Правда, Джеймс того же возраста, что и папа, но он отлично выглядел, стоя рядом с ней в своей военной форме, и мама так обрадовалась возможности в кои-то веки красиво одеться – хотя даже вечером накануне свадьбы Хелена слышала, как они с папой ссорились.
Но в конечном итоге все всегда решал папа.
Они решили, что венчания в церкви не будет. Краткая процедура в ратуше, а потом ужин в банкетном зале гостиницы. Затем они с Джеймсом переночуют в доме ее родителей, прежде чем отправиться в его – вернее, теперь их – дом во Фьельбаке. В тот дом, из которого однажды уехала ее семья. Никто и не спросил Хелену, да и как она могла бы возражать? Удавка у нее на шее сдавливала горло днем и ночью, напоминая ей о тысяче причин, по которым лучше закрыть на все глаза и плыть по течению. Но маленькая часть ее рвалась наружу, тоскуя по свободе.
Хелена покосилась на Джеймса, когда они подошли к судье, который должен был поженить их. Может быть, он готов дать ей немного свободы? Ей восемнадцать, она взрослая. Уже не ребенок.
Она попыталась взять его за руку. Разве не так обычно делают? Разве не держатся за руки, когда женятся? Но Джеймс сделал вид, что ничего не замечает, и продолжал держать руки сомкнутыми. Ярлычок на шее кололся, когда она слушала слова судьи. Он задавал им какие-то вопросы, на которые Хелена пока не знала как отвечать. Но она произнесла «да» там, где было нужно. Когда все свершилось, взглянула в глаза маме. Харриет отвернулась, зажав рот кулаком. Однако ничего не сделала, чтобы остановить то, что происходило.
Ужин прошел так же быстро, как и церемония. Карл-Густав и Джеймс пили виски, а Харриет пригубила вина. Хелене тоже налили бокал вина – впервые в жизни. В одно мгновение она из ребенка стала взрослой. Она знала, что мама постелила им в гостевой комнате – на раздвижной кровати, которую можно превратить в двуспальную, если выдвинуть нижний ящик. Постелила голубые простыни и голубой пододеяльник. Весь ужин Хелена видела перед собой эту простыню – и постель, которую ей предстоит разделить с Джеймсом. Еда наверняка была изысканная, но она не могла есть, только гоняла ее по тарелке.
Когда они вернулись домой, родители пожелали им спокойной ночи. Внезапно у Карла-Густава сделался озабоченный вид. От него пахло виски, выпитым во время ужина. От Джеймса тоже пахло спиртным, и он споткнулся, заходя в гостевую комнату. Хелена разделась, а муж зашел в гостевой туалет и громко помочился. Натянув на себя просторную футболку, она залезла под одеяло и легла поближе к стене. Там, вытянувшись как палка, ждала, пока Джеймс гасил свет, – ждала того, что сейчас должно будет произойти. Первого прикосновения, которое все изменит. Но ничего не произошло. Через несколько секунд она услыхала пьяный храп Джеймса. Когда Хелене наконец удалось заснуть, ей приснилась девочка с рыжеватыми волосами.
– Я же говорил – вы не найдете ничего, что не зарегистрировано должным образом, – сказал Джеймс, откинувшись на стул в комнате для допросов.
Патрик взял себя в руки, подавив желание испортить его самодовольную физиономию. Он понимал, что надо держаться нейтрально.
– У меня есть лицензия на хранение «кольта», «смит-и-вессона» и охотничьего ружья «Зауэр сто классик», – перечислил Джеймс, спокойно глядя в глаза Патрику.
– Как получилось, что на стрельбище, где вы упражняетесь в стрельбе, обнаружены гильзы и пули от других видов оружия? – спросил Патрик.
Джеймс пожал плечами.
– Откуда мне знать? Не секрет, что я хожу туда стрелять; наверняка другие тоже ездят туда и используют мишени, которые я поставил.
– Так, что вы даже не заметили? – спросил Патрик, не скрывая своего скепсиса.
Джеймс лишь улыбнулся.
– Периодически я подолгу отсутствую и не могу присматривать за этим местом. Никто наверняка не решается заглянуть на стрельбище, когда я дома, но большинство жителей поселка знает, когда я уезжаю и сколько буду отсутствовать. Уверен, что подростки ездят туда и палят по неопытности.
– Подростки? Палят из пистолетов-пулеметов? – спросил Патрик.
Джеймс вздохнул.
– Да уж, нынешняя молодежь такая пошла… Куда катится мир?
– Вы что, откровенно издеваетесь надо мной? – спросил Патрик, сердясь на себя, что позволил Джеймсу задеть его за живое.
В целом он старался избегать предрассудков, но таких мужчин ему трудно было выносить: высокомерные, заносчивые мачо, уверенные в главенстве законов Дарвина, по которым и следует жить.
– Разумеется, нет, – ответил Джеймс, улыбаясь еще шире.
Патрик ничего не понимал. Они обыскали весь дом. И нашли только то оружие, которое было зарегистрировано на имя Джеймса. Вместе с тем он чувствовал, что тот лжет – где-то у него спрятано еще оружие. И подозревал, что неподалеку. Джеймс наверняка предпочитал держать свой арсенал под рукой – просто им не удалось его обнаружить. Помимо жилого дома, они обыскали небольшой сарай, служивший для хранения садового инвентаря. Больше на участке негде было искать. Но чисто теоретически Джеймс мог держать оружие в лесу. Беда в том, что они не могут обыскать весь лес.
– Лейф Херманссон связывался с вами третьего июля – в тот день, когда он умер?
– Как я уже говорил ранее, у меня не было никаких контактов с Лейфом Херманссоном. Единственное, что мне о нем известно, – он руководил следствием, в результате которого мою жену обвинили в преступлении.
– Обвинили и сочли виновной, – сказал Патрик, желая посмотреть, какой будет реакция, если нажать на эту кнопку.
– Да, но на основании признания, которое она потом взяла назад, – ответил Джеймс.
Никакие чувства, похоже, не всколыхнулись в нем; взгляд его был так же тверд, как и раньше.
– Но зачем признаваться, если ты невиновен? – продолжал Патрик.
Джеймс вздохнул.
– Она была ребенком. Ее сбили с толку, заставили сделать то, чего она не хотела. Но какое это имеет отношение к делу? В чем, собственно, суть? Почему такой интерес к моему оружию? Вы знаете, чем я занимаюсь: оружие – часть моей жизни, и нет ничего странного в том, что я им владею.
– Вам принадлежит «Кольт М-тысяча девятьсот одиннадцать», – проговорил Патрик, не отвечая на его вопрос.
– Да, так и есть, – кивнул Джеймс. – Жемчужина моей коллекции. Легендарное оружие. И у меня оригинальная модель, не из тех подделок, которых потом так много появилось.
– Он заряжается патронами калибра сорок пять АСР с оболочечными пулями?
– Вы хоть знаете, что это значит? – спросил Джеймс.
Хедстрём заставил себя сосчитать до десяти.
– Знания об оружии входят в базовый курс полицейской академии, – сухо ответил он, не признаваясь, что по этому вопросу ему пришлось проконсультироваться с Турбьёрном.
– Ну да, в городах народ что-то знает, но тут, в деревне, знания, полученные на школьной скамье, быстро выветриваются, – сказал Джеймс.
Патрик проигнорировал его слова.
– Вы не ответили на вопрос. Все верно?
– Да, так и есть. Это проходят в первом классе.
– Как давно вы владеете этим оружием?
– Ой, давно. Это мой первый пистолет. Мне его подарил отец на мое семилетие.
– Стало быть, вы прекрасный стрелок? – спросил Патрик.
Джеймс расправил плечи.
– Один из лучших.
– Насколько хорошо вы следите за своим оружием? Кто-то мог одолжить его без вашего ведома? Например, когда вы в отъезде?
– Мое оружие у меня всегда под контролем. Почему такой интерес к моему «кольту»? И к Лейфу? Насколько я помню, он покончил с собой много лет назад – из-за жены, которая умерла от рака…
– А, так вы, стало быть, еще не слышали? – проговорил Патрик, ощутив удовольствие, когда на мгновение различил тень неуверенности в глазах Джеймса.
– Не слышал – о чем? – спросил тот, и голос его звучал совершенно равнодушно, так что Патрик даже засомневался, действительно ли он что-то заметил.
– Об эксгумации.
Он осознанно сделал паузу. Джеймс сидел молча. Затем выпрямился.
– Об эксгумации? – переспросил он, словно не понял, что сказал Хедстрём.
Тот догадался, что собеседник пытается выиграть время.
– Да, мы получили новую информацию. Так что пришлось открыть могилу. И оказалось, что это вовсе не самоубийство. Он никак не мог застрелиться из того пистолета, который был у него в руке, когда нашли тело.
Джеймс сидел молча. Его высокомерие никуда не делось, но Патрик почувствовал, что уверенность в себе слегка подтаяла. Хедстрёму показалось, что он видит брешь, и он решил этим воспользоваться.
– Кроме того, мы получили сведения, что вы находились в лесу, когда была убита девочка Стелла. – Поколебавшись, Патрик применил такое преувеличение, которое легко могло быть расценено как ложь. – Есть свидетель.
Джеймс никак не отреагировал, но на виске у него запульсировала маленькая жилка – казалось, он просчитывает, что предпринять.
Наконец Джеймс поднялся.
– Я исхожу из того, что у вас недостаточно улик, чтобы задержать меня, – сказал он. – Так что я считаю разговор законченным.
Патрик улыбался. Наконец-то эта самодовольная ухмылка исчезла. Джеймс показал свои слабые места.
Теперь осталось всего ничего – найти доказательства.
– Проходи, – осторожно сказала Эрика.
Звонок Хелены, когда та попросила разрешения прийти к ней, мягко говоря, застал ее врасплох.
– Сэм с тобой? – спросила она.
Хелена покачала головой.
– Нет, он пошел к приятелю, – ответила она и опустила глаза.
Отступив в сторону, Эрика впустила ее в дом.
– Я очень рада, что ты пришла, – проговорила она и закусила губу, чтобы не начать задавать вопросы.
Только что звонил Патрик и рассказал, что они подозревают, будто Джеймс и есть «Зеленый дяденька» – это, мол, он бродил по лесу в своем камуфляже, и Стелла натыкалась на него во время своих вылазок. По словам Патрика, они подозревали также, что именно его Мария могла слышать в тот день в лесу.