Проехали площадь Ингрид Бергман, и Вендела перевела дух, когда спуск закончился. На площади было немало народу; несколько разодетых подростков отпрыгнули в сторону, когда они пронеслись мимо. Обернувшись, Вендела увидела, как те грозят им вслед кулаками, но только рассмеялась. Гребаные дачники – приезжают на несколько недель в году, но уже вообразили, что Фьельбака принадлежит им… В ноябре что-то никто из них не приезжает. Нет, они приплывают на роскошных яхтах со своими богатыми родителями отдохнуть от своих элитных школ – и лезут без очереди, громко обсуждая «местных».
– Ты взяла с собой купальник? – спросил Нильс, обернувшись к ней.
Они не спеша ехали по маленькому пирсу в сторону Бадхольмена, так что Вендела отчетливо расслышала его слова.
– Ах, черт, забыла… Но я все равно буду купаться.
Она погладила его по бедрам, и Нильс рассмеялся. Вендела быстро изучила, что ему нравится. Чем развязнее она вела себя, тем больше его это заводило.
– Там уже кто-то есть, – сказал Бассе, указывая на старую вышку для прыжков в воду.
– Да нет, это просто малышня из младших классов. Они свалят, когда мы приедем. Поверь мне.
В полутьме Вендела могла разглядеть улыбку Нильса. Было что-то такое в его улыбке, отчего у нее всегда мурашки бежали по телу.
Они положили велосипеды на гравий возле старой купальни и пошли к вышке, у которой плескались и гоготали трое парней. Увидев, кто пришел, они смолкли и застыли на месте, перебирая ногами.
– Валите, мы будем купаться, – спокойно произнес Нильс.
Все трое, не издав ни звука, поплыли к лестнице. Поспешно взобравшись по лестнице, они перелезли через скалы и побежали к кабинкам. Это было старое курортное место с деревянными кабинками, но Нильс, Вендела и Бассе не пошли туда. Они просто скинули одежду.
Парни стали взбираться на вышку, а Вендела не спеша раздевалась. Вышка ее не привлекала. Скорее всего, Бассе тоже, но он все делал как Нильс.
Вендела подошла к лестнице, спустилась вниз и откинулась спиной назад. Вода сомкнулась над ней. Уши заложило, но так было даже проще на несколько восхитительных секунд отгородиться от всего. От мамы, сидящей с бокалом вина в одной руке и фотографией Стеллы в другой. В конце концов ей пришлось вынырнуть на поверхность. Она легла на спину в воду и посмотрела вверх на вышку.
Само собой, Бассе струсил, а Нильс стоял рядом и ухмылялся. Вышка была не то чтобы очень высокая, но приличная, так что в животе холодело, когда стоишь на краю. Бассе подошел к краю, но продолжал колебаться. Тогда Нильс толкнул его в спину.
Бассе орал всю дорогу до самого низа.
Нильс последовал за ним, сделав элегантный прыжок. Вынырнув на поверхность, крикнул во все горло:
– Блин, какой кайф!
Он схватил Бассе за голову и затолкал его под воду, но через несколько секунд отпустил. Затем мощными гребками поплыл к Венделе. Притянув ее к себе, прижался к ней, работая ногами в воде. Его рука пробралась ей в трусики, и Вендела почувствовала, как он вставил в нее палец. Закрыв глаза, она подумала о проклятой дочери этой проклятой Хелены – та наверняка делает то же самое с Сэмом – и в ответ поцеловала Нильса.
Внезапно Нильс дернулся в сторону, закричав:
– Ах ты черт! Гребаная медуза!
Он подплыл к лестнице и выбрался из воды. Правое бедро покрылось малиново-красными полосами.
Выбравшись вслед за ним, Вендела вдруг поняла, что забыла полотенце. Воздух, раньше такой теплый, теперь казался ледяным.
– Держи, – тихо сказал Бассе и кинул ей свою футболку.
Он вылез сразу за ними. Бледное лицо почти светилось в темноте.
– Спасибо, – ответила она и вытерла с себя соленую морскую воду.
Нильс натянул на себя одежду, то и дело хватаясь за бедро, но боль, казалось, лишь еще больше раззадоривала его. Когда он обернулся к ним, Вендела заметила у него в глазах искорку, которая всегда появлялась перед тем, как сломать кому-либо жизнь.
– Ну что? Приступим к делу?
Вендела перевела взгляд на Бассе. Она знала, что тот не решится возразить.
В груди пробежал холодок.
– Так чего же мы ждем? – спросила она и пошла впереди них к велосипедам.
Бухюслен, 1672 год
В последующую неделю в усадьбе царило странное настроение. Злость и ненависть кипели в душе Элин, однако разум взял верх над безрассудством. Если она обвинит в чем-то Бритту, опираясь лишь на слова ребенка, то их выгонят из усадьбы – и куда им тогда пойти?
По ночам она лежала без сна, обнимая Марту, которую мучили кошмарные сны; дочь крутилась и вертелась, что-то тревожно бормоча себе под нос. А Фиалки и след простыл. И с ней исчезла веселость Марты. Больше она не прыгала по двору и не протестовала, когда ей давали поручения. Больно было смотреть в глаза дочери, ставшие черными, как вода в маленьком лесном озере, но Элин ничего не могла с этим поделать. Никакие премудрости из тех, которым обучила ее бабушка, не помогали от горя и страха, и даже материнская любовь не могла излечить Марту от ее недуга.
Элин волновало, что же Пребен сказал Бритте. С того момента, как он на руках отнес Марту в дом и оставил на двое суток в своей кровати, сам перейдя спать в комнату, предназначенную для гостей, Бритта не решалась встретиться с Элин глазами. В остальном же они делали то же, что и всегда. В повседневной жизни все осталось без изменений, и они разговаривали о поручениях, которые Бритта давала Элин, – все как и раньше, с самого приезда Элин и Марты в усадьбу. И все время Бритта старательно избегала взгляда сестры. Лишь однажды Элин заметила, что та смотрит на нее в упор – когда быстро обернулась, чтобы встряхнуть перину Бритты. И ненависть в ее глазах чуть не сбила Элин с ног. Она поняла, что теперь младшая сестра стала ее заклятым врагом. Но лучше пусть Бритта преследует ее, чем дочь. Тут Элин полагалась на Пребена. Что бы он ни сказал жене – Элин верила, что та больше не решится нападать на Марту. Но он не мог исправить того, что разорвалось в душе Марты. Доверие ребенка – один из самых хрупких даров Божьих, и этот дар Бритта отняла у нее.
– Элин!
Голос Пребена от дверей кухни заставил ее вздрогнуть, так что она чуть не уронила сосуд, который чистила.
– Да, – ответила Элин и обернулась, вытирая руки о передник.
Целую неделю они не разговаривали друг с другом, и внезапно она увидела, как он идет впереди нее через лес. Его белую рубашку, мелькающую между деревьев, отчаяние в его взгляде, когда лицо Марты медленно скрывалось под водой, нежность в его глазах, когда он на руках нес Марту по камням и валежнику. Внезапно дыхание перехватило. Руки затряслись, и она спрятала их под передник.
– Элин может пойти со мной? – нетерпеливо спросил пастор. – Марта в доме?
Элин нахмурила лоб, ломая голову, чего он хочет. Светлая прядь волос упала ему на лоб, и ей пришлось крепко сжать руки, чтобы удержатся от искушения подойти к нему и убрать непослушный локон с его лица.
Элин поспешно кивнула.
– Да, она в доме, – проговорила она. – Во всяком случае, я видела ее там. Сейчас Марта редко выходит.
Она тут же пожалела о своих словах – это было слишком прямое напоминание о том, что произошло. О темной воде озера, о злом умысле Бритты. О преступлении его жены.
– Тогда пойдем скорее, чего же Элин ждет? – спросил Пребен.
Та нехотя последовала за ним.
– Коротышка Ян! Где он? – крикнул Пребен, выйдя на двор, и все его лицо просияло, когда он увидел батрака, шедшего ему навстречу с каким-то непонятным предметом в руках.
– Что он еще придумал? – спросила Элин.
С тревогой она огляделась вокруг. Менее всего ей хотелось, чтобы Бритта увидела, как она стоит и беседует с ее мужем посреди двора. Но радость Пребена была такой неподдельной, когда он бережно взял сверток из рук Коротышки Яна и прижал к груди…
– Я понял, что Марта очень скучает по Фиалке. Поэтому, когда Жемчужина ощенилась, я сразу решил отдать одного щенка Марте.
– Это слишком много, – строго проговорила Элин и тут же отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Вовсе нет, – ответил Пребен, показывая ей белого щенка с коричневыми пятнами.
Зверек был очарователен, и Элин не смогла удержаться, чтобы не протянуть руку и не погладить его за большими мягкими ушами.
– Мне нужна помощь, чтобы воспитать из этого бедняги хорошую собаку-пастуха, и я подумал, что Марта могла бы помочь мне. Не так уж много лет осталось Жемчужине гонять овец, нам нужен кто-то ей на смену. Мне кажется, из этого малыша получится неплохая собака. Что скажет Элин?
Пребен держал перед ней щенка, и она понимала, что побеждена. Коричневые глаза кутенка с доверием смотрели на нее, маленькая лапка потянулась к ней…
– Да, если он позаботится о том, чтобы Марта научилась всему, что нужно, чтобы воспитать собаку, – тогда, наверное, дело пойдет на лад, – проговорила она строго, но сердце у нее в груди растаяло.
– Тогда я нижайше благодарю за разрешение матери Марты, – ответил Пребен с лукавой улыбкой и двинулся к домику для прислуги.
Пройдя несколько шагов, он обернулся и кивнул ей.
– Ну как же, разве она не хочет присутствовать, когда девочка получит щенка?
Он снова пошел вперед своим быстрым шагом, и Элин поспешила за ним. Да, этот момент она не хотела пропустить.
Марту они нашли в постели. Она лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок. И только когда Пребен встал на колени у ее кровати, повернула голову.
– Могу я попросить Марту о большой услуге? – мягко спросил пастор, и девочка с серьезным видом кивнула.
Ее восхищение Пребеном лишь усилилось с тех пор, как он принес ее домой от озера.
– Мне нужна помощь Марты, чтобы позаботиться об этой маленькой бедняжке. Она слабее, чем другие щенки, и мать не признает ее. Так что, если ей не найти другую мать, она умрет с голоду. И я подумал: кто же лучше всех сможет помочь мне в этом, если не Марта? Конечно, если у нее есть время и желание. Работы будет много, тут я не могу солгать. Ее нужно будет кормить в любое время суток и заботиться о ней с утра до вечера. К тому же ей потребуется имя – даже этого у бедняжки пока нет.