— Сегодня осмотрите без них, — махнул рукой Эдгарн. — Думаю, там будет о чем подумать.
— Хорошо, но тогда как минимум бумага и перо, — сказала я и потянулась взять их со стола ректора.
Он так резко вскочил, будто его подкинуло, и в два огромных шага оказался рядом. Его большая ладонь накрыла мою, останавливая за миг до того, как я взяла лист.
— Я вам дам, сона Ирис, — он потянулся через меня к стопке бумаги на углу.
Получилось, что я уткнулась носом в его плечо. Я вновь отметила, как у меня начинает кружиться голова, как только чувствую его запах. Рука непроизвольно схватилась за его рубашку, потому что колени предательски подогнулись.
— Вот, держите, — ректор отшагнул и протянул мне перо и бумагу.
Я еле расцепила пальцы и дрожащей рукой забрала лист. Чудовище, не скрывая довольной улыбки, присел на край стола.
— Наверное, вам удобнее будет тут, — он поставил обе ладони на стол позади себя, предоставляя мне возможность рассмотреть его рельефную грудь… то есть кулон на этой самой груди.
— Д-да, — я начала заикаться как ведьма-студентка из женского пансиона, которая никогда не общалась с мужчинами.
Боги, пошлите мне терпения с этим невыносимым драконом! Я протянула руку и аккуратно развела в стороны края рубашки. Так, чтобы даже нечаянно не коснуться горячего тела ректора. Причем «горячего» — это я про температуру, которая, как у всех драконов была выше человеческой.
Кулон будто притягивал к себе. Он состоял из трех равнозначных частей, связанных между собой витыми золотыми нитями. Две я правильно угадала раньше: это были ограничитель силы, нейтрализатор проклятия. А вот третью, я как ни рассматривала, понять не могла.
Я взяла перо и аккуратно, до самых мелочей начала перерисовывать артефакт, делая себе пометки о направлениях движения магических потоков, силе и концентрации их в том или ином месте, а также других мелких особенностях кулона. Все было сделано искусным мастером. То, что мне довелось с такой редкостью столкнуться и поработать было бы счастьем, если бы не одно “но”.
Помимо обычной, нейтральной магии, на кулоне были темные силы. Причем именно они соединяли весь кулон. Все время хотелось отдернуть руку, насколько мощными они были.
Удивительно, как Эдгарн умудрялся постоянно носить кулон на себе и не страдал от этого. Или страдал, но удивительным образом хорошо прятал?
Я подняла голову и встретилась с его взглядом. Чудовище рассматривал меня. Без его привычной ухмылки или издевки. С нежностью, теплом и неподдельным интересом.
Совсем перестала понимать себя. Я о его обманах узнала так много за последнее время, что должна была в три раза сильнее ненавидеть, чем до того, как пришла в академию. Но, когда Эдгарн был рядом, я будто начинала оттаивать. Как обледенелые ветки деревьев под солнечными лучами.
Вот и сейчас сердце забилось чаще обычного, затрепетало в какой-то отчаянной надежде. Дыхание стало таким частым и поверхностным, что будто совсем перестала дышать. Его бирюзовые глаза стали почти изумрудными, а зрачок вытянулся в вертикальную линию.
Чудовище улыбнулся, накрыл мой затылок своей большой, горячей ладонью и притянул к себе. На миг замерев, он перевел взгляд на мои губы, а потом тихо вдохнул и поцеловал.
Глава 25
Его поцелуй не был робким, он был требовательным, жадным и оттого неимоверно сладким. Я не заметила, как мгновенно растворилась в нем без остатка, забыв про все обиды и ложь. Даже тиканье часов, которое раздражало раньше, ушло на задний план.
Казалось, что до этого меня никто не целовал по-настоящему, потому что ни один поцелуй мальчиков из пансиона не сравнится с тем фейерверком чувств, который мне устроил Чудовище.
Он то ласкал, то слегка прикусывал мои губы. Стянул с меня заколку, растрепав и зарывшись пальцами в мои волосы. Он будто боялся прервать поцелуй и не давал мне возможности отвлечься и подумать о том, что же я делала.
В дверь постучали. Эдгарн будто и не заметил, продолжая прижимать меня к себе. Но мое сознание начало постепенно возвращаться. Я внезапно почувствовала, что мои руки бесстыдно скользят по оголенной груди ректора, а его ладонь крепко сжимает левую половину моего того, что пониже талии. Демоны!
Я отстранилась, в изумлении глядя на довольного Эдгарна. Он тяжело дышал и переводил взгляд с моих удивленных глаз на припухшие от чувственного поцелуя губы.
— Что это было? — прошептала я, больше спрашивая себя, чем Чудовище.
— Наш первый поцелуй, — с ухмылкой произнёс он.
— Первый? — я возмущенно отпихнула его. — Скорее последний!
Хотя, искренне говоря, все ощущения в теле говорили о том, что хочется скорейшего повторения. Губы были припухшие от ласк, волосы — в абсолютном беспорядке, но в дверь настойчиво стучали.
— Ни за что, сона Ирис, — его зрачки на мгновение стали обычными, а потом опять превратились в вертикальные щелки. — Дракон не отдает свои сокровища.
— Вот пусть свои и лапает тогда, — несмотря на то, что ректор удерживал меня, я отстранилась. — А мне и так слухов о наших отношениях хватает.
Он хищно прищурился, мне даже показалось, что его черты лица заострились.
— Кто? — рявкнул он.
— Кто что? — я в испуге отпрянула.
Он поднялся во весь рост и навис надо мной. Стук усилился и стал еще более настойчивым.
— Распространяет слухи? — уже натурально прорычал дракон.
А, он про это. Напугал совсем. Я спокойно собрала волосы в хвост, прильнула к Чудовищу, незаметно запуская руку в его карман.
— Да невеста ваша, дон Фавори, — как только он расслабился, я отошла от него, подошла к двери и открыла.
Лицо Эдгарна вытянулось от удивления и моей наглости. На пороге стоял дон Ставрос.
— О! А я уже хотел вскрывать, — весело сказал он.
Потом перевел взгляд с меня на растрепанного и несколько раздраженного ректора и понял, что прервал нас. К слову, я была Мариано очень благодарна. Демонстративно взяла со стола свою зарисовку кулона, я вышла из кабинета:
— Всего вам доброго, господин ректор, — я кивнула Эдгарну и потом Мариано, — дон Ставрос.
Чинно выйдя из кабинета с маской хладнокровия на лице, я практически бегом выбежала в коридор. Что это было? К чему?
Меня трясло от воспоминаний о том, как я наслаждалась его губами, его прикосновениями, как таяла в его руках. Это было неправильно. Такого ни за что не должно было быть. Просто потому, что я ненавижу, просто терпеть не могу это кошмарное Чудовище!
Но губы горели, требовали ещё, а я сходила от этого с ума. Расслабляющая ванна не помогла, контрастный душ не отвлек, а попытки занять себя изучением кулона ректора чуть не закончились порванным рисунком. Все вышло из-под контроля. Даже проклятия на его голову не придумывались.
Внезапно на столе появилось письмо. Дорогой Ч, как же я скучала…
“Милая Илли!
Прости, что так долго молчал. Столько всего навалилось в последнее время. Да и по последнему твоему письму мне показалось, что ты не очень горишь желанием общаться.”
Захотелось сразу же переубедить его, сказать, что он все не так понял, и то письмо я написала под влиянием эмоций. Что я была смертельно обижена на Чудовище, а не на него. И что я продолжаю ждать встречи с ним. Непременно!
“К сожалению, у меня не очень хорошие новости. Меня решили отправить на другой конец страны. Не могу сказать, что навсегда, но точно очень надолго.”
То есть как? Наша возможная встреча теперь уже невозможна? И снова все из-за Чудовища.
Вздох разочарования вырвался из моей груди. Так глупо, из-за этого несчастного ректора я упустила единственный шанс встретиться с, можно сказать, единственным другом. Я тихо всхлипнула от расстройства и продолжила читать:
“Хочу, чтобы ты знала только одно. Если хоть кто-то тебя обидит или что-то тебя будет сильно беспокоить, обязательно пиши сразу мне. Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы помочь тебе. Просто помни об этом.
Твой Ч”.
Вот так вот. Письмо было похоже на прощание. Будто он сомневался, что я продолжу с ним переписываться. Но с другой стороны, он же написал, чтобы я рассказывала, если мне будет плохо. Сейчас был именно такой момент.
“Привет, дорогой Ч!
Я очень расстроена. Так сильно, что не могу даже проклясть единственного человека, точнее, дракона, который виноват в том, что мы так и не встретились.
Что-то странное происходит в моей жизни. Я в шаге от того, чтобы узнать, кем были мои родители. А, значит, кто я.
Всё, что пока мне известно — то, что мои предки были суалийцами. Но в чём особенность этой народности, остались ли у меня родственники и почему за ними охотились (представляешь, на самом деле охотились!), я ещё не выяснила.
Один из преподавателей помогает мне с поиском информации и даже нашёл книгу с летописями суалийцев. Она приняла мою кровь, представляешь! Надпись появилась только после того, как она меня уколола.
Правда, я сомневаюсь, могу ли я доверять этому магу. Он… Ладно, я не буду об этом. Меня не коснулось.
А ещё… Я не знаю, что мне делать. Чудовище обманом вынудил меня помочь ему с амулетом. И от этого я ещё больше хочу сбежать из академии. Я решила, что как только я разберусь с его артефактом, уволюсь. Поеду к тебе. Куда бы тебя ни отправили. На первое время денег мне точно хватит, а там и работу себе найду.
Очень надеюсь на скорую встречу.
Илли”.
Наверное, это было неприлично для молодой незамужней девушки писать такое мужчине. Практически навязываться ему, ведь он никуда с собой не звал. Но во-первых, я была ведьмой, а во-вторых, я не навязывалась и собиралась сама устраивать свою жизнь. И личную тоже. А вот друзья нужны были всегда. Будь он хоть гоблином или орком, он всё равно оставался бы другом.
Я заварила чай, который мне дал эльф, и выпила его, закусывая припрятанными вкусняшками. Наверное, от этой привычки делать припасы после приюта и пансиона, где нас не баловали, я не избавлюсь никогда.