ена, как нерукотворная бутылка водяного. Слишком много крови, грязи, боли. Боюсь, я никогда не смогу забыть то, что увидела сегодня. Если бы не живая вода, десятки воинов, которые сражались сегодня на поляне, были бы мертвы или искалечены навсегда. Передо мной появились сапоги, запорошенные пеплом.
– Ругаться пришел? – спросила я.
– Нет. – Яр сел рядом, и я прислонилась к его боку, уколовшему меня кольчугой. – Я немного остыл, поразмыслил… Ты молодец. Но никогда больше так не делай.
– Не буду. – Я потерлась щекой о его плечо, прикрыла глаза.
– Что это за чудовище?
– Ты что, не узнал моего охранника? Сам же ко мне его приставил! – Ерема услышал мою фразу и, насупившись, отошел.
– Нет, я о крылатом.
– Глория. Она хорошая. На лицо ужасная, добрая внутри. Не то что я.
Яр вздохнул:
– Прости меня. Я знал, что ты ведьма, а убежал, как мальчишка…
– А я не знала. Не верила. Но я не колдую, ничего такого. Темная сторона под контролем.
– Василиса… – Я почувствовала теплое прикосновение губ ко лбу. Не о таком поцелуе я мечтала, но лиха беда начало. – Я не могу забыть о тебе, ты мерещишься мне в толпе, – ага, это он о случайной встрече на площади, – я вижу тебя во снах…
– Снова мои глаза? – Я посмотрела на него, провела пальцами по щеке, перепачканной землей.
– Ну да, – он усмехнулся, – а еще эти твои нарисованные цветочки над ягодицами.
На поляну со свистом приземлилась Глория, прокатилась вперед, как самолет на посадке. Юлька спрыгнула с дракона, подошла к нам.
– Я тут подумала – заберу Глорию с собой, ей нечего здесь делать, она слишком опасна для окружающих.
– Не вини себя, Юлия, – ответил Яр. – Это война. Да, пару человек задело драконьим пламенем, но сколько ты спасла?
– Много убитых? – Голос ее сорвался.
– Ни одного, наша ведьма исцелила всех, словно светлая Лусия. – Воевода улыбнулся широко, как мальчишка, и Юлька едва не разревелась от облегчения. – Скажи, дракон признает только тебя? Он вообще обучаем?
– Глория! – Юлька постаралась придать голосу строгость. – Это Ярополк, ты должна его слушаться во всем.
Глория пригнула голову, повернула фары на воеводу, принюхалась.
– Надеюсь, ты не пил, – прошептала я.
– Он тут самый главный командир, – Юлька продолжала воспитание дракона.
– Паа-паа? – От голоса Глории Яра все же проняло, вон как вздрогнул.
А я с облегчением подумала: какое же счастье, что я никак не причастна к созданию Глории! Если бы она переняла мою одержимость воеводой, мало бы никому не показалось. Я сунула в руку Ярополку конфету и кивнула на дракона. Воевода развернул шелестящий фантик, протянул конфету Глории, та слизнула шоколад с ладони и заурчала.
– Она прекрасна! – Ярополк поднялся, отчего мне в бок сразу потянуло холодом.
– Красавица, – довольно подтвердила Юля.
– Нет, так-то она редкое страшилище, – поправился Яр, не заметив, как при этом вытянулось Юлькино лицо, и погладил шершавую шею, подставленную драконом. – Но как оружие – само совершенство. Огонь и свет… – Он вырвал стрелы из бока Глории, и полоски шины сами затянулись. – Неуязвимость… – погладил сложенные крылья. – Внезапность… Юлия, это ты ее сделала? Что я должен знать о ней, кроме того, что она любит конфеты?
– Кон-фэ-та, – проревела Глория, и я развернула еще одну. Она ее заслужила.
– Да мы и сами еще толком не разобрались, – смутилась Юля.
– Создание, оживленное живой водой, берет частичку души своего творца, – задумался Ярополк. – Даже не подозревал, что ты такая агрессивная, Юлия.
– Понимаешь, у меня был сложный период. В личной жизни не очень все складывалось, и вообще…
– У Глории перманентный ПМС, – объяснила я. – Знаешь, такие дни у женщин, когда хочется рвать и метать, и настроение постоянно меняется.
Ярополк окаменел.
– Все не так плохо, – поспешила добавить я. – Дашь ей конфетку, немножко обнимашек – и все в порядке. Еще Глория боится детей, пищит как мышь и убегает. Терпеть не может пьяных и волков. Любит в водичке поплескаться, но ты ей особо не разрешай, у нее живот из глины, может быть опасно.
Воевода задумался, прикидывая что-то в уме.
– Ты одна ее делала, Юлия?
– Нет, мне Ерема помогал, – призналась она. – А еще водяной, домовой. Я тут подумала – я же использовала готовые элементы вроде проволоки, шипов, в них тоже могла остаться частичка души создателя. В основном-то брала заводские детали, но кто знает… Может, Глория преподнесет еще парочку сюрпризов.
– У тебя еще осталась живая вода? – напряженно спросил Яр, повернувшись ко мне.
– Ни капли.
– Отлично, – облегченно вздохнул он. – Вы хоть представляете, как вы рисковали? У вас могло получиться незнамо что!
Он обернулся на дракона, который катился по краю поляны. Вдруг Глория притормозила, подтянула к себе граблей какого-то мужика и выдала фирменный вопль прямо тому в бородатую морду. С ближайших деревьев осыпались листочки, где-то вдали дико взвыл недобитый сумерт.
– Он выпил! – вскочила я. – Сам виноват.
– Светлые боги, – пробормотал Яр. – Воины! – гаркнул он, запрыгнув на бочку. – Поздравляю вас с великой победой! Мы дали отпор сумеречным тварям, и никто в этой битве не погиб. Ни единый человек! Мы должны благодарить за помощь ведьму Василису, ее подругу Юлию и огнедышащего дракона.
Со всех сторон донеслось дружное «ура». Я встала, отряхнулась. Не каждый день меня благодарят в этом мире, чаще на костер волокут.
– Дракон поступает на воинскую службу, он будет освещать нам путь в Сумеречном лесу и жечь огнем чудовищ нижнего мира!
Второе «ура» прогромыхало еще веселей.
– Однако у него есть некоторые особенности…
– У нее, – прошептала Юля, – это девочка.
– Дракон остро реагирует на алкоголь.
Радостные выклики сменились неуверенным роптанием.
– Запрет на пьянство и так действует, но если раньше наказанием было шесть плетей, то теперь за этим будет следить Глория. Так зовут дракона.
Глория, услышав свое имя, остановилась и улыбнулась.
На поляне воцарилась мертвая тишина.
– Вроде все понятно объяснил, – проговорил Ярополк, спрыгнув с бочки.
– Про обнимашки я серьезно, – сказала я. – Если ей не предоставить достаточно ласки, она возьмет ее сама, можешь у Еремы спросить.
– Ерема! – кликнул охранника Ярополк, однако задал совсем другой вопрос: – А теперь объясни, что вы тут делаете? Я сказал – ни шагу со двора! Чтобы следил, как за зеницей ока! Я предупреждал, они коварны…
– Что-о? – в один голос переспросили мы с Юлей.
– Воевода, – Ерема понуро склонил голову, – моя вина. Пытался остановить… Не гожусь я для такой работы. Другого кого поставь. Меня ведьма исцелила, я могу сражаться.
Ярополк долго сверлил его взглядом, потом кивнул, что-то решая:
– Еще раз не сумеешь выполнить прямой приказ, разжалую со службы.
– Не губи! – встрепенулся Ерема.
– Все. Летишь назад с ними вместе, и до моего возвращения чтоб без сюрпризов.
– А ты? – Я взяла Ярополка за руку, и он сжал мои пальцы.
– Это только начало, Василиса. Что-то неладное происходит. Сумеречные твари мерзкие и злобные создания, но у них была одна слабость – они никогда не сражались вместе. Где это видано, чтобы мержики выпрыгивали вперед сумертов? А змеи и вовсе не подползали к краю леса. Они водятся в болотах, куда люди предпочитают не соваться. Но сегодня такое чувство, что их кто-то вел. Они выступили единой армией. Если бы не ты, Василиса…
– Это все Юлька.
– Это была твоя идея! – Подруга не захотела единоличной славы. А может, ответственность за дракона была слишком тяжела для нее одной. – Яр, береги Глорию. Она еще совсем несмышленая.
Юлька отошла попрощаться с драконом. А я протянула сумку с конфетами Ярополку.
– Яр…
– Мы поговорим, когда я вернусь, Василиса, – перебил он меня. – Сейчас не время. И я все еще сержусь, что ты не выполнила мой приказ.
– Отчего это я должна выполнять твои приказы? – вскинулась я. – Я свободная женщина…
Он прервал мою пламенную речь поцелуем. И это был именно такой поцелуй, о котором я мечтала.
Первое время после возвращения из Сумеречного леса мы с Юлькой ходили притихшие, будто мешком пришибленные. Я исполняла наказ воеводы и не совалась дальше забора, за которым, как верный пес, сидел Ерема, все еще не снявший пиратскую повязку. Он теперь не отлучался ни на минуту, и даже поесть ему приносили из таверны прямо на пост. Юлька получила диплом и уехала к родителям на пару недель. Я же посадила у крылечка куст мяты и несколько подсолнухов – для красоты, и теперь, пользуясь отсутствием Глории, цедила мохито, сидя на ступеньках. Над Большими Запорами раскинулось закатное небо, алое, как срез арбуза. Легкий ветерок теребил отросшие ниже лопаток кудри, окутывал густыми запахами июля.
Я отпила еще глоток, покатав по небу мятную свежесть, погладила по розовой ручке подползшего Брюса. Тыквы наконец-то завязались. Я пересчитала – пятьдесят одна штука, с запасом. Большой вопрос, успеют ли они вызреть, но в условиях бабули ничего не сказано о том, какого размера и цвета они должны быть. И помимо тыкв хватает забот: наколдовать тридцать золотых, поучаствовать в шабаше и провести в наш мир еще одну сущность, не человека и не зверя. Двое – оборотень и воевода-берсерк – уже сходили. От Ярополка не было никаких вестей, но девочка из таверны, которая носит Ереме еду, рассказала, что в поставки провизии войску включили мешок какао. Значит, Глория все еще на службе. Интересно, кто готовит для нее шоколад, не Парнас ли?
Ерема вдруг привстал, могучие плечи напряглись.
– Там оборотень, – сказал он. – Пущать?
Я помедлила с ответом, покрутила в руках бокал и кивнула. Потом сообразила, что на затылке у Еремы глаз пока не вырос, и сказала вслух:
– Пущай.
Лютый вошел в калитку бочком, замер в нерешительности. Коротковатые штаны оголяли волосатые икры, вышитая рубашка туго обтянула крепкий торс и трещала по швам. С кого он содрал эту одежду? С мальчика пастушка?