Она отмахивается и убирает с моего лица прядь.
— Кстати, я тебе тут принесла задание, — Иллидия достает из сумки потрепанный толстый фолиант. — Это книга… м… моих, — она подмигивает мне и губами говорит: «Наших», — предков. Там есть что-то о проклятиях, но я так и не добралась вчера. Думала сегодня на досуге глянуть. Но раз у тебя выходной, то вот текст, вот артефакт-переводчик. Дерзай!
Она обнимает меня и будто бы только сейчас замечает «соседку».
— Ой, доброе утро! Простите, я так была озабочена состоянием Эйви, что позабыла обо всех приличиях. А вы… — Иллидия вопросительно наклонила голову набок.
— Виола Сторн, — отвечает она. — Гощу у господина Бранда.
Как мило. Гостит она. Где? В домике? Или в постели? Так, Эйвиола! Стоп. Тебя это должно касаться минимально.
Иллидия искоса бросает на меня вопросительный взгляд, а я устало веду плечом, мол, ну а откуда знаю.
— Прекрасно, — она идет к двери. — Тогда, наверное, давайте позволим леди Эйвиоле отдохнуть, а сами по-соседски поболтаем. Вы же не против прогуляться?
Виола расправляет платье и улыбается:
— Конечно, нет. Я как раз собиралась в академию, к господину Сайтону.
Они прощаются и выходят из домика. «Господин Сайтон». Даже по имени, а не по должности! Не Правитель, не Его Мудрость. Сайтон! В груди щемит от боли и в то же время распирает от негодования. Дракон, чтоб его!
Вергена помогает мне присесть на стул и приносит утренний отвар. Сегодня он, в общем-то, мне и не нужен, но по вкусу мне нравится, поэтому с удовольствием делаю первый глоток. Теплый, чуть сладковатый отвар растекается по языку, одновременно облегчая саднящую боль в горле.
Лучи солнца, падающие мне на лицо, согревают и заставляют зажмуриться. Чувствую, что даже готова скинуть шаль, так становится тепло и спокойно. Расслабляюсь, откидываясь на спинку.
Сейчас выпью чай и пойду спать. Книга Иллидии подождет.
Внезапно мое спокойствие нарушают громкий хлопок, а потом крики с улицы.
— Виола! — восклицает Вергена и кидается к дверям.
Глава 38. Жар
Я тоже вскакиваю, чтобы выйти, но Вергена, остановившись около двери, разворачивается и строго говорит:
— Леди Эйвиола, вы идете сейчас отдыхать, — она берет меня под руку и буквально тащит наверх.
— Нет, — артачусь я и, собрав последние силы, останавливаюсь. — Я должна знать, что там произошло.
— Госпожа, — она поджимает губы и опускает подбородок. Надо же, кажется, такой собранной я ее еще ни разу не видела. — Вы сейчас идете в спальню и не подходите к окну.
По коже пробегает холодок. Неужели она думает, что напали целенаправленно на Виолу? Но… В академии? Как враги могли узнать? И как так быстро попали сюда?
— Я приведу врача и расскажу, как там и что, — она помогает мне подняться по лестнице. — Я уже замочила курицу, так что на обед вас ждет очень вкусный куриный суп и салат из овощей…
Я понимаю, что она старается говорить так, чтобы меня отвлечь. Но… что-то в ее голосе меня напрягает. Плохо скрываемое волнение? Но с чего?
Вергена помогает мне устроиться на кровати, поправляет подушки и подает книгу, которую принесла Иллидия. Суетливые движения подтверждают мою догадку, что она нервничает. Служанка плотно задергивает шторы, зажигает магические свечи, чтобы я могла читать и выходит.
Я сначала укрываюсь одеялом, потом откидываю его. Поднимаюсь на подушках, убираю лишние, возвращаю обратно. Кусаю губы и тру ладони. Никак не могу успокоиться. И это не праздное любопытство — происходит именно то, о чем меня предупреждали Джеральд и Вергена с самого начала: за истинной Правителя началась охота.
Но что это было? Покушение на Виолу, потому что они узнали, что она приехала сюда? Или они спутали ее со мной, зная, что я должна была выйти с Иллидией из домика?
Если это произошло так быстро, то сейчас любой выход из дома может обернуться для меня неприятностями, и как-то до свершения проклятья рода Сайтона я просто могу не дожить, что уж там.
Сайтон переживает и старается меня защитить. Защитить нашего ребенка. Но… Если нам отведено и так мало времени, почему нельзя просто провести его вместе? Не трепля нервы друг другу?
Но все же… Беру книгу. Вдруг там что-то есть. Старый, задубевший от времени кожаный переплет без единой надписи. Кручу его в руках, пытаюсь открыть, когда внезапно палец пронзает острая боль. Книга падает мне на колени, а на подушечке пальца появляется маленькая красная капелька.
Беру его в рот, слизывая кровь и хмуро смотрю на кусачий «подарочек» Иллидии.
На обложке появляются выбитые буквы: «Тайные летописи суалийцев от начала времен». Обалдеть! Значит, он открывается только с кровавой жертвой! Ну надо же.
Сколько же ему лет! Даже сердце взволнованно замирает, когда я открываю книгу и рассматриваю подробные иллюстрации и строчки неизвестных мне символов. Еще бы понимать, о чем они.
Вспоминаю об артефакте, который мне дала Иллидия и нащупываю его в кармане. Как только он касается строк, символы моментально превращаются в понятные мне буквы. Я скольжу по ним глазами, а в воображении встают обряды и традиции тех, кто навсегда остался в прошлом. Даже если мы захотим, полностью народность никогда не возродить.
П-ф-ф! Возродить! Мне бы самой выжить, а не традиции воскрешать.
В книге описываются ритуалы, традиционные артефакты, приметы… Где-то ближе к середине, когда в обеих руках оказывается примерно одинаковое количество потемневших исписанных листов, я натыкаюсь на крупную надпись: «Проклятия». Вот. Мой раздел.
Сначала идут разные артефакты по защите от них, по снятию, потом ритуалы, запрещенные ритуалы, а потом описывается то, как действуют проклятия ведьм-суалиек на разные расы. Удивительно, но больше всего не везет драконам и оборотням, потому что попадают под действия не только человеческая ипостась, но и животная. И вот она-то и страдает больше всего.
Но самое ужасное, что снять это проклятие может только та суалийка, что наложила его. После ее смерти проклятие запечатывается в какой-то предмет, принадлежащий ей и пока… Дальше текст от времени расплывается. Символы вроде бы и есть, но артефакт никак не может их перевести.
Раздраженно захлопываю книгу и сползаю с кровати. Меня немного ведет оттого, что кружится голова. Пересекаю комнату в одну, потом в другую сторону, кутаюсь в шаль. Меня начинает сильнее морозить. То ли от нервов, то ли от температуры. Слабость жутчайшая, поэтому я заползаю обратно на кровать и почти сразу забываюсь рваным, беспокойным сном.
Где-то на окраине сознания слышу спор женского и мужского голосов, рык. Моего лба касается грубоватая мужская ладонь, а потом, когда к руке прикладывают что-то гладкое и теплое, становится легко, и я проваливаюсь в темное небытие.
Просыпаюсь от того, что во рту жутко пересохло, даже губы облизать не могу. Приоткрываю глаза — сквозь небольшую щель в шторах просвечивают оранжевые лучи. Весь день проспала. И еще бы поспала, только надо попить.
Но даже при мысли о том, чтобы встать и спуститься, уже картинка начинает качаться и расплываться. Чувствую, как по виску скатывается капелька от испарины.
Шорох справа от меня пугает, заставляет сердце замереть, но понимаю, что и сделать-то в этом состоянии ничего не смогу. Меня окутывает аромат бергамота, а затем уверенная мужская рука поддерживает, чтобы я могла чуть подняться.
Перевожу взгляд на Сайтона. В его зеленых глазах сожаление и строгая серьезность. Он подносит к моим губам стакан с водой и помогает напиться, а потом так же аккуратно опускает на подушки.
Наконец-то облизываю губы и хриплым голосом спрашиваю:
— Разве тебе не надо быть дома? Или в лазарете, — медленно поднимаю уголок рта в ухмылке. — На твою истинную же напали. Ей нужна забота.
— Моя истинная находит себе приключений и без нападений, — строго говорит он и меняет браслет-артефакт на моей руке.
— Заботишься об инкубаторе для своего ребенка? Похвально. Только вот если с новой женой что-то случится, придется же опять искать, — прерываюсь, периодически на то, чтобы отдышаться.
Он молчит и активирует браслет, мне снова становится легче почти сразу. По крайней мере, уходит пульсирующая боль в голове.
— Сейчас жар спадет, ты примешь отвары, которые оставил лекарь, а потом поешь суп, — коротко командует Сайтон.
Эмоции все как будто на минимуме и очень медленные. Но все же неприятно.
— Зачем тебе я? Мы с тобой уже никто друг другу, — чихаю и вытираю рукой слезы, то ли от обиды, то ли от слабости. — Отпусти меня. Дай спокойно прожить отведенное мне время.
Хорошо, что я вчера так и не донесла показать ему кулон. Он так и будет продолжать думать, что мы в разводе.
— Тебе стоит смириться Эйви, что я тебя никуда от себя не отпущу. Что бы там ни пришло в твою милую головку, ты — моя истинная. Да, я ошибся, когда подписал ту бумагу. Но ты же должна понимать, что от одного росчерка пера чувства не исчезают.
— Сайтон! Какие чувства? Страсть, обусловленная истинностью, которой ты не смог противостоять? Стремление получить наследника? Чувство собственности, в конце концов? Ты про эти чувства?
Сайтон стоит в профиль ко мне. Я вижу, как раздуваются его ноздри, как сжаты его челюсти, как бьется артерия на его шее. Он зол, напряжен и недоволен.
— Нет, Эйви. Я не про все это. Я… — тут замолкает и прищуривается.
Я прослеживаю его взгляд… На туалетном столике лежит кулон. Свадебный кулон из лунного камня, тускло мерцающий молочным светом.
Горгулий зад.
Глава 39. Сайтон. Все на своих местах
Кулон светится… Горгулья срань! Он светится. Это… Это лучше, чем я мог себе представить. Больше, чем я мог попросить у богов — исправить мою ошибку и вернуть наш брак с Эйви. Хотя нет… Мне есть, что у них попросить: найти способ избавить Эйви от проклятия.
Я медленно перевожу взгляд с кулона на свою жену.