Кузен взялся за брючный ремень.
Меня уже не раз умиляла наивность местных жителей. Когда-то я читала книги, написанные в викторианское время, искренне недоумевая, неужели вот этот описанный подлец мог хоть кого-нибудь ввести в заблуждение? От него же за версту веет мошенником.
И только обвыкнув в этом мире, я поняла, насколько прожжены и коварны мы стали в своем двадцать первом веке. Здешние вообще не умели хитрить в моем понимании, эмоции были слишком ярки, мысли ясно читались на их искренних лицах, не знающих секреты «покерфэйса».[21]
Глава 31Зачем же в лоб? Трепанацию по-разному можно
Реакции местных жителей казались мне немного преувеличенными и сначала — даже театральными. Зато я в первые дни воспринималась ими как угрюмая, резкая и замкнутая натура. Адаптация прошла довольно быстро, но по-прежнему ясно я видела мысли, которые, как красные строки, бежали по лицам.
И если просто сильные эмоции — ярость, любопытство, жажда обладания — воспринимались мной даже с интересом, то отблески внутренней нечистоплотности заставляли брезгливо морщиться.
Практически сразу мне не понравилась Ханна, но пока она не поступила подло, я не могла отказать ей в попытках сблизиться. С семейкой Козо все было ясно чуть не в первые минуты, когда я зашла в гостиную.
При этом тетушки им добродушно улыбались. Надо расспросить, почему открыты двери нашего дома для явно неприятной родни.
Сейчас кузен попытается или лишить меня чести, или хотя бы скомпрометировать, чтобы жениться и напрямую получить все наследство Бизо, уплывающее из рук после моего появления.
Здесь было довольно свободное общество, привыкнув жить рядом с оборотнями, люди даже в свете на многое смотрели сквозь пальцы. Но — не на открытую сексуальную связь.
Поэтому вдвоем в комнате, в ситуации «расстегнутых штанов», нас никто не должен застать, придется вытащить его. Причем так, чтобы Рафаэль продолжал меня считать неопасной и в сердцах мог проговориться о причинах такого поведения.
Я начала, испуганно лепеча, сползать с другого края кровати, нацеливаясь на дверь.
Тут вмешался Дух, все это время раздраженно наблюдающий за кузеном, прекрасно знающий, что я справлюсь сама, но сегодня бывший не в себе из-за случившейся драки.
— Фира, — он буквально зарычал, — пусти меня! Я его задницу на ленты порву! И сестрице Милке подарю!
Рафаэль, так же, как и Лестер, превосходил размерами кота. Неужели он хочет напасть на взрослого мужчину? Я изумилась, даже голос стал нормальным:
— Да он тебя намного крупнее!
Рафаэль, только что разглагольствовавший про собственное «достоинство» и моего жениха, оскорбился, поддерживая штаны:
— Позвольте! Да как вы смеете! Это не главное для мужчины. В конце концов, вы еще мало что видели, чтобы судить!
Но расстегиваться прекратил и глазами забегал. Даже на «вы» перешел. Удивительно, как может даже самое здоровое мужское самомнение зависеть от небольшой части тела. Причем как Эллочку-людоедку[22] ее конкурентка Вандербильдиха постоянно ухитрялась обойти на модных виражах, так и любой мужчина время от времени с тоской обнаруживает кого-то более одаренного природой. Возможно, некоторые из них берут проверенных приятелей на вечеринки по принципу, по которому лицемерные девушки приглашают «страшненькую подругу». А вдруг сравнят, и окажется — весьма!
— Согласен с уродцем, — отозвался кот, раздирая когтями покрывало, — важен не размер, а мастерство. Сейчас я ему покажу, что значит двадцать кило опыта, не застигнутого врасплох в семейном кругу.
— Полный карт-бланш, но в коридоре, — разрешила я коту «поток и разграбление»,[23] обходя кровать и делая испуганные глаза.
— Не понял, — отреагировал кузен, азартно скалясь, одной рукой удерживая брюки, второй преграждая дорогу, — о чем речь и почему в коридоре? Нам и тут хорошо будет.
Я взвизгнула и, неуклюже подобрав юбки, ринулась к двери. Заступившему дорогу Рафаэлю прилетело в солнечное сплетение от взволнованно мельтешащих конечностей. Удар получился не сильным, но точно по диафрагме, он согнулся и начал хватать ртом воздух.
Увы, я была такая взволнованная, что даже обежать кругом его не могла. Поэтому ойкала, нечаянно попадая то ладошками по лицу, то коленкой сильно ниже, при этом продолжая выталкивать его всем телом в коридор.
— Шваль безродная, отойди от меня, — захрипел кузен, от которого я в испуге ну никак не могла отцепиться.
— Я родная, меня кровь Бизо признала!
— Да хоть сто раз признает, ты никто, незаконнорожденная психичка, у меня документы есть. Убери кота-а-а-а-а!
Ему, наконец успешно пересекшему демаркационную линию выхода в коридор, ударил в ноги завывающий шерстяной комок. Расстегнутый пояс сыграл дурную шутку с Рафаэлем: несостоявшийся насильник запутался в спущенных брюках. Оба грохнулись на пол, чуть не утащив меня за собой. Рафаэль, уже и так весь в синяках, пытался встать и охал, а Дух активно полосовал когтями все, до чего мог дотянуться, визжа, как оружие звукового поражения.
Пришлось быстро приводить себя в порядок, оправляя блузу и прическу, и делая чопорное холодное лицо. Слишком много шума, а семейка явно спетая. Значит, прямо сейчас, бьюсь об заклад достоинством Рафаэля, появятся зрители, чтобы засвидетельствовать мою компрометацию.
— Ах, — сказала я со смыслом, — опять котика мучаете?
Дух резко перестал размахивать когтями и вдруг размяк телом, мгновенно превратившись в жертву.
— Что здесь происходит? — раздался холодный голос тетушки Клары.
— Д-д-да, что тут происходит? — вяло и недоуменно вторила подошедшая вместе с тетями Миллента Козо.
— Что могу сказать… Вашей семье явно нравится наш кот! — заметила тетя Гвен, изучая порванные брюки уже второго братца. — Что за упорное живодерство. Прямо гоняетесь за бедным животным.
— Какое безобразие, — сообщила тетя Клара, доставая лорнет. — Говорят, некоторые молодые люди любят подраться со слабыми. Но преследовать и побеждать кота! Да еще валяться на бедняжке!
Дух театрально захрипел снизу и дернул лапой.
Шокированный и побитый Рафаэль встал, зло отпихнув кота. Тот жертвенно валялся на спине и незаметно пытался выплюнуть клочок брючины из пасти.
— Бедный котик! — Я была в гневе. — Требую, чтобы уважаемые Козо прекратили интересоваться моим питомцем. И более не подходили ни ко мне, ни к моему коту. Коту от этого плохо! Видите, его тошнит.
— Может быть, Рафаэлю нравится не кот, а Фиона? — Мила нервно покрутила платочек.
— Вы считаете, МЕНЯ от валяний по коридорам тошнить не будет? — высокомерно поинтересовалась я.
— Приношу извинения, — вдруг торопливо сказал молодой человек, — я быстро шел и споткнулся о котика. Это ужасно неудобно, мисс Фиона, но я надеюсь, вы измените мнение об мне. И не будете жестоки, делая скоропалительные выводы. Мое сердце будет разбито, пощадите!
Он говорил проникновенным голосом, с придыханием, прижимая руку к груди.
Ненавижу все эти пафосные, патетичные слова, которыми тут сыпали при каждой неловкости, в ожидании, что светская манерность решит любой вопрос.
— Я больше не собираюсь обсуждать произошедшее с вами, мистер Козо, — сообщила я, отворачиваясь и присаживаясь рядом с котом.
— Милочка, отведи брата к Грэгу, он окажет помощь с царапинами. А вы храбрый молодой человек, с такими-то развлечениями, — заметила тетя Гвен. — Идите уж, нам надо посмотреть, что с домашним любимцем.
И, дождавшись, пока Козо спустятся по лестнице, продолжила:
— А теперь, Фира, быстро рассказывай, что произошло на самом деле.
— Как она сказала? С любимцем? — спросил кот, приподнимаясь.
Глава 32Иногда необходимы тихие семейные разговоры
Закрывшись в комнате, мы обменялись впечатлениями.
— Миллента нас буквально тащила к твоей комнате. Говорит: «Давайте поскорее поднимемся к спальням, Фиона так странно уединилась с братом, как бы чего не вышло». Она нас за дурочек принимала? — поделилась тетя Клара, рассказывая, как Мила вела их к моей двери. Тети довольно быстро сообразили, куда их увлекают и для чего.
— Я сопротивлялась, — заявила Гвен, — но потом как представила, вы там одни: ты и он. Рафаэль мог попытаться применить силу. Нам стало просто страшно.
Обе эмоционально поахали.
— Да, — поддакнула Клара, — парня пришлось спасать. Подлец, конечно, но живой человек. А ты еще не умеешь аккуратненько, без скандалов. Чуть что — драка и полиция, а не по-твоему — на арене укладываешь. Но! В этот раз — какая же молодец, какая умница, как изящно и тонко решила ситуацию.
Тетушки зацокали и заулыбались. Да, я становлюсь все более дипломатичной, не сражаюсь в лоб. И в разговоре все более деликатна.
Что бы я сделала, напади на меня «братец» в первые дни приезда? Схватила бы стул и разделала его под орех, да еще пинками в гостиную погнала, полицию бы потребовали. И Козо меня вмиг бы сумасшедшей ославили.
Спасибо, после истории в парке Торваль дело замял, не стал своих волков позорить, а меня — ославлять. Зато Рафаэль и его папа не постеснялись бы, обвинили в больном разуме и психической неуравновешенности.
Я в красках рассказала про визит Рафаэля, особенно подчеркнув заслуги Духа в наказании преступника.
Прошелестев юбками, Гвендолин прошла по комнате, кинула виноватый взгляд:
— Над Бизо как проклятие висит, Барт рассказывал тебе, что в семейной истории уже было похожее? После времени Смуты нас, Фирочка, считай, не осталось, выжили тогда двое: старик да подросток. А в этот раз чуть род не потеряли окончательно. Пять лет назад остались мы втроем. Козо — единственная родня. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Барт им даже деньги посылал ежемесячно. А когда ты появилась в нашей жизни — перестал. Сказал: «Теперь есть кого радовать».