Маг замолчал, а я насторожилась. Просто интонации, прозвучавшие в голосе… в них в самом деле что-то важное было.
Опять тишина. Морис по-прежнему держал паузу, я благоразумно не торопила.
– Всё довольно сложно, Ясинка, – наконец сказал он. – И прежде чем обсуждать, я хочу, чтобы ты на кое-что взглянула.
Невольно вспомнился разговор с Поганией, и я насторожилась пуще прежнего. Не процитировала, но почти:
– Ты задумал нечто очень плохое. И ты сильно виноват перед ведьмами.
Настроение собеседника переменилось – не так чтобы резко, но всё-таки. А ответ прозвучал… не злобно, но сурово и без тени веселья:
– Виноваты как раз вы.
Я нахмурилась, а Морис продолжил:
– Я не открою секрета, если скажу, что ведьм не очень-то любят, но такое отношение вы заслужили самостоятельно, без посторонней помощи. Вы порой делаете такие вещи, что окружающие попросту обязаны предпринимать контрмеры.
Кто-нибудь что-нибудь понял? Лично я не очень. Поэтому откинулась на спинку диванчика и спросила:
– Что произошло?
Верховный не среагировал. Только я отступать не собиралась!
– Почему ты нас ненавидишь?
Губы мага скривились в болезненной усмешке, однако ответа опять-таки не прозвучало. Пришлось предпринять ещё одну попытку:
– Морис, пожалуйста, расскажи.
Теперь он тоже на спинку диванчика откинулся, прикрыл зелёные глазищи и наконец сказал:
– Это слишком неприятная история, Яся. Но, учитывая обстоятельства… – Шумный вздох, и… – Ведьмино безумие. Слышала о таком?
Я мгновенно напряглась и нервно сглотнула. Разумеется, слышала, более того, в процессе нашего с девчонками обучения этой теме были посвящены несколько академических часов.
Нам объясняли механизмы процесса, рассказывали про признаки наступления, про методы борьбы и прочее, прочее, прочее… Единственное – старались избегать подробностей в исторических примерах, чтобы, в случае чего, в голове не оказалось лишних идей.
Ведьмино безумие – явление крайне редкое, но совершенно катастрофичное. Оно сродни обычному, человеческому, а разница в том, что возможностей у ведьмы не в пример больше. К тому же «тихим» это безумие никогда не бывает – ведьма, чей разум застелила тьма, всегда агрессивна и предельно мстительна. Она подобна маньяку с уровнем злости, возведённым в высшую степень.
В основе этого безумия лежит слишком чуткая душа, а спусковым крючком, как правило, является сильнейшая эмоциональная боль, причинённая ведьме. Предательство, насилие, убийство любимых – вот те факторы, которые могут запустить процесс.
Ведьма, чей разум застила тьма, не помнит о морали и способна совершить любое злодеяние. Хуже того – на одном-единственном злодеянии она никогда не останавливается.
Только на моей памяти ни одна из ведьм в безумие не впадала. Или нам, учащимся, о подобном просто не рассказывали?
– Морис, когда это произошло? – выдохнула я.
– Двадцать пять лет назад, – отозвался маг.
Собеседник опять вздохнул, и вот теперь я всё-таки услышала…
– Мне было шесть, и я жил в Нотонсе – существовал такой город на юге нашего королевства. Ничем особенным этот город не отличался, равно как и моя жизнь. Всё как у всех: дом, родители, бабушка и дедушка, которые проживали вместе с нами, подготовка к поступлению в магическую школу и детские фантазии о том, как вырасту и стану великим. А потом… – Морис запнулся, но лишь на секунду, – всё рухнуло. В городе объявилась безумная ведьма.
От этих слов у меня перехватило дыхание, и сердце болезненно сжалось. Нотонс! Я, разумеется, слышала. Все слышали. Одна из самых жутких историй нашего века.
– О том, что с ведьмой что-то не так, поначалу никто не догадывался, – продолжил Морис, – и события, которые начали происходить в городе, списывались на что угодно, кроме колдовства. А когда поняли, что имеем дело с ведьминым безумием, стало поздно, эта тварь успела заразить оба источника воды и забаррикадировалась в замке – он стоял в центре города, остался с тех времён, когда Нотонс был пограничным.
В результате, к отравленной воде добавился колдовской порошок, – пояснил совсем посмурневший собеседник, – он служил катализатором для первого зелья, дополнительным ядом, который влиял на дыхательные пути. Ведьма призывала ветра и рассыпала порошок с башни в течение нескольких дней, до тех пор, пока замок не взяли. А потом, после взятия замка, эта тварь снова сбежала, обмазалась зельем, влияющим на разум – те, кто её встречал, попросту не могли причинить какой-либо вред.
Верховный взял паузу, а я поймала себя на том, что в глазах защипало. Окажись на моём месте обыватель, он мог бы усомниться, мол – всего одна ведьма и столько бед?
Но я, в силу собственной принадлежности, знала – да, всё возможно. Разъярённая ведьма с затуманенным разумом – это стихийное бедствие, справиться с которым невероятно сложно.
– А маги оказались бессильны, – вновь заговорил Морис. – Колдовство и магия настолько несовместимы, что…
– Но они могли разрушить замок, – всё-таки не удержалась от комментария я.
– Не могли. Замок был защищён от магии ещё с тех времён, когда Нотонс стоял на границе. Касательно замка, могла помочь лишь военная техника, но её не имелось. Никто не видел нужды держать поблизости стенобитные орудия или катапульты.
Морис замолчал, я тоже язык прикусила. Чем закончилась история Нотонской ведьмы, разумеется, знала – её всё-таки поймали и… ну, собственно, всё. Обезвредили. Убили.
И ловили, конечно, не люди – им справиться с обезумевшей ведьмой не под силу, равно как и магам. Тут могут совладать лишь такие же ведьмы, причём поединки, встречи один на один, в данном случае невозможны. Та, что находится под действием ведьминого безумия, принципиально сильней.
Вот и сил тех ведьм, что жили в Нотонсе, не хватило. Им пришлось вызывать подкрепление, и лишь когда это подкрепление прибыло, что-то удалось предпринять.
А времени на борьбу с поразившей город эпидемией уже не хватило, город не выжил… Причём он так и не восстановился. Никто больше не хотел селиться в тех местах.
– Как ты спасся? – спросила у Мориса я.
В ответ поймала новую горькую усмешку.
– Меня успели эвакуировать. Я попал в число счастливчиков, кто не дышал порошком, и доза яда оказалась такой, что организм справился.
Задавать следующий вопрос не хотелось, однако пришлось…
– А твои родные?
Лицо верховного осталось спокойным, но глаза он отвёл. Ответил после долгого молчания:
– Меня воспитывала двоюродная тётка. Узнав о ситуации в Нотонсе, она отыскала меня в одном из приютов и оформила опеку. Тётя умерла три года назад, здесь, в столице. Мы переехали сюда после того, как я был зачислен в университет.
Пришлось закусить губу, потому что к глазам вновь подступили слёзы. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в подобие равновесия и сказать:
– Мне очень жаль.
Морис хмыкнул, пытаясь продемонстрировать, что всё в порядке, и я эту попытку засчитала. И невольно улыбнулась, услышав сочувственное:
– Укугу. – Да, Жорик, как выяснилось, уже не спал…
Брюнет глянул на зверушку со скепсисом, а потом шумно выдохнул и прикрыл глаза, словно отгораживаясь от всего мира. Я отнеслась с пониманием – отвернулась и опять уставилась в окно.
Посмотрела и лишь теперь заметила, что маршрут не очень-то совпадает, в смысле, мы не в министерство магии едем. Однако спрашивать, куда именно, я всё-таки не стала. Во-первых, решила довериться; во-вторых, вопрос мог вылиться в новый спор, а после таких откровений ругаться не хотелось.
Понятно, что друзьями мы с Морисом не будем, но… может, хотя бы полчасика мирно поживём?
Когда выбиралась из экипажа, Морис галантно подал руку, и я его помощь даже приняла. А потом огляделась и застыла, выпучив глазки – просто этот двор с ухоженными газонами и этот стильный фасад были знакомы.
Только раньше я глядела на них сквозь высокий кованый забор, а теперь увидала вблизи и сообщила не выдержав:
– Та-ак…
– Что, ведьмочка? – тут же поинтересовался верховный.
Я подумала и промолчала. Правда, удивляться не перестала – неужели странная история про первую магическую школу, рассказанная Дотсом, имеет какой-то смысл? И… это как-то связано с тем, что Морис теперь про порученное мне охмурение знает?
Не выдержав, я глянула на мага с подозрением, а тот спросил:
– При прошлом посещении этого места ты никаких странностей не замечала?
Сразу вспомнились две реально странные девчонки, только делиться сведениями я не спешила. Вместо этого тоже полюбопытствовала:
– А почему ты вчера не спросил?
– Забыл, – признался Морис. И уже с толикой ехидства: – Но если хочешь, могу повторить то заклинание.
Однозначно шутил, но я всё равно отшатнулась, а высунувшийся из сумки Жорик зашипел воинственно.
Такая реакция была встречена сдержанной улыбкой, вслед за которой прозвучало:
– Ясь, мы же взрослые люди…
– И что? – не поняла я.
– Неужели не договоримся? Просто так, без магии?
Вот теперь я пробурчала:
– Странное видела, но не уверена, что это то, что нужно.
Морис кивнул и предложил прогуляться по школе. Даже локоть подставил, чтобы я опереться могла.
Лезть в логово пусть малолетних, но всё-таки магов, абсолютно не хотелось, только куда деваться? Пришлось шагнуть к крыльцу, подняться по мраморным ступеням и войти в холл. А дальше… для меня провели короткую и абсолютно несодержательную экскурсию, в результате которой стало понятно: у Мориса действительно фетиш! Просто он снова в кабинет притащил – к здешней директрисе, к госпоже Рюмон.
Она оказалась пожилой, дородной, ухоженной и о-очень удивлённой. Ещё до того, как увидала амулет, опознала во мне ведьму и широко распахнула глаза.
Тут же обратилась к Морису:
– Господин верховный, а по како…
Морис оборвал эту речь жестом и попросил:
– Девочек приведите.
Я в общем-то не удивилась и, когда директриса выскользнула из собственного кабинета, спросила у Мориса: