шелся, свирепствуя и снося все на своем пути. Возможно, если бы это произошло в более молодом возрасте, как сказал Томас, то все бы обошлось одной ночью сильной лихорадки, даже вмешательство лекаря бы не понадобилось. Но в этот раз я понимала, что так легко отделаться не получится. Нужно было немедленно сбить температуру и немного притушить внутренний огонь, пока тот попросту не уничтожил физическую оболочку.
Я втянула носом воздух, набираясь смелости. Уверенности, что я справлюсь, не было. Взгляды детей сбивали с толку, и я решилась.
— В моей спальне в ящике стола лежат цветы лаванды и листья мяты. Измельчите их и принесите мне.
Не сговариваясь, близнецы кивнули и так быстро исчезли за порогом, что я и глазом моргнуть не успела. Я действительно начала изучать травы, но сейчас они были бессильны. Зато на какое-то время смогут занять детей.
Нервно размяв кисти, как хирург перед операцией, я несмело положила руки Таркеру на грудь. Что ж, будем надеяться, что у меня получится. Должно получиться.
Я прикрыла глаза и провалилась в обжигающую пустыню. Мне казалось, что моя кожа сейчас расплавится от нестерпимо жарких лучей солнца. Ощущения были такими яркими, что пришлось напомнить себе, кто я и что делаю. Впервые во время лечения я соприкоснулась не только с телом, но и с душой пациента. Наверное, потому что в этот раз болела именно она.
Сцепив зубы и чувствуя, как по спине и лбу градом катится пот, я осторожно призвала свой дар. Золотые нити в этот раз принесли с собой не приятную теплоту, а не менее приятный холод. Он легким инеем растекся от моих рук по трескающемуся песку, убегая все дальше и дальше. Одновременно с облегчением от вида замерзающей пустыни пришла и резкая боль. Моя сила, пульсирующая в груди золотистым шаром, заволновалась: неосязаемые нити становились все тоньше. Пора было сворачиваться.
Я понимала это так же ясно, как и то, что слишком рано. Еще немного, еще чуть-чуть…
Не осознавая в полной мере, что делаю, я вцепилась в Таркера, буквально упала на него, чтобы контакт с телом был более сильным. Магия бежала не только по кончикам моих пальцев, она просачивалась сквозь одежду и стремилась к сердцу Таркера. На удивление, это оказалось на редкость мучительно. Из меня словно выпивали жизнь. Возможно, это так и было.
А затем я ощутила теплые руки на своей спине и, повернув голову, встретилась с медленно проясняющимся взглядом Таркера. Правда, сказать что-то внятное я не успела: его губы накрыли мои, затягивая в водоворот сумасшедшего, с каждой секундой все более страстного поцелуя. Я хотела было заметить, что время для любовного томления выбрано несколько неподходящее, а затем меня осенило — мой дар, минуя все преграды в виде одежды и кожи, устремился туда, где в нем нуждались. Изорванное огнем сердце Таркера успокоилось и, сделав громкий удар, зашлось уже в обычном, пусть и несколько ускоренном ритме.
В голове возникла здравая мысль, что мавр сделал свое дело, мавр может уходить, но, растворившись в совершенно незнакомых, сбивающих с ног эмоциях, я не смогла разорвать объятие. Не сделал этого и Таркер. Его поцелуй из жадного становился все более нежным, плавным, и от этого у меня окончательно поехала «крыша». На какое-то время я действительно откинула прочь все сомнения, просто позволяя все прочувствовать, прожить этот упоительный момент. Никто и никогда не целовал меня так прежде. Ни с кем и никогда я не ощущала такого единения.
Таркер отстранился. Его взгляд все еще был затуманен, и я не знала, было ли это следствием недавнего жара или страстного поцелуя.
— Ты и я — одно целое, — выдохнул он и…
Снова рухнул в беспамятство. Мне оставалось только ошарашенно воззриться на него и пробормотать.
— Вот как?
«Подтверждаю», — раздался голос Коша.
И, прежде чем я успела возрадоваться его появлению, исчез без следа.
Хлопнула входная дверь.
— Мы принесли травы!
Близнецы с волнением протянули мне измельченную лаванду и мяту. Наверняка пролезли на кухню и позаимствовали все необходимое там.
— Ага, спасибо, — рассеянно поблагодарила я. — Поставьте на стол. С утра ваш отец выпьет этот отвар.
— Мы не залили его кипятком, — виновато признался Томас.
— Вы же не сказали! — заметила Хлоя.
Я пожала плечами. Рассудок возвращался медленно и со скрипом.
— Ничего, значит, просто пожует эту кашицу.
Дети явно хотели обидеться, но тут Хлоя посмотрела на отца и воскликнула:
— Ему уже лучше!
Таркер и правда перестал напоминать труп. К его лицу вернулся здоровый цвет, а от тела больше не шел невыносимый жар.
Томас схватил меня за руку.
— Вы это сделали! — благодарно прошептал он. — Ура!
Я не протестовала, когда он прижался ко мне. Вместо этого вдруг уткнулась ему в макушку и притянула его к себе. Душу заполонил трепет.
Хлоя обернулась, и улыбка на ее лице чуть поблекла при виде наших с Томасом объятий. Девочка нахмурилась и сложила руки на груди. Не дожидаясь ее комментариев, я торопливо вставила.
— Вам пора в постель. Теперь с вашим отцом все будет хорошо, обещаю.
— Нет, мы не уйдем. — Хлоя покачала головой. — И вы тоже не можете! Вдруг ему снова станет плохо?
Мы с Томасом задумчиво посмотрели друг на друга, и он кивнул.
— Лучше остаться.
В его интонациях, в отличие от сестры, сквозили просительные нотки. Гроза прошла, и он снова уступил позиции лидера Хлое. Забавно, и как это у них происходит?
— Ладно, — согласилась я. — Тогда вы забирайтесь к отцу в постель (вон какая она огромная!), а я займу кресло. Если ситуация ухудшится, я почувствую это.
Близнецы помогли мне придвинуть массивное кресло с высокой спинкой вплотную к кровати. Бросив в него подушку, я забралась на него с ногами и завозилась, устраиваясь поудобнее.
— Расскажите о своем мире? — вдруг спросила Хлоя.
Она вместе с братом легли поверх одеяла. Раздеваться они не стали.
На моих губах мелькнула ухмылка.
— Вроде сказку на ночь вам задолжал отец, а не я.
— Ну, пожалуйста! — вклинился Томас. — Нам очень интересно!
Я призадумалась. Что можно рассказать детям? Что их впечатлит?
— Дома мы умеем летать. Для этого строим такие машины, которые называем самолетами.
— Тоже мне! — фыркнула Хлоя. — Мы тоже умеем летать и безо всяких машин.
Я почесала макушку и предприняла вторую попытку.
— А еще у нас есть кино — подвижные картинки, повествующие обо всем на свете.
Близнецы одновременно распахнули рот. В их глазах вспыхнул огонек интереса.
— Это как?
Каминные часы пробили полночь, когда дети, перевозбужденные событиями этого дня и моим рассказом, все-таки уснули. Я посмотрела в их сторону, сдерживая мягкую улыбку, а затем осторожно потрогала ладонью лоб Таркера. Все в порядке, жар не возвращался.
Заснула я уже под утро, когда угроза миновала. Несмотря на усталость, на душе у меня было невероятно светло и спокойно.
ГЛАВА 20
— Вы уверены, что она придет?
Таркер достал из кармана пиджака круглые часы на цепочке и открыл латунную крышку.
— Более чем. Если верить письменным наблюдениям Хлои, леди Аттвуд два раза подряд выбирала именно этот час. Видимо, рассчитывала, что ей никто не помешает изучать… хм… интерьер моего кабинета.
Я понимающе кивнула. Ни для кого не было секретом, что перед ужином Таркер любил пронестись по окрестностям поместья на своем гнедом жеребце. Слуги в это время обычно тоже заняты: хлопоты на кухне достигают своего пика. Так что леди Аттвуд действительно могла беспрепятственно проникнуть в кабинет и так же покинуть его.
— Хорошо, тогда подождем еще немного.
Я старалась не встречаться взглядом с Таркером. Мы не обсуждали с ним вчерашний поцелуй, и, признаться, я не была уверена, что он его вообще помнит. Вероятнее всего, его импульсивный поступок был следствием лихорадки, а не всплеском внезапно проснувшихся чувств. Во всяком случае, я пришла именно к такому выводу и старалась не обращать внимания на грызущий меня червячок разочарования.
Ну ладно, не червячок! Скорее уж настоящую анаконду, которая почти сожрала меня со всеми потрохами. Пожалуй, можно, наконец, честно признать, что мне действительно нравился Таркер.
«Она красивая».
Я как раз вставала с кресла, когда услышала голос Таркера. Мысль принадлежала именно ему, а не Кошу, хотя после инициации мне стало сложнее различать их.
— Простите? — Я рухнула обратно в кресло и мрачно посмотрела на Таркера снизу верх. — Вы не могли бы не думать о внешности леди Аттвуд в такой ответственный момент? Знаете ли, это сбивает с толку.
Нет, ну какая наглость! И суток не прошло с нашего поцелуя! У меня, может, душевная травма теперь будет.
Кош хохотнул, а Таркер усмехнулся.
— Значит, вы начали цеплять и мои мысли. Забавно.
Я надулась.
— Не вижу в этом ничего смешного.
Таркер протянул мне ладонь, помогая подняться. Его горячие сухие пальцы соприкоснулись с моими, послав по телу волну сладкого трепета.
— Ирония в том, что теперь и я могу слышать ваши мысли.
Хорошо, что его рука сжимала мою. Иначе бы я точно рухнула в кресло. Снова.
— Вот как? — пробормотала я. Щеки потеплели. Уверена, меня залил румянец на пол-лица, не меньше. — И многое ли вы успели… подслушать?
Уголок его губ дернулся вверх, обозначая улыбку. От его внимания не укрылось та полная неодобрения интонация, которой я выделила последнее слово.
— Не волнуйтесь, до меня лишь иногда доносятся отголоски ваших мыслей.
Я выдохнула с облегчением, напрочь забыв о том, что все еще не отпустила его ладонь.
— Слава Богу!
Таркер заинтересованно приподнял бровь.
— Ваша реакция довольно неоднозначна, — заметил он.
Я опустила взгляд и свободной рукой нервно оправила строгий жакет, который надевала из-за сегодняшнего урока музыки. Игра на фортепьяно явно не стоила моих усилий: инструмент отказывался выдавать что-то приличное. Видимо, память тела срабатывала не всегда.