– Отлично! – одобрила Юля. – А заодно обмоем Глорию, как корабль перед спуском на воду. Я так рада, что могу сделать что-то для тебя, Вася! Ярополк просто офигеет, когда к нему нежданно-негаданно подоспеет такая помощь!
– Это уж точно, – согласилась я, глядя на тираннозавра.
– Ты сомневаешься, что дракон, в которого я вложила всю душу, будет хорошим?
– Знаешь, тебе бы пойти в политики, – высказала я давнишнюю мысль. – Такие коварные вопросы задаешь. Давай-ка организуем закуску. Угостим заодно твою группу поддержки.
Мы настругали бутербродов, нарезали сыра, помыли виноград. Расставили тарелки и фужеры на маленьком столике у куста сирени. По центру устроился шоколадный торт, купленный взамен конфеток, съеденных мною в одно лицо. Я открыла шампанское, и пробка выстрелила, как пуля из ружья. Правая фара Глории нацелилась прямо на меня, и под этим пристальным взглядом я почувствовала себя неуютно. Похоже, оставить дракона чахнуть во дворе означало обидеть Юлю – это раз, и приобрести сомнительный ландшафтный дизайн – два. Еще одно чудище вдобавок к Ереме мне точно не надо. Ладно, каплю живой воды я для него отжалею. Юля делала Глорию с душой, значит, она не может получиться плохой! Еще и с углями счастливого очага в сердце…
Мы подняли бокалы.
– За попутный ветер в крылья Глории! – произнесла Юля, чокаясь со мной. Ерема понюхал шампанское, поморщился и поставил бокал на столик. Степан Аркадьич махнул до дна. Водяной пригубил, жабры на его шее затрепетали.
– Ладно, не будем тянуть. – Я вынесла из дома бутыль с живой водой, протянула Юле. – Сделай это сама.
– Спасибо! – Юлька расцвела. Прижав бутыль к груди, она поднялась по стремянке. Подруга осторожно накренила бутылку, капля живой воды повисла на щербатом горлышке, заискрилась в лучах солнца, сорвалась и плюхнулась на резиновый лоб Глории, украшенный шипами. Юлька сбежала по стремянке, едва не кувырнувшись, отошла подальше… И вовремя: по телу Глории пробежала дрожь, резиновое плетение на спине само затянулось туже, глина на брюхе пошла мелкими трещинками, лишнее осыпалось, оставив затейливый спиральный узор. Хвост раскрутился, взмахнул по широкой дуге.
Мы взвизгнули, бросились в дом. Водяной уже улепетывал вниз по холму, Степан Аркадьич присел, притворяясь боровичком-переростком. Ерема с Брюсом выглядывали из-за сарая.
Глаза дракона зажглись желтым светом, колеса-ноги медленно покатились, оставляя след протекторов. Глория подъехала к столику, изогнула шишковатую шею.
– Она принюхивается, зуб даю! – возбужденно воскликнула Юля. – Я оставила промежутки в резине, вроде как ноздри.
Глория высунула черный шершавый язык и в один присест слизала шоколадный торт.
– Вася! – Голос Юли сорвался. – У нее не было языка! Честно! Откуда?
– Настоящие шедевры искусства всегда несут в себе нечто большее, чем замысел творца. Меня больше волнует, что она любит шоколад. Я вот сейчас думаю, может, это все же была не очень хорошая идея – создавать дракона во время ПМС?
Глория повернула к нам голову.
– Ты ж моя красавица, – умилилась Юля, но благоразумно не вышла за порог дома. – Давай, лети!
Глория неуклюже развернулась к забору, покатила вперед и по пути снесла калитку. Она разгонялась вниз по холму, растопырив крылья, которые никак не раскладывались.
– Ну же, – заволновалась Юля, – взлетай!
Водяной, обернувшись и увидев позади себя капкан драконьего оскала, еще ускорился и с разгона плюхнулся в спасительное озеро. Только я решила, что и Глория сейчас нырнет, как крылья раскрылись, и дракон взмыл вверх.
Алые паруса с металлическими перекладинами несли дракона в поднебесье, он взрезал низкие облака – никак к дождю – и сделал мертвую петлю, кувырнувшись через голову.
– Я – мать дракона! – вопила Юлька, выскочив на крыльцо. – Я…
Глория снизилась над лесом, столб огня вырвался из ее пасти, еловые верхушки занялись пожаром.
– Что же я наделала? – прошептала Юля.
Мы бежали к лесу, занявшемуся огнем, пустое ведро больно било меня по голени. Ерема вырвался вперед, мелькая истоптанными пятками лаптей. Юлька пыхтела сзади. Водяной встретил нас у берега, вынырнув в камышах. Плешивая макушка отразила зарево пожара.
– Скорей, возьми этот ствол, – указал он на поваленное дерево, – и тащи его сюда, в воду.
Ерема беспрекословно повиновался, подтянул дерево к воде, плюхнул в озеро.
– А теперь направляй на огонь! – скомандовал Кореней.
Ерема положил второй конец деревца себе на плечо, и я увидела, что ствол внутри полый. Кореней нырнул, скрывшись с глаз, вода забурлила и потекла через пустое деревце, сначала совсем слабо, замочив лапти Еремы, а потом все сильнее и сильнее. Ерему едва не свалило с ног, но он перехватил бревно поудобнее, расставил ноги, направил водяную базуку на центр пожара. Языки пламени плясали на елках, сухие иголки трещали у ног. Я зачерпнула ведром воды и, подбежав к тлеющей березке, окатила ее водой.
Юлька наконец подоспела и, выхватив ведро у меня из рук, понеслась к озеру. Мы так и работали на пару: она зачерпывала, отдавала ведро мне, я выливала, неслась к озеру. Глория парила высоко в небе на крыльях, окрашенных винным багрянцем в лучах заходящего солнца.
Нам удалось справиться с пожаром, лишь когда в небе зажглись первые звезды. Из Больших Запоров так и не пришла помощь. По-видимому, всех распугала Глория. Она периодически выпускала огонь из пасти, и яркие вспышки озаряли небо, словно след метеорита.
Я рухнула на берег, опустила гудящие ноги в воду. Кореней улыбнулся, щелкнул пальцами, и вода у моих натруженных ступней забурлила, как в джакузи.
– Ты душка, – простонала я, растопыривая пальцы на ногах.
– И я так хочу! – Юлька бухнулась рядом, стащила сандалии и вытянула ноги. – Ерема! Иди к нам!
Но мой угрюмый охранник проигнорировал ее предложение, он бродил по обугленному лесу, затаптывая искры. Брюс ползал за ним следом, закапывал дымящиеся иголочки. Я даже не заметила, когда тяпка подоспела на помощь.
– Может, все не так и плохо, – предположила я. – Глория только-только ожила, она пробует свои силы. Глядишь, освоится, обвыкнется, мы узнаем ее получше и поймем, чего от нее можно ждать.
Яркая вспышка ослепила меня, заставила зажмурить глаза. Глория включила фары и теперь зависла прямо перед нами, как огромная летучая мышь, от мощных взмахов крыльев по воде побежала рябь. Кореней благоразумно нырнул, исчезнув с глаз долой. Ерема подбежал к нам, поднял перед собой бесполезное мокрое бревно.
Наверное, я слишком устала и у меня не было сил, но я даже не испугалась. Я могла лишь молча глядеть на творение Юлькиных рук. Глория будто бы стала больше, узор покрышек щетинился, как чешуя. Челюсти дракона разжались, и я втянула голову в плечи. Съест? Поджарит?
– Мыа-мыа, – промычала Глория и приземлилась рядом с нами на желтый песок.
Она опустила продолговатую голову, изогнув шею, подставила шершавый лоб под руку Юльки и прищурилась от удовольствия.
– У нее и веки появились, – прошептала Юлька, почесывая макушку дракона. – Ты ж моя девочка… Больше так не делай! Никаких лесных пожаров! Огонь только по команде.
Глория встрепенулась, приоткрыла пасть, в глубине глотки зарокотало пламя, требующее выхода.
– Фу! – строго приказала Юля и руками захлопнула Глории челюсти. Дракон подавился, из маленьких отверстий по бокам головы потянулись струйки дыма. – А теперь домой. Полетала, и баиньки.
Юлька забралась на спину Глории, протянула мне руку. Я устроилась позади, металлический шип впился мне в попу, и я зашипела от боли.
– Да, тут мой косяк, признаю, – скорбно кивнула Юлька, ерзая на драконе. – Погналась за внешней красотой, а об удобстве не подумала.
Я попыталась выковырять шип, но он сидел в спине дракона прочно, как зуб. Все части Глории соединились в целый организм, который, фыркнув дымом, поехал вверх по холму, оставляя позади себя глубокие следы протектора елочкой. Глаза-фары освещали нам дорогу, плавный ход дракона слегка усыплял, и я уже предвкушала, как заберусь в свою постельку и вырублюсь так, что даже вой злобного бога мне не помешает, как вдруг Юлькина спина, на которую я опиралась, напряглась, а Глория издала дикий рык и включила пятую передачу.
Меня чуть не выбросило инерцией, я вцепилась Юле в плечи, пытаясь разобрать, что происходит впереди. Какая-то драка на моем дворе? Я увидела красную спину инкуба, на мускулистом плече зияла рваная рана, он повернулся к нам, сплюнул через недостающие передние зубы и выкрикнул:
– Ведьма! Я освобождаю тебя от обязательств по договору!
И исчез. А Лютый остался. Он вытер со лба пот, перемешанный с кровью, поправил задорный хвостик на макушке, посмотрел в нашу сторону, и лицо его перекосилось.
– Стой, Глория! Фу! – Юлька молотила кулаками по шее дракона, но тот словно забыл обо всем. Фары выхватили крепкую фигуру оборотня из темноты, Глория снова зарычала и выплеснула пламя.
Лютый бросился прочь, на ходу оборачиваясь в волка, но Глория неслась следом, отрезая ему путь к спасительному лесу. Еще один столб огня охватил новенький сарай, заставив Лютого развернуться назад. Он метался по двору, то и дело озаряемому вспышками, а я, воспользовавшись секундной заминкой дракона, спрыгнула на землю и понеслась в дом. Где-то тут должна была остаться… Я открыла рюкзак, высыпала все содержимое прямо на пол. Нашла!
Я выбежала во двор, развернула шуршащий фантик.
– Глория! Шоколад!
Дракон замер, повернул голову ко мне, ноздри слегка раздулись. Я никогда не кормила с рук крокодила, но ощущения, полагаю, были бы такие же. Глория деликатно слизнула слегка подтаявшую конфетку с моей ладони, язык прошелся наждаком по коже. Я покосилась в сторону: шерстяная спина оборотня мчалась к лесу серой стрелой.
Глория заметила мой взгляд, резко развернулась, так что Юлька съехала с ее спины и брякнулась на траву, и лапы-колеса снова закрутились, крылья, багряные при свете луны, расправились. Дракон взмыл, набрал высоту.