– Милорд, – тихонько сказала я, рискнув прервать тишину. Ему только что доложили обо мне, чего это он?
Он поднял свои темные глаза на меня. Уголки губ его дернулись в слабом подобии улыбки.
– Кажется, они счастливы.
– Кто, милорд? – не сообразила я.
Он кивнул на ту штуковину, которую я приняла за планшет. Я приблизилась.
Это оказался магический артефакт с розоватым экраном, на котором сейчас показывали детскую. Там дети играли с новой няней и хохотали вовсю. Да, звука не было слышно, но у детей такая живая мимика, что их веселье передавалось через экран. У меня и то рот растянулся в улыбке.
– Я думаю, что вы правы, милорд, – ответила я.
– Это ваша заслуга, Танита, – повернулся он ко мне.
Я вдруг слегка покраснела от его взгляда – сама не зная почему. Он истолковал мой румянец по-своему.
– Не волнуйтесь, артефакт старый, он настроен всего на три комнаты: детскую, классную и их спальню. За вами никто не следит, клянусь.
Ох! Я, кажется, покраснела еще сильней, представив, как лорд Гарингем с таким же непроницаемым лицом наблюдает, как я на четвереньках залезаю под кровать, чтобы вытащить, что там закатилось, роюсь в книгах в его библиотеке или, того хуже, моюсь в душе!
– Не беспокойтесь, Танита, – повторил он. – Я хотел сказать, что я доволен, как вы все стали устраивать.
– И едой, милорд? – уточнила я, переводя разговор в более практичное русло
– Еда отличная, – кивнул он. – И дом… Он кажется немного уютнее, хотя, честно признаться, я не понял, что изменилось. Вроде бы мебель все та же, но в доме стало немножко светлее…
“Это просто окна помыли”, – хотела пошутить я, но не стала. Все-таки работодатель.
– Скажите, милорд, – спросила я то, что меня интересовало сейчас. – Какие будут ваши указания на Новый год? Будете ли вы звать гостей? Ваших друзей, например, или устраивать детский праздник? Нам с Амирой готовить что-то особенное? Украшать дом? Или вы хотели куда-то уехать?
– Новый год? – Лорд уставился на меня, словно впервые слышал о таком празднике. – Я еще не думал об этом…
– А между тем времени осталось не так-то уж и много, – сказала я, кося глазом на экранчик артефакта. Там, в детской, уже появилась Летисия и поправляла прическу маленькой Лорине.
– Я… подумаю, – ответил он, тоже переводя взгляд на экран. – Девочка так на нее похожа. На Дарию. Свою мать, – счел нужным добавить он, хотя это было ясно безо всяких пояснений.
– Мне очень жаль, милорд, – опустив глаза, сказала я.
– Дария очень любила Новый год, – вдруг сказал он. – Всегда сама хлопотала, чтобы дом был украшен. А для гостей, особенно малышей, устраивала волшебное представление. Ее дар был очень сильным… Такое нельзя было закрывать в ларце…
Эта поговорка, насколько я знала, соответствовала нашей “закапывать талант в землю”. Лорд, охваченный горестными воспоминаниями, продолжал:
– Я не понимаю иногда, нет, пожалуй, никогда не понимал. Как можно было всегда наступать на горло собственной песне? Она отказывалась от своих желаний – от всех, с самого детства, и вот… Она мечтала о сцене, но для этого надо было родиться не в семье аристократов, связанных традициями. Ее дар… Она хотела учиться магии, но ее выдали замуж за этого гнусного подонка, который постоянно давил ей на больное, убеждая в ее женском предназначении – ублажать его и заниматься детьми… Но она ведь была не обычная женщина, а магически одаренная!
“А с не одаренными магически что, можно не церемониться?” – грустно подумала я, но ничего не сказала. Это было бы бестактно и неуместно в такой момент, когда лорда, что называется, понесло.
– Она могла бы учиться, – тоскливо говорил между тем лорд. – Могла бы повременить и с замужеством, и с детьми. И не пришлось бы…
Он оборвал сам себя, резко выпрямился и сказал почти ровным, сухим тоном:
– У вас явно тоже какой-то дар, Танита. В вашем присутствии мне постоянно хочется… сказать лишнего. Прошу прощения, это к делу не относилось. Мы, кажется, обсуждали Новый год?
– Да, – подтвердила я, глядя пристально на его лицо-маску. Нет, ошибаетесь, ваша светлость. Это не у меня дар вызывать вас на откровенность. Это вы одиноки, а на душе у вас наболело столько, что вы не можете удержать это все в себе, как привыкли.
– Давайте обсудим его через несколько дней. Вы передайте ваши соображения через секретаря, я прочитаю. Не бойтесь высказаться. У вас на редкость здравые идеи.
– Благодарю вас, милорд. Мне уйти? – спросила я.
– Вы свободны, Танита, – кивнул он, и я покинула кабинет, хотя мне не хотелось этого делать. Хотелось как-то поддержать его, что ли.
Думаю, дело тут не только в его покойной сестре…
ГЛАВА 27. Благотворительный вечер
Новый год приближался с быстротой паровоза, а в моем списке дел осталась куча невыполненных пунктов. И во многом это была моя вина.
Дело в том, что нашему лорду пришло приглашение на благотворительную распродажу.
Тетушка Амира, которая за долгие годы подработки кухаркой навидалась таких распродаж, объяснила мне, что многие аристократические дома устраивают такие приемы: приглашают гостей, выставляют какие-то вещи, украшения, картины и все такое прочее, а собранные средства отдают как пожертвование в какой-нибудь детский дом или на строительство приюта, или еще на какое-нибудь важное дело. Лорд Гарингем, кстати, отказался посещать прием, ограничившись посыланием небольшой суммы, но мне пришла в голову мысль, почему бы и не устроить такое же мероприятие у нас?
Во-первых, у нас полон чердак вещей – и большинство из них красивые и не потрепанные.
Во-вторых, небольшую часть из вырученных денег можно пустить на покрытие долгов – та же тетушка Амира подтвердила мне, что многие разорившиеся аристократы так и делают.
– У Милисейнов, у которых такой большой розовый особнячок, видела его, . милочка? – И, дождавшись моего кивка, продолжила: – Вот у них был просто чудесный прием! Я приготовила для них чудесные овощные рулетики, закусочные бутербродики на круглом хлебе, четыре разных салата…
Я кивала с улыбкой, понимая, что про вкусную еду тетушка Амира может говорить бесконечно. Но когда перечисление всех замечательных блюд, снискавших кучу похвал от гостей, закончилось, я все-таки узнала много интересного о том, как вообще проводятся такие вечера.
Летисия тоже слушала с жадностью – она никогда не бывала на таком вечере. Поэтому мы с ней усиленно занимались украшательством дома.
Недра захламленного чердака хранили в себе изумительные блестящие гирлянды из крошечных лампочек, витых шнурочков и бархатной бумаги с блестками. Этими гирляндами мы украсили карнизы, рамы картин и зеркал. То тут, то там были развешаны небольшие украшения в виде диковинных птиц, зверей и волшебных существ вроде белых драконов и крылатых коней. Мы с Летисией даже откопали статуэтку, изображавшую феечку в лиловом платье, и она заняла почетное место на кухне.
Дети готовы были визжать от восторга, и укладывать их спать было труднее обычного. Я по привычке из родного мира привлекла их к разбору украшений, конечно, зачаровав игрушки от разбивания, а то жалко такую красоту. Летисия и Аллана потом рассказали мне, что в аристократических семьях так не делается: там принято готовить для детей сюрприз, и лишь в канун праздника наконец-то пустить их в зал с наряженной елкой. Простые люди поступают как им больше нравится, но я решила: пусть Лорина и Мартин порадуются и развлекутся, в конце концов, успеют еще получить достойное родовитых семей воспитание. Да и, если честно, ругать меня и запрещать такое здесь было некому: лорд Гарингем, кажется, отстранился от контроля и с каким-то странным интересом наблюдал, на что еще способна фея домашнего очага, каковой он меня считал. Один раз я даже застала его за разглядыванием гирлянд в красной гостиной, но, заметив меня, он вздрогнул, сделал вид, что просто задумался, и ушел.
Что касается благотворительного вечера, его решено было устроить в голубой гостиной – она была большая и вполне могла вместить всех приглашенных, приславших свое согласие. Думаю, многие местные аристократы пришли в восторг от возможности посетить лорда, который раньше жил в столице и явно превосходил их по древности рода. Тем более что до этого лорд Гарингем успел снискать репутацию нелюдима, поскольку не считал нужным поддерживать хоть какие-нибудь связи с соседями.
Да что там соседи! Мне показалось очень странным, что его ни разу не навестили никакие друзья или, скажем, возлюбленная. Понятно, что сейчас он хандрит, и ему не до отношений, или, может, не хватает средств красиво ухаживать за дамой… Но когда я поинтересовалась у секретаря, готовить ли комнаты для гостей из столицы, тот покачал головой.
– Никого не будет, все гости только местные, – сказал он.
– Ну, хорошо хоть, что к милорду не приедут его родственники, – усмехнулась я.
Кстати о родственниках. Не удивлюсь, если его папаша или лорд Портвейн его со всеми рассорили.
Стараясь держать в узде свое нарастающее любопытство по отношению к личной жизни хозяина, я сосредоточилась на подготовке вещей к благотворительному вечеру. Две комнаты, примыкавшие к голубой гостиной были превращены в своеобразную выставку: там стояла всякая мебель: изящные кушетки, банкетки, кресла, пуфы и столики. На столах же располагались, вперемешку с блестками и лентами гирлянд, всякие красивые мелочи: шкатулки, безделушки, статуэтки… Один столик был назначен детским: возле него примостилась подставка для шляпок, которые были малы Лорине, а также девочка со взрослым видом пожелала “пожертвовать” пару своих бус и несколько надоевших игрушек.
– Так мама бы сделала, да? – спросила она с каким-то очень серьезным выражением лица.
– Ваша мама была очень доброй женщиной, – кивнула я. – Она бы сейчас гордилась тобой.
Я снова оговорилась, обратившись к девочке на ты, но та словно не заметила оговорки.
– А мы будем рисовать узоры на окне? – потянул меня за оборки на рукаве Мартин.