– Вроде она поняла. – Юлька проводила взглядом тяпку, задорно ускакавшую в огород.
– Все, на сегодня с меня хватит! – Я закрыла дверь и поплелась на второй этаж. – Сил моих больше нет.
– Есть еще кое-что, – виновато сказала Юля.
Я обреченно повернулась к ней.
Юлька вытащила из сумки файлик с распечатанными фотографиями, разложила их на столе. Я сразу узнала фрески из собора, где брала свечи для заклинания. Изображение было не очень четким, наверное, Юлька фотографировала без вспышки, да и фрески пострадали от старости, некоторые фрагменты полностью стерлись.
– У них тут, похоже, совершенно иная религия. – Глаза подруги горели от восторга, когда она рассматривала фотографии облупленных стен.
– Собор совсем как наш, – засомневалась я. – И кресты…
– О, ты сразу к самому интересному! – еще больше оживилась Юля. – Иисуса у них не было. Зато было сразу четыре бога, к которым они относятся с особым почтением.
Она пододвинула ко мне фотографию, на которой был изображен крест, а на концах перекладин четыре фигурки: три женщины и мужчина. Одна женщина в длинном светлом платье, с короной на белокурых волосах; вторая – старуха, или же морщины – это трещинки на фреске, не разобрать, одета в бесформенный плащ; у третьей странные белые глаза, а может, краска облупилась, рыжие кудри спадают каскадом до колен; мужчина бородат и могуч, его фигура крупнее женских раза в полтора.
– Эти персонажи встречаются чаще всего. Мужчина, наверное, воин, – на следующей картине этот мужик весьма натурально загонял копье в разинутую пасть гигантского волка.
– Ох, Юля, надеюсь, мы не совершили ошибку, оживив оборотня, – простонала я.
– Там разберемся, – отмахнулась подруга. – А теперь смотри сюда.
На последнем кадре четыре уже знакомых персонажа стояли, взявшись за руки, над шестиугольником, до боли напоминающим дверь в моем доме, из которого тянулись черные щупальца.
– У нас в подвале Ктулху? – высказала предположение я.
– Или другая неведомая тварь. Но может, мы все неправильно поняли.
– Надо бы наведаться в царскую библиотеку, которую так расхваливал Ярополк… Кстати, сегодня видела Амаранту на берегу, – вспомнила я.
– Что ей делать в деревне? – удивилась Юля.
– Я не уверена, что это была она. Фигура в плаще, лица под капюшоном не разглядеть, но кулон на груди алел, как маков цвет.
Я еще раз внимательно посмотрела на фигурки, держащиеся за руки над дверью моего дома. Странно, но мне вдруг показалось, что я что-то упускаю…
С утра я уже привычно проснулась от громкого стука в дверь. Зевая, прошлепала по ступенькам вниз, просовывая руки в рукава халата, и открыла дверь в сказочный мир.
– Ведьма! – дохнул на меня вчерашними щами Парнаска. – Твоих поганых рук дело?
– От поганца слышу, – ответила я и захлопнула дверь.
Я прошла на кухню, увидела чашку кофе, несколько конфеток и записку от Юли: «Не хотела будить, я на занятия, буду после обеда». Отхлебнув остывший кофе, посмотрела на часы. Ого! Уже полдень! Впрочем, неудивительно, что я так долго дрыхла. Событий прошлого дня мне бы хватило на неделю, если не на всю жизнь. В дверь снова постучали, еще громче, пришлось опять открывать.
– Ты что там, копытами барабанишь? – недовольно спросила я, разворачивая конфетку.
– Уйми свою тварь!
– Ты вообще про кого? – нахмурила я брови. – Оборотень что-то натворил? Так он не мой, а свой собственный.
– Ты оживила оборотня?! – Кажется, Парнаску сейчас удар хватит: покраснел, ртом воздух хватает, глаза выпучил, ухи переел, что ли. – Единственное, что хорошего сделала твоя бабка – околдовала это зловредное животное, а ты… – Он задохнулся от возмущения.
– Слушай, копытный, ближе к делу, – попросила я.
– Твоя тяпка…
– Блин!
Я выбежала в огород. Там, где еще вчера были практически непроходимые джунгли, теперь простиралась свежевспаханная грядка, хоть сейчас тыквы сажай. Вниз по холму сбегала черная лента разрытой земли. Я понеслась по следу моего непонятливого китайского друга.
Дорожка вела прямиком в деревню, огибала несколько дворов и проходила через калитку, которая валялась тут же, сорванная с петель. Возле каменной ограды позади таверны я приметила яркую розовую рукоятку. Тяпка усердно копалась в свежей зеленой поросли морковки, на дорожке лежала горка чахлой редиски, половина огорода была тщательно прополота – в ноль, и разрыхлена.
По-видимому, мой низенький плетень не соответствовал понятию забора. Тяпка нашла ориентир, максимально к нему приближенный – каменный и основательный, и выполнила приказ на совесть.
– Хватит! – приказала я тяпке. – Стоп.
Она вгрызлась под куст крыжовника, с явными намерениями его выкорчевать, и Парнас застонал.
– Я пытался ее остановить! – Он бережно качал у груди наспех перевязанную руку. – Она отбивается, как бешеная!
– Хорошая моя, – умилилась я. Отчаявшись донести приказ до тяпки, я просто подошла, выдернула ее за розовую ручку, отряхнула и сунула в карман халата. – Пока! – махнула я Парнаске ручкой.
– Постой, ведьма, – разозлился он. – А кто ущерб возместит?
– А ты возместил мне моральный ущерб за то, что кляп в рот совал? Или за то, что собирался сжечь? Не наглей!
Он было сунулся ко мне, но я ткнула ему под нос средний палец с царским перстеньком, и Парнаска сдулся.
Так, с тяпкой в кармане, я и вернулась домой.
– Что же мне с тобой делать? – задумалась я, усаживаясь на ступеньки и вытаскивая тяпку. – К коту и жабе хоть какие-то инструкции были, а чем тебя кормить?
Тяпка пододвинулась ближе, ткнулась ручкой мне под ладонь, и я неуверенно ее погладила.
Юлька нашла нас во дворе. С помощью онлайн-переводчика я смогла объяснить тяпке, что сейчас у нее свободное время, и теперь наблюдала, как она шустро отползает ко мне, шевеля зубчиками, как лапками, а потом разгоняется, подпрыгивает и стремительно летит вперед, впиваясь в дощатую дверь сарая, где я нарисовала углем кривоватую мишень.
– В яблочко! – зааплодировала я.
– Развлекаетесь? – Юлька уселась рядом. – Какая она меткая.
– Это он, – поправила я ее. – Тяпка считает себя мальчиком. Зовут Брюс.
– Он сам тебе сказал?
– Я перечисляла имена, пока он не согласился.
Брюс вытащил зубчики по одному из двери, шмякнулся на землю и снова пополз на старт.
– А что там за движуха у пруда? – спросила Юля, вглядываясь вдаль.
На берегу действительно столпился народ. Доносились переливы гармошки.
– Сходим? – предложила я.
Большие Запоры праздновали оживление озера. Длинные столы поставили в два ряда, укрыли скатертями. Угощения принесли с каждого двора, кто во что горазд. В тарелках свивались в гнезда гирлянды колбасок, одуряюще пахла квашеная капуста, пышные караваи, разрезанные на толстые ломти, утыканные изюмом, крошились в руках. Между столами молодежь устроила танцы. Дед с гармошкой бодро притопывал в такт ногой, кудрявый парень тряс бубном. Девушки кружились на уже изрядно примятой траве, уперев руки в бока, яркие сарафаны раздувались колокольчиками. Велислава, завидев нас с Юлей, расплылась в улыбке и сунула нам два кекса.
– Степушка испек, – сказала она. – Откушайте, девушки. Медовые, с орешками.
Ее за руку утащил Петр, оказалось, что огромный мужик на удивление хорошо танцует. Он легко повел полнотелую Велю в танце, подбросил и, поймав, прижал к груди.
Я в задумчивости откусила кекс – действительно, вкусно. Парнас что-то вещал возле бочки с пивом в окружении угрюмых мужиков и демонстрировал перевязанную руку. Он поймал мой взгляд и отвернулся. Симулянт! Небось там пара царапин!
Юлька уже переглядывалась с парнем с бубном. Тот подбоченился, выпятил грудь колесом, сдвинул шапку набок. Партия бубна зазвенела на все Запоры. А вокруг меня оставался вакуум, который никто не спешил заполнить. Я сжевала кекс, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни, повод для которого, на минуточку, я же и организовала.
Заметив водяного, балансирующего на верхушке гейзера и благосклонно посматривающего на молоденьких селянок, подошла к озеру.
– Привет, Кореней! – Я присела на бережок.
– Ведьма! – обрадовался водяной и скатился вниз с фонтана. Он вынырнул возле меня, улыбнулся. – Озеро все еще растет. По моим подсчетам, учитывая кубометры извергаемой воды за минуту, за минусом естественного испарения, озеро станет еще больше, чем было.
– Это хорошо, – меланхолично ответила я.
– Эй, а ты чего такая кислая?
Я пожала плечами. А что ответить? Потому что меня никто не любит? Потому что меня все избегают? Ребячество какое-то. Я встала, отряхнула приставшие травинки.
– Все в порядке, водяной. Просто скучно.
– Так поплавай со мной, – предложил он. – Гляди, какая потеха.
Он нырнул, скрывшись с глаз, а потом взлетел со столбом воды, взмыл к небу, перекувырнулся в воздухе и рыбкой нырнул в озеро.
– Главное, баланс держать, – объяснил он, появившись из воды. – Я уже вроде наловчился.
Я неуверенно оглянулась на народ. Лезть в воду в джинсах не хотелось, раздеваться до белья тем более.
– Я к тебе в другой раз приду, – пообещала я. – Когда никого здесь не будет.
– Свидание? – многозначительно пробулькал водяной.
– Аквааэробика, – отрезала я.
Какой-то звон нарушил всеобщее веселье, прервал музыку. Я повернулась – Юлька стояла посреди площадки и методично колотила ложкой по глиняной кружке.
– Дорогие друзья! – провозгласила она. – Мы собрались здесь по прекрасному поводу – чахлый пруд, который грозил полностью пересохнуть со дня на день, превратился в уникальное озеро с гейзером. Источник снова заработал, неся жизнь и радость в Большие Запоры. И все это благодаря моей подруге, Василисе, светлому и доброму человеку, которого всем нам выпало счастье узнать. За тебя, Вася! – Она выпила до дна, тряхнула головой, промокнула рукавом заслезившиеся глаза.
Я обвела взглядом запорцев. Где-то несмело поднялась пара кружек. Тусовка Парнаса тост демонстративно проигнорировала, хотя этим, казалось бы, только дай повод выпить. Неблагодарные!