никогда не видела подземные конюшни Трента, но очевидно у него была целая арена, чтобы попрактиковаться в искусстве верховой езды в приятные шестьдесят пять градусов даже зимой.
– Я оденусь. – С резким движением Трент отвернулся.
– Трент, – позвала я, и он резко остановился из-за вины, прозвучавшей в моем голосе. Я ничего не сказала, когда он подошел, чтобы присоединиться ко мне, когда я беспомощно размахивала руками. Он вздохнул, когда сел на диван, он него пахло мылом, лугом и пряным вином.
Он устал, и я посмотрела на наши руки с переплетенными пальцами.
– Я не знаю, как ты это делаешь, – сказала я. – Засыпаешь каждый раз, когда выдается шанс.
Трент улыбнулся, его большой палец погладил мою ладонь, и грубо и нежно.
– Это идет от попытки жить по человеческим часам большую часть моей жизни. – Он приобнял меня за талию. – Прости. Я был эгоистом, что пытался удержать тебя здесь. Большая часть всего этого чувствуется так, что это мое дело.
– Тебе не нужно ничего делать, – сказала я, наклоняясь к нему, когда его рука на мне ослабилась.
– Именно так. Я чувствую себя так, будто я – большая помеха, чем что-то другое. Я действительно думал, что мы могли войти туда и просто вернуться.
Я сжала его пальцы.
– И тебя поймали. Я знаю это чувство. Не волнуйся об этом. Откуда тебе было знать, что Кормель… – Я остановилась и прикусила губу. Удар по твоей репутации был настолько силен, что она больше не могла прикрыть тебя.
– Мои эгоистичные желания создали союз, который объединил дьюар и анклав под одним голосом. – Он опустил голову, и его слова были мягкими, когда он выплескивал свою давнюю вину.
Опуская голову на его плечо, я уставилась в пустоту.
– Дьюар разделился бы, так или иначе, а ты был бы женат на Эласбет, – сказала я и фактически почувствовала, как он вздрогнул.
– Нет. Ты права, – сказал он быстро. – Но никто больше не слушает меня.
Я улыбнулась в темноте, мои пальцы прослеживали линии его руки в моей. Я никогда не видела никого, у кого было две линии жизни. Он не привык, чтобы его слова игнорировали, и я понимала его расстройство.
– Три года пропали впустую. – Он вздохнул. – Не упоминая уже о большинстве моих деловых предприятий.
– Прости. Возможно, мы не должны были…
Трент убрал от меня руку и потянулся ей, чтобы коснуться моей щеки. – Даже не думай об этом, – сказал он искренне. – Прошлые несколько месяцев были лучшими в моей жизни.
Он посмотрел на мои губы, и мой пульс участился.
– Скажите мне, что все будет хорошо, – прошептала я.
Его пальцы проследили покалывающую линию по моему подбородку, когда его рука двигалась вниз.
– Все будет хорошо. Хочешь вернуться домой?
В сырую церковь без кухни или электричества? Или в дом родителей Айви, где напряженность была настолько ощутима, что почти звенела? Или еще лучше, в гостиничный номер, где я избежала бы резких вопросов своей мамы, пока новости неизбежно ревели?
– Нет, – сказала я, потянувшись, чтобы почувствовать его новую щетину под моими пальцами, и замерла, когда он взял мою руку и стал целовать кончики моих пальцев.
– Черт побери, Рейчел, – сказал он, боль в его голосе ударила меня. – Когда я увидел тебя на полу, я подумал, что снова потерял тебя.
Он прижал мою руку к груди, и я почувствовала муки вины за его страх.
– От меня тяжело избавиться.
– И да, и нет.
Повисла тишина, и ни один из нас не двигался. Все успокоилось, и мир чувствовался пустым.