– Скорее! – крикнула Юля вслед, поднимаясь и оправляя платье, изодранное шипами.
– Ты это кому, Лютому или Глории? – спросила я.
Еще один столб огня оставил за улепетывающим волком черную выжженную полосу. Он взвизгнул и припустил быстрее.
– Назад! Глория! – кричала Юля, размахивая руками. К нам, наконец, подоспел Ерема. Он молча вышиб дно из жестяного ведра, протянул импровизированный рупор Юльке. – Стой, кому сказала! – рявкнула Юлька на всю округу. – Мама сердится!
Дракон завис в воздухе, клацнул челюстями вслед подпаленному хвосту, исчезнувшему за деревьями, и нехотя полетел к нам.
– Итак, что мы имеем? – Я раскрыла на столе блокнот, прикусила кончик карандаша и решительно поставила пункт номер один: – Глория любит шоколад.
Вчера мы уложили дракона спать на заднем дворе. Я едва уговорила себя принять душ, чтобы смыть запах гари, которым пропиталась насквозь, и рухнула без сил. Волосы, которые я не удосужилась высушить, теперь стояли над головой спутанным комом.
– Пункт два – умеет летать, – подхватила Юлька, разливая по чашкам кофе. Она выглядела на зависть свежо. Как будто это вовсе не она вчера объезжала новорожденного дракона. – Я насчет крыльев волновалась. Не была уверена, что они ее вес выдержат.
– Красивый цвет, – похвалила я, – эффектно смотрится. Как алые паруса. Пункт три – дракон у нас огнедышащий.
– Наверное, угольки из счастливого дома дали такой эффект, – вздохнула Юля, усевшись на стул и подтянув коленку к груди. – Для Ярополка это будет плюсом, так ведь?
– Возможно. И пункт четыре – пока что Глория слушается только тебя. Как она мычит «мама», аж мурашки по коже! Но не уверена, что Яр с ней справится.
– Ярополк – воевода, у него наверняка есть опыт командования трудными новобранцами, – пожала плечами Юля. – Пятый пункт – она недолюбливает Лютого.
– Недолюбливает? – Я чуть карандаш не выронила. – Она чуть не сожгла его заживо! Она зла на него, как черт!
– Это у нее от меня, – опустила глаза подруга. – Как она его вчера, а?
– Ага, – буркнула я, – чуть не спалила мою ступу. И опять все тыквы потоптали. Я начинаю думать, что завалюсь именно на этом пункте условий бабули. А Лютый хорош, особенно когда голый! Я вчера на мгновение даже поняла, почему ты с ним замутила. Блики от огня Глории так и играли на его мышцах, сложен он прекрасно…
Юлька насупилась, и я решила закругляться:
– Лютый все же не совсем сволочь – явился ублажать инкуба, я и не заметила, что уже месяц пролетел.
– Теперь это условие можно считать выполненным, раз инкуб отказался от притязаний.
– Надеюсь, что так, – согласилась я. – Потому что вряд ли Лютый еще раз явится, после такого горячего приема. Мне кажется, Глория его слегка задела.
– Ничего, у него отличная регенерация, – Юлька и не думала жалеть оборотня. – И что теперь делать с Глорией? Надо бы объездить ее сначала, перед военными действиями. Может, у нее еще есть какие-то черты характера, которые лучше бы выяснить заранее.
– Это да, – отложила я карандаш в сторону. – Если Глория переняла твой ПМС, то она склонна к меланхолии, вспышкам агрессии и перепадам настроения. Что ты испепеляешь меня взглядом?
– Дым из ушей не идет – и ладно, – ухмыльнулась Юлька.
– Она еще спит?
– Роет себе пещеру на пустыре за домом, – как ни в чем не бывало ответила подруга, сделав глоток кофе. – Я думаю, что кое-что она и от тебя переняла – сразу взялась вить гнездышко.
Я вышла во двор, обошла вокруг дома. Вытянутые холмы, поросшие выгоревшей на солнце травой, располагались параллельными полосами, как на стиральной доске. Рельеф напоминал старые шрамы, будто кто-то прочесал землю огромной когтистой лапой. Глория устроилась у ближайшего холма, руки-грабли ловко загребали землю. Она вырыла углубление, в котором уже помещалась половина ее тушки. Ткнулась вперед, застряла крыльями и с приглушенным рыком подалась назад.
– Трудолюбивый дракон! – Хриплый голос Еремы раздался из-за плеча.
Мне не хотелось ему отвечать, тоже мне, капитан очевидность. Вчера мне так и не удалось отвоевать свою ступу. Сарай сгорел, и теперь она стояла у забора, под присмотром всевидящего ока Еремы. И никакие мои увещевания, что она может рассохнуться под солнцем или сгнить от дождя, не подействовали на охранника.
– Но что в его голове, неведомо. Вчера чуть оборотня не спалил, ни с того ни с сего.
Я только хмыкнула. Вводить Ерему в курс сердечных дел Юльки я тем более не собиралась.
– Хотя, может, это и хорошо, ежели оборотни ему не нравятся. Считается, что они произошли от тварей нижнего мира.
– От сумертов, что ли? – Ему удалось меня заинтересовать.
– От них.
Теперь и Ерема замолчал. Оборотни – это полуволки-полулюди. Значит, когда-то какой-то человек и сумеречный волк… Нет, я даже думать об этом не хочу.
– Надо выяснить, на что способна Глория, перед тем как отправлять ее к воеводе, – сказала я. – Испытать дракона.
– Уже испытали на оборотне, да и лес чуть не сожгли.
– Ерема, – вкрадчиво произнесла я. – Ты ведь служил.
– Двадцать лет, – хмуро подтвердил мой охранник.
– Неужели ты готов отправить к своим бывшим сослуживцам кота в мешке?
– Почему кота? – удивился Ерема.
– В смысле, если Глория окажется неуправляемой, непредсказуемой, от нее может быть больше неприятностей, чем пользы.
– Так-то оно так, только Ярополк Всеволодович твердо сказал: со двора – ни ногой.
– Но вчера я тушила пожар за пределами моего двора, – веско заметила я.
– Это были особые обстоятельства.
Жуткие шрамы Еремы будто бы порозовели. Ага! Ему стыдно, что он не выполнил приказ командира!
– Но я не расскажу об этом Ярополку, – ласково пообещала я. – Если ты не станешь препятствовать нам.
– Что ты задумала, ведьма?
– Ничего особенного, – обманчиво равнодушно ответила я. – Прогуляемся с Глорией по Запорам, посмотрим, способна ли она выполнять команды.
– Это может быть опасно!
– Да кто в здравом уме посмеет напасть на меня, пока я еду на драконе?
– Да не для тебя опасно, ведьма, для запорцев!
– Ничего, – хмуро ответила я, – они мне немного задолжали.
Ерема пошел впереди, мы с Юлькой, верхом на Глории, – следом. Брюс остался на хозяйстве. Он написал мне целое поле иероглифов на свежевскопанной грядке. Я уловила только общую мысль: он расстроен, что наши тыквы снова погибли.
– Мне тоже жаль, – вздохнула я, погладив тяпку. – Жизнь – жестокая штука.
Я старательно перерисовала все его иероглифы в блокнотик, потом спрошу на курсах китайского у преподавателя, что все это значит в деталях.
Глория слегка покачивалась на неровностях дороги, но с каретой не сравнить, ход дракона был куда более плавным. Мне удалось устроиться так, что ни один шип не впивался в мягкие места, в кармане лежал шоколадный батончик на всякий случай, и в целом я была преисполнена благодушия. Юлька тоже была в хорошем настроении. Я не надеялась, что она полностью выкинула блохастого оборотня из своего сердца, но, по крайней мере, теперь она не чувствовала себя несчастной. Сложно воспринимать себя ненужной или, как она выразилась, – никчемной, когда у тебя есть огнедышащий дракон.
Те запорцы, которых не испугала физиономия Еремы, скрывались в домах, завидев Глорию. Двери и ставни захлопывались волной, как костяшки домино, когда одна падает и увлекает следующую. Где-то жалостно заблеяла коза и тут же умолкла, словно ей заткнули рот.
Ветер гнал пыль по пустой улице, скрипел флюгер в виде лося на таверне, воробьи вспорхнули из придорожной травы маленьким облачком и унеслись прочь.
– Эксперимент провален, людей нет, – повернулась ко мне Юля. – Хотя…
Громко хлопнула дверь таверны, и на улицу, пошатываясь, вышел заросший бородой по самые глаза мужик. Он пристально посмотрел на Глорию, сплюнул на пыльную землю.
– Последняя стопка лишней была, – пробормотал он себе под нос и двинулся напролом, едва не задев дракона плечом.
Глория вдруг села на попу, обернувшись хвостом, и мы с Юлькой съехали вниз, как по горке. Я в очередной раз почувствовала, что шипы были неудачным дизайнерским решением. Тем временем Глория ласково подцепила лапой-граблей мужика за шкирку, встряхнула, как котенка.
– Глория! Ты что? Пусти! – заволновалась Юля.
Дракон открыл пасть, сверкнув треугольными стальными зубами, и я внутренне похолодела, судорожно полезла в карман за шоколадным батончиком.
– Ррргггааауууиии-и-и!
Рык-вопль дракона разнесся по Большим Запорам похлеще пожарной сирены. У флюгера-лося отвалился ржавый рог, со звоном скатился с крыши и упал к обветшалому крыльцу. У меня волосы встали дыбом, хотя мне так и не удалось их толком причесать с утра. Юлька едва не осела на землю, но Ерема ее подхватил.
Глория аккуратно опустила мужичка на ноги, брезгливо отцепила коготь и отвернулась. Выпученные глаза мужика не моргали, взъерошенная борода напоминала воронье гнездо. Он тоненько взвизгнул и бросился прочь с внезапной прытью.
– Это что сейчас было? – спросила я.
Глория отвернулась, пряча глаза-фары, ошеломленная Юля пошлепала себя по щекам, приходя в чувство.
– Запиши в свой блокнотик, – сказала она. – Глория обладает сверхоружием – пронзительным воплем на высоких частотах.
– А с чего она так взбеленилась? – осведомилась я. – Мужик, конечно, не особо привлекательный, но, к примеру, на Ерему она так не воет…
– Хотя я куда страшнее, – угрюмо закончил мою не слишком дипломатичную мысль охранник. – По-видимому, она пьяных не любит.
– Да ладно! – не поверила Юля. – Не может такого быть. Я вот очень даже… в смысле и сама могу бокал вина пропустить… два бокала.
– Я пьяниц презираю, – сухо признался Ерема. – Чушь молотят, глаза красные, шатаются, блюют, воняет от них…
– Ясно-ясно, – перебила я, – но при чем тут ты? Дракона-то Юлька делала! Значит, Глория должна была получиться похожей на нее. Это принцип живой воды: творение получает частичку души автора.