Довольно улыбаясь, тот обернулся к нему:
— Что-что?
Лицо Эриха потемнело. Я порадовалась, что наши лихие гусары оставили сабли в Прихожей. Эрих открыл было рот, но тут вмешался Док — он забрал у немца чашу.
— Чудесный образчик среднесистемного венерианского стиля, — Док находился в том состоянии, когда пьяный кажется трезвее трезвого. — Мастер Эйтайх говорил мне, что при взгляде на нее нельзя не припомнить, как шуршат над крышами домов на Северных Отмелях морские волны. Пожалуй, надо бы ее инвертировать. Угу… Кто вы такой, молодой человек? А, дребедень.
Аккуратно вернув чашу на подставку, Док поплелся дальше.
По правде сказать, он единственный из нас знал назубок, что и где стоит в Галерее, и если бы он не был постоянно навеселе… Эрих хотел догнать Дока, но я не разрешила.
— Его «дребедень» меня доконает, — пожаловался он. — Будь моя воля, Liebchen, я бы повыгонял всех русских даже из Комедиантов.
Я улыбнулась ему и сжала его руку.
— Док здорово сдал в последнее время.
Эрих усмехнулся.
— Я не любитель ссор, Грета, но порой веду себя как старый ревнивый болван.
Насчет «старого» он явно загнул: несмотря на седые волосы, ему не исполнилось еще и тридцати трех.
Наши влюбленные ворковали у ширмы Операционной. Я бы так не смогла, но Лили, должно быть, не разделяла моего предубеждения. Она говорила, что, прежде чем попасть к нам на станцию, отведала службы в полевом госпитале Скорпионов, но навряд ли ей довелось познать то, что пережила я в бытность медицинской сестрой. Помню как сейчас: врач повернул переключатель, и тяжело раненный человек превратился в продолговатый сверкающий кокон… Уф, до сих пор пот прошибает. А папочка Энтон мечтал, что его Грета будет лечить людей!
Ну да ладно, хватит брюзжать. В конце концов вечеринка у нас или не вечеринка?
Док что-то втолковывал Сиду. Только бы ему не вздумалось подражать крикам животных. Впечатление, скажу я вам, остается отвратительное. Инопланетян, которые как-то заглянули к нам, Док попросту оскорбил в лучших чувствах.
Мод показывала Марку коленца двойного степа двадцать третьего века. Бо подыгрывал ей на пианино.
Просветлев лицом, Эрих потащил меня к ним. Мои каблучки простучали по мозаичному полу, который мы не накрываем ковром потому, что так нравится нашим приятелям с других планет. Усадив меня на кушетку рядом с пианино, обложив подушками и вручив бокал с вином, мой ненаглядный комендант важно прокашлялся. Он готовился излить свою Weltschmerz 22 в песне, но меня это не встревожило — голос у Эриха приятный.
Компенсатор работал в холостом режиме, поддерживая существование Места и его привязку к космосу, иногда производя требуемые корректировки. Что ни говори, но в заброшенности и отдаленности Места есть свои прелести.
Бо подмигнул Эриху, тот кивнул, и они затянули песню, которую знали мы все, хотя, кто ее сочинил, я, например, так и не дозналась. Почему-то я подумала про Лили и про обычай называть этим именем всех новеньких на всех станциях восстановления. Редко так бывает, чтобы имя совпадало с устоявшимся прозвищем.
На краю Пучины, на краю всего
Дверь раскрыта настежь дома твоего.
Буйствуют, шалеют Перемен Ветра.
Ты зовешь Солдата, говоришь: «Пора,
Воевал ты славно, отдохни теперь.
Заходи скорее и захлопни дверь!»
SOS НИОТКУДА
Де Бейлаш, Фреска, миссис Кэммелл
Вращаются вокруг Медведицы дрожащей,
На атомы распавшись.
Т. С. Элиот
Пианино смолкло, предоставив Эриху услаждать наш слух в одиночестве. Бо, Мод и Сид бросились к тахте. На Большом Компенсаторе замигал ярко-зеленый огонек срочного вызова. Мне стало дурно. Но тут Эрих, поднатужась, проревел последние слова песни, я стряхнула остолбенение, и мы втроем с Марком поспешили следом за нашими товарищами.
Лампочка погасла. Сид велел нам не двигаться, чтобы мы не загородили ему свет. Мы затаили дыхание, а он, все время косясь на индикатор, принялся подкручивать верньеры.
Рука его скользнула над рукоятью интровертора к Малому Компенсатору, и Место в единый миг погрузилось во мрак. Я стиснула ладонь Эриха; глаза мои быстро привыкли к темноте, но я так ничего толком и не разглядела.
Зеленая лампочка зажглась снова — тусклый отсвет падал на лицо Сида, придавая ему сходство с обитателем морских глубин. Накал понемногу усиливался, и вот Сид включил освещение. Я облегченно вздохнула.
— Кем бы они ни были, теперь добро пожаловать. Готовьтесь принимать гостей.
Бо, который, разумеется, стоял рядом, вопросительно поглядел на Сида. Тот передернул плечами.
— Сперва я решил, что вызов идет с нашего шарика, а время — за тысячу лет от Рождества Христова, но ошибся. Похоже, что нас вызывают откуда-то из космоса. Мне почудилось, будто я узнал одного из гостей. Это был атомщик Бенсон-Картер. Однако он слишком быстро сгинул.
— Мы ведь не вошли еще в фазу приема, сэр? — справился Бо.
— Вошли, но не по графику, — ответил Сид.
— Значит, гостей мы не ждали?
— Да, — сказал Сид.
Глаза Марка блеснули. Он похлопал Эриха по плечу.
— Ставлю октавианский динарий против десяти рейхсмарок: здесь не обошлось без Скарабеев.
Эрих усмехнулся.
— Как-нибудь в другой раз.
Ответ Эриха лишь подтвердил мою догадку. Шутки в сторону: нам угрожает нечто неизвестное. Скарабеи уже не единожды нарушали неписаные правила войны, а потому Мод взялась проверять оружие. Док помогал ей. Лили с Брюсом сосредоточенно наблюдали за ними.
Индикатор засветился ярче. Сид потянулся к Компенсатору, приговаривая:
— Спокойно, мои милые, спокойно. Не забудьте, что через нашу дверь кто только не ходит…
Дверь появилась слева вверху, на своем обычном месте, но прорисовалась подозрительно быстро. На меня пахнуло соленым морским бризом, но Ветров Перемен, на встречу с которыми я настроилась, не было и в помине. Дверь стала чернильно-черной; в ее проеме показалась смуглая женщина. Мелькнуло что-то серое, послышался цокот копыт. Эрих держал гостей на прицеле. Дверь исчезла, женщина направилась к нам. Ее сопровождали серебристый лунный осьминог и венерианский сатир.
Обвешанный оружием лунянин нес в щупальцах кипу одежды. Сатир на пару с женщиной тащил бронзовый, тяжелый на вид сундук. На женщине были короткая юбка и темно-коричневая куртка с высоким воротом. Волосы ее были уложены в традиционную критскую прическу. На ногах, выше сандалий, посверкивали ножные браслеты; среди наручных я разглядела обруч вызывного устройства. С широкого пояса свисал двулезвийный боевой топор. Смуглая, с осиной талией; покатый лоб, крошечный подбородок — лицо ее сильнее всего напоминало наконечник стрелы.
Меня словно осенило. Но не успела я воскликнуть: «Кабизия Лабрис!» — как раздался восторженный вопль Мод:
— Кто к нам пожаловал! Это же Каби с двумя друзьями!
Лишь сейчас я рассмотрела, что лунянин — не кто иной, как мой старый приятель Илхилихис, и изумилась себе самой: наконец-то я научилась отличать одну осьминожью физиономию от другой.
Подойдя к тахте, Илли свалил на пол всю свою амуницию. Сатир поставил сундук. Каби пошатнулась, но оттолкнула обоих инопланетян, когда те хотели поддержать ее, а Сида, шагнувшего было к ней, испепелила взглядом. Хороша «подружка с Крита», подумалось мне.
Рухнув на тахту, она с шумом втянула в себя воздух, откинула голову и приказала:
— Вина!
Бо опрометью кинулся выполнять распоряжение, а Сид попытался завладеть рукой Каби.
— Лапушка, я и думать не думал, что это ты.
— Займись лучше Илли, — отозвалась она. Я поглядела на Илхилихиса: у него недоставало половины одного щупальца.
Так, это уже по моей части. Направляясь к Илли, я попутно наставляла себя:
Не забудь, при семи футах росту весит он всего-навсего пятьдесят фунтов. Не любит тихих звуков и терпеть не может, когда его хватают. У него две ноги, на которых он ходит, а на щупальцах прыгает и пользуется ими вместо рук. Если они вытянуты, значит, он всем доволен, сложены — беспокоится или настороже, поджаты — сердится. Приветствует он…
Щупальце погладило меня по лицу.
— Илли, сколько снов мы с тобой не виделись?! — Я почесала ему рыльце; мне стоило больших трудов не обнять его. Я потянулась к поврежденному щупальцу, но он живо отдернул его.
— Ничего, папа справится сам, — прозвучал голос Илли из модулятора, что висел у него на ремне. — Ты умеешь обращаться с осьминогами, Гретхен?
Я не стала говорить ему, что однажды мне пришлось перевязывать разумного осьминога из далекого будущего Земли. Я подставила Илли ладонь, и он принялся выстукивать на ней все, что хотел мне сказать. Странное ощущение, но приятное. Интересно, кто научил его английскому? Продолжая разговор, он извлек из своей сумки бинт и обмотал им обрубок щупальца.
Тем временем сатир опустился на колени перед сундуком, который украшен был изображениями свастики, но вряд ли принадлежал когда-либо нацистам. С крышки его таращились на нас маленькие черепа.
— Ловко ты подгадал с дверью, шеф, — сказал сатир Сиду. — Может, подсобишь?
Сид нажал кнопку на панели Малого Компенсатора, и мы все утратили вес. Мой желудок немедленно взбунтовался. Сатир взгромоздил на сундук одежду и оружие, которые побросал Илли, и отволок это шаткое сооружение к дальнему концу стойки бара.
Судя по манере выражаться, наставник в языке у него был еще тот.
Сид сообразил справиться у Илли, не установить ли тому в одном секторе лунную силу тяжести. Мой приятель отказался: его, мол, вполне устраивает земная гравитация. Помнится, он как-то спросил меня:
— Каково будет на Юпитере жуку, а, Гретхен?
Я поинтересовалась у Илли, как зовут сатира. Лунянин сообщил мне, что его зовут Севенси и что раньше он его не встречал. Я знала, что сатиры — из будущего, что нас отделяет от них миллиард лет, так же как и от лунян — правда, те из прошлого. Должно быть, Скорпионов по-настоящему приперло, раз они отрядили на операцию существа, между которыми разница в два миллиарда лет. Ну и цифра!