«Зелье истинной любви» — гласил заголовок, а дальше шло пространное объяснение, кому это зелье может пригодиться. И по всему выходило, что напиток этот предназначался для обоих влюблённых. И менял он не столько поверхностное поведение, сколько обязывал двоих меняться ради друг друга изнутри. Изменения эти были возможны, если между ними и так имелись чувства, зелье просто направляло их на правильный путь, помогало пойти навстречу друг другу и смотреть в одну сторону, стараясь угодить тому, кого ты любишь.
— Вот это, — схватила тетрадь и показала коту. Его и без того немаленькие глаза, вовсе стали похожи на две огромные плошки.
— Ты, ведьма, того совсем? — прохрипел он, когда дар речи вернулся к нему.
— Не того, — отмахнулась беззаботно. — Сам рассуди, разве это плохо, когда в семье мир да лад? Когда один не ждёт от другого каких-то грандиозных поступков, а сам старается сделать что-то, чтобы его любимый, или любимая, были счастливы?
Белобрысый нахмурился:
— Всё-то ты правильно говоришь, — со вздохом признался он. — Да только рецепт этот очень сложный и сделать его может только поистине сильная ведьма.
— А я какая? — хитро прищурилась. Он же мне говорил, что я потомственная ведьма в не пойми каком колене. Значит, ведь, сильная?
— Сильная, — вынужден был признать Мяус. — Но ты же силой пользоваться толком не умеешь, напортачишь, как потом нам эту кашу расхлёбывать?
— Ты же обещал помочь, а с твоей помощью я обязательно справлюсь, — решила пойти с козырей. Похвала, пусть и больше лесть напоминающая, всякому приятна, особенно такому гордецу, как этот кот.
Меня захлестнул азарт, невиданных размеров. У меня никогда-то с любовью не складывалось, но я бы хотела, чтобы меня полюбили по-настоящему, без каких-либо зелий и заговоров. Чем Глаша хуже? Ей тоже нужны настоящие чувства! Пусть чуть-чуть и усиленные волшебством.
— Верно, конечно, — белобрысый всё ещё сомневался, но я уже видела, что он готов сдаться.
— Мяус, миленький, — улыбнулась заискивающе. — Давай хотя бы попробуем, а если не получится, то сварим то, что ты предлагал?
Кот ещё секунду поколебался, потом махнул лапой и пробурчал:
— Ладно, уговорила.
— Ура! — подскочила на стуле и, вернув тетрадь на стол, стала читать список ингредиентов.
В начале изучения мой оптимизм поубавился, к середине так и вовсе исчез. Нет, кто этот рецепт вообще составлял?
— Ничего не понимаю, — пробурчала себе под нос, но Мяус услышал и беззлобно усмехнулся.
— Помочь? — запрыгивая на стол, поинтересовался он.
Отказываться не стала, потому что гордость гордостью, а отступать уже поздно.
— «Слёзы единорога» — это что вообще такое? — ткнув пальцев в кривые буквы, посмотрела на хвостатого. — А «пыльца алого сердца»? Из всего перечисленного мне только васильковая настойка известна, да и то я не уверена, что тут имеются в виду обычные васильки.
— А я предупреждал, — довольно ухмыльнувшись, выдал помощник, но в том же духе продолжать не стал. Развернул тетрадь к себе и принялся доходчиво объяснять: — «Слёзы единорога» — это сок древа жизни. Найти его может только настоящая ведьма, ну, или я, — последнее он добавил не без бахвальства.
— И как его добывать? — пропустила мимо ушей реплику о кошачьей уникальности.
— О, — кот изобразил лапой в воздухе какой-то замысловатый знак. — Здесь всё просто. Нужно всего лишь попросить…
Угу. Просто… Помню я, чем для меня каждый раз оборачивается это его «просто».
— Опять кровью расплачиваться? — уточнила, скривившись.
— Зачем же? — не очень-то натурально удивился белобрысый. — Можно договориться на иную оплату.
Ладно. Если можно договориться, то значит, не всё так уж плохо. Наверное.
— А пыльца «алого сердца»?
Тут Мяус потянулся, округлив пушистую спину:
— Так это вообще просто. «Алое сердце» — это цветок такой, он растёт на болтах. Добывать его сложновато, но у тебя есть я!
Поправить ему корону или пусть пока радуется? Сдержалась. Иначе ведь помогать перестанет.
— Хорошо, — кивнула. — А где взять скорлупу зелёных орехов оши, знаешь?
— Пф! Обижаешь! Конечно, знаю.
— А васильковая настойка — это же настойка из цветов, тут я хоть угадала?
— Угадала, — довольно щурясь, бросил мохнатый.
Замечательно.
Зря я испугалась. Всё оказалось не таким уж страшным. Правда, оставался последний пункт, тот, где силу ведовскую использовать нужно. Но, думаю, и с этим мы разберёмся.
— Тогда, пойдём за ингредиентами? — воодушевившись, спросила кота.
— Подожди, не торопись, — Мяус спустил меня с небес на землю. — Скорлупу и цветы васильков можно сейчас собрать, а вот слёзы единорога и алое сердце — только ночью.
В этот момент появилась метла с чаем. Белобрысый скривился и заискивающе попросил:
— Чего воду пустую пить, может, молочка?
Вот прохвост.
— Тебе можно и молочка, а я чаем обойдусь, — намекать, что и ему бы нужно позаботиться о своей фигуре, не стала. Каждый сам кузнец своего счастья, в моём случае — своей фигуры. Нужно уже брать себя в руки и делать что-то с тем, что мне досталось по непонятному стечению обстоятельств.
А дальше всё закрутилось, завертелось. Мяус с удовольствием выпил молока, проводил меня до полянки, где росли васильки, потом в гущу леса, за скорлупой орехов, которая выглядела вполне привычно. Вернувшись домой и, перекусив отварными яйцами, мне было велено отправляться отдыхать, потому что ночь предстояла сложной. Помимо того, что нам нужно было идти непонятно сколько, так ещё потом сразу же заниматься изготовлением зелья, потому что ингредиенты необходимо использовать сразу, иначе силы в них не останется.
Я послушно выполняла все указания. Не роптала и не огрызалась, хотя очень хотелось. А ночью была готова к подвигам.
Алое сердце мы нашли быстро. Цветок имел насыщенно бордовый оттенок и напоминал миниатюрный пион. Его добывал Мяус, легко перепрыгивая с кочки на кочку и ни разу не оступившись. Хотя вокруг, по его утверждению, было топкое болото. Мне он сказал стоять на том месте, где меня оставил, ни шага без его ведома не делать. Я и стояла, не шевелясь.
Добытый цветок бережно убрала в тряпичный мешок и положила на дно маленькой корзинки. А вот слёзы единорога мы искали долго. Бродили по лесу то в одну сторону, то в другую. Кот то и дело принюхивался, хмурился, что-то ворчал себе под нос, но упрямо вёл меня куда-то.
— А ты уверен, что знаешь дорогу? — поинтересовалась раздражённо, окончательно выбившись из сил.
Мы блуждали уже не меньше двух часов, ноги гудели, да и одышка замучила.
— Знаю, — ворчливо отозвался хвостатый, и в очередной раз свернул куда-то в сторону.
Я, было, пошла за ним, да только спустя пару шагов остановилась. Темнота, разгоняемая горсткой светлячков, будто бы стала густой и осязаемой. Вязкой даже. По спине пробежал холодок, а в следующее мгновение я увидела какое-то движение справа.
— Мяус, — произнесла дрогнувшим голосом.
Прохвост, скрывшийся за кустом, недовольно отозвался:
— Ну, чего ещё?
— Здесь кто-то есть, — перешла на шёпот.
До этого момента мне не было страшно. Подумаешь, блуждаем ночью по лесу. Эка невидаль! Но сейчас я вдруг осознала, что в лесу может быть та самая начисть, да и звери разные, не совсем дружелюбно настроенные. А я брожу тут, ни о чём не думая.
В ответ ворчать и огрызаться кот не стал. Затих. Так что я, вглядываясь в густую поросль, позвала:
— Мяус!
Именно в этот миг на меня кто-то бросился. Кто-то маленький, чёрный и очень юркий.
Глава 8
Плечо опалило болью. Неведомый зверь вцепился в меня зубами, а я закричала, попутно пытаясь стряхнуть с себя чудовище. Над ухом раздался утробный рык, и я перешла на визг.
Кто-то прыгнул на меня с другой стороны. Кто-то очень тяжёлый, так что я с трудом устояла на ногах, при этом не переставая визжать.
Зубы на плече разжались, а потом с меня вовсе скатились. С глухим бумс двое шмякнулись на землю, сплетаясь в тугой ком. Я отшатнулась и, зацепившись за какой-то камень, шлёпнулась на попу, больно ею приложившись.
От чёрно-белого комка шерсть летела в разные стороны. Я с трудом отползла назад, пытаясь рассмотреть, что вообще происходит. Светлячки от страха разлетелись кто куда, и я осталась в кромешной тьме. Ориентировалась исключительно на слух. Кто-то выл, рычал, кряхтел и даже чавкал.
— Совсем ошалел, что ли?! — ночную тишину прорезал возмущённый голос Мяуса. Ему вторил тихий, будто бы извиняющийся скулёж. Затем зашуршали кусты и послышались торопливые удаляющиеся шаги.
А после всё затихло. Абсолютно всё. И тишина эта не предвещала ничего хорошего, в этом я, почему-то, была уверена.
— Мяус? — прошептала в надежде, что он меня услышит.
— Да тут я, — раздалось сбоку, и я коротко вскрикнула, за что тут же получила отповедь: — Не кричи. Голосистая ты больно.
— Кто это был? — не повышая голос, спросила у мохнатого, приглядываясь к нему. Белый цвет шерсти потускнел, став серым, на носу красовалась глубокая царапина, да и одну лапу кот держал над землёй, явно опасаясь наступать на неё.
— Крычи, мелкая нечисть, — нехотя поделился со мной. — Они безобидные обычно, но давно в этих лесах ведьмы не было, вот и… Распоясались.
Он хотел что-то ещё сказать, да только скривился и болезненно зашипел.
— Больно? — только сейчас опомнилась, подскакивая к моему защитнику. — Чем я могу помочь?
Глаза блеснули фиолетовым, а потом он хитро прищурился:
— Вылечи меня! — заявил, нагло задирая морду.
А я… Я растерялась.
— Как это? — так и замерла, с протянутой рукой.
— Да-да, — хитрец закатил глаза к небу. — Ты и такое умеешь.
Вот как смириться с его издевательствами? И почему после вроде бы откровенного разговора, я опять узнаю о своих необычных способностях в довольно экстремальных условиях?
— И как? Просто попросить? — отозвалась скептически.