– Было дело, – кивнул Глеб.
– Лихие мы с тобой были парни!
– Не то слово.
– Может, закатим как-нибудь в бар, п-повеселимся как в молодости?
– Как в молодости уже не получится. У меня маленький сын, так что я научился себя беречь.
– Да… – вздохнул Петя. – Везет тебе. Хотел бы и я иметь с-сына. А лучше маленькую дочку. Платья бы ей д-дарил, кукол…
Глеб пригубил коньяк. Вкус у напитка был невероятно густой и богатый.
– А потом бы ходил за ней повсюду с кастетом и отгонял парней, – добавил Глеб.
– Тоже в-верно. – Петя хмыкнул. – Умеешь ты внести долю мрачного реализма в любую розовощекую фантазию. Ладно. Д-давай сюда свой снимок, пойду перекину его на комп и посмотрю, что можно сделать. А ты пока пей коньяк. Как только что-нибудь получится, я тебя п-позову.
Петя взял телефон Глеба, поднялся с кресла и ушел в соседнюю комнату. Корсак допил коньяк, поставил стакан на столик и откинулся на спинку кресла. Таблетки, прогонявшие галлюцинацию-двойника, обладали седативным эффектом. И вскоре Корсак, сам того не заметив, задремал.
Во сне он увидел Машу Любимову. Они лежали в постели, утомленные сексом, и курили. Белокурые волосы Маши раскинулись по его груди и плечу.
– Глеб, – тихо позвала она, глядя на него снизу-вверх.
– Что? – отозвался он.
– Я хотела открыть тебе одну тайну.
– Какую?
Она улыбнулась:
– Ты всегда будешь меня любить.
– Откуда такая уверенность?
– Я тебя приворожила.
Он посмотрел в ее золотисто-карие глаза.
– Ты серьезно?
– Да.
– И как ты это сделала?
– Не скажу. У женщин свои секреты.
Маша затянулась коричневой сигаретой с золотым ободком, выпустила облачко бледно-голубого дыма и посмотрела, как оно расплывается в воздухе.
– Кажется, ты вообразила себя ведьмой? – иронично произнес Глеб.
– Я и есть ведьма, – спокойно отозвалась Маша, по-прежнему разглядывая облачко дыма. – Разве ты не знал?
Он с нежностью погладил ее по волосам. И вдруг замер с искаженным от испуга лицом. Прядь ее волос осталась у него в руке.
– Маша… – хрипло позвал он.
Она подняла лицо, и Глеба прошиб пот – у Маши не было ни глаз, ни носа, ни губ, только бледная, туго натянутая на череп кожа. Глеб хотел сбросить с себя фальшивую Машу, но не смог – на него напало оцепенение, какое часто бывает в кошмарах.
И вдруг сквозь белую гладкую кожу чудовища проступило маленькое темное пятнышко, как чернильная точка сквозь лист бумаги. Пятнышко стало стремительно увеличиваться, пока не превратилось в бесформенный черный рот, и этот рот, широко раскрывшись, пролаял:
– Я же тебе говорила, что я ведьма!
А потом черный рот залаял, захохотал, и морщинистые пальцы безликого страшилища потянулись к лицу Глеба, намереваясь вырвать ему глаза.
– Глеб! – Петя с силой тряхнул Корсака за плечо. – Глеб!
Тот открыл глаза и рассеянно посмотрел на Петю.
– Что?
– Ты уснул.
– Да?
– Да. И стонал во сне.
Глеб выпрямился в кресле и потер пальцами глаза.
– Мучают к-кошмары? – с сочувствием спросил Давыдов.
– А у кого их не бывает?
– И то верно.
Корсак провел рукою по растрепавшимся волосам и снова взглянул на Давыдова.
– Ну, что скажешь?
– Кое-что п-получилось. Посмотри сам.
Петя сел на соседнее кресло, взгромоздил на колени ноутбук и пробежал пальцами по клавишам. Глеб уставился на экран и присвистнул.
– Да ты просто гений!
– Не без этого, – скромно согласился Петр.
– Можешь распечатать?
– Легко.
Пока Давыдов выводил снимок на печать, Глеб задумчиво морщил лоб. Заметив это, Петя спросил:
– Снимок н-навел тебя на какие-то мысли?
– Да.
– Я рад.
Петя встал, сходил к принтеру и вернулся, держа в руке отпринтованное фото. Протянул его Глебу.
– Держи своего монстра.
Корсак взял снимок, несколько секунд разглядывал его.
– Выглядит жутко, – сказал он.
– Да, – согласился Давыдов и тоже покосился на снимок. – Думаю, это искажение старого з-зеркала. Или дефект оптики.
Глеб ничего на это не сказал. Он сунул распечатку в свою кожаную сумку и встал.
– Петь, прости, но мне нужно идти.
– Да, п-понимаю.
Он протянул Глебу руку.
– Заходи почаще.
– Постараюсь, – сказал тот, пожимая ладонь друга.
– И обращайся, если будет что-то интересное. Я всегда рад тебе п-помочь.
– Спасибо, братское сердце! – искренне поблагодарил Глеб.
Уже в дверях Петя спросил:
– Эти п-парни живы?
– Не все, – ответил Глеб.
– Скверно. Будь осторожен, брат.
– Постараюсь.
Перед расставанием они снова крепко обнялись.
На улице было сыро и ветрено. Вечерело. Неторопливо шагая к машине, Глеб услышал за спиной легкий шорох. Он обернулся, но никого не увидел. Тротуар был пуст, лишь редкие прохожие маячили где-то вдалеке, там, где узкий переулок выходил на широкую улицу. Глеб пожал плечами, сунул в губы электронную сигарету и пошел дальше.
Через несколько минут ему почудился звук шагов. Обладая неплохой реакцией, Глеб сразу обернулся – однако недостаточно быстро, что-то мелькнуло у него перед глазами, острая боль прошила голову, а потом мир с его фонарями, деревьями и домами разлетелся на куски, и Глеб провалился в бездонную пропасть мрака.
3
Дверца «Лексуса» распахнулась, и стройная черноволосая красотка ступила остроносой туфелькой на тротуар. На плечах у нее красовалась норковая накидка, пальцы были унизаны кольцами с бриллиантами.
– Хватит! – крикнула она верзиле в кожаной куртке, который сбил Глеба с ног.
– Мара, сядь в машину! – рявкнул Шалва Георгиевич на любовницу.
– Отстань! – презрительно обронила она через плечо.
Затем подошла к костолому в кожаной куртке и грубо толкнула его руками в грудь.
– Отвали от него, придурок! Пошел!
Громила вопросительно посмотрел на депутата Гурамова.
– Мара! – снова рявкнул тот. – Немедленно сядь в машину!
Она метнула в него яростный взгляд черных глаз, а затем произнесла четко, жестким голосом:
– Вы его больше не тронете, ясно?
– Я сказал: садись в машину!
– Хватит мне указывать, что делать! Ты мне не муж и не отец!
– Мара!
Громила снова шагнул к Глебу и уже занес ногу, чтобы пнуть его по ребрам. Но брюнетка бросилась на него, как пантера, и наотмашь звезданула громилу ладонью по лицу. Парень вскрикнул и отшатнулся. Длинные ногти красотки оставили на его лице кровоточащие царапины.
Депутат Гурамов побагровел от ярости.
– Я заберу у тебя все, что подарил! – яростно крикнул он.
– Подумаешь, напугал. Да я сама тебе все верну!
Гурамов прищурился и едко проговорил:
– Может, начнешь прямо сейчас?
– Перебьешься! И вообще – ты мне надоел! Вот найду себе молодого, а тебя брошу!
Глеб тихо застонал на асфальте. Мара перевела на него взгляд, усмехнулась и добавила – так, чтобы услышал Гурамов.
– Вот этого возьму! Он молодой и красивый!
– Что ж… – прорычал депутат. – Оставайся с ним. Отарик, в машину!
Громила кивнул, быстро подошел к машине, держась рукой за расцарапанную щеку, и забрался в салон.
– Трогай! – приказал Гурамов водителю.
«Лексус» покатил прочь. Черноволосая красавица проводила его взглядом, затем, заметив приближающуюся «Волгу» с шашечками, вышла к мостовой и подняла руку.
Пять минут спустя, когда ни Мары, ни Глеба, ни машины с шашечками уже не было и в помине, «Лексус» снова подкатил к обочине. Стекло опустилось, Гурамов выглянул наружу и проворчал:
– Своенравная глупая чертовка.
– Хотите, чтобы я их разыскал? – поинтересовался Отарик.
Гурамов покачал головой:
– Нет, не надо. Сама объявится.
Тонкая смуглая рука опустилась Глебу на плечо.
– Эй, парень! Ты живой?
Красавица Мара тряхнула Корсака за плечо так, что браслеты на ее запястье звякнули.
– Эй, красавчик! Очнись!
Глеб открыл глаза. Посмотрел на потолок, потом на стену, украшенную картинами в золоченых рамах, на белоснежный «пузатый» комод, на кресло, обитое розовым атласом. Затем перевел взгляд на красотку-брюнетку, склонившуюся над ним, а потом и на часть ее роскошной груди, которой было тесно в восточном халате.
– Смотришь на мои сиськи? – весело спросила Мара. – Значит, ожил! Как ты, красавчик?
– Нормально, – тихо проговорил Глеб. – Только голова болит.
– Голова – не х… – резонно заметила Мара. – Сексом заняться сможешь?
Глеб посмотрел на ее нагловатое лицо.
– С кем?
– Со мной, дурачок!
– Спасибо за предложение, но я воздержусь, – сказал он.
– Значит, не хочешь? – удивилась она.
– Не принимай это на свой счет.
– Хм… – Мара задумчиво потерла пальчиком нижнюю губку. – Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– Тогда в чем дело? У меня шелковая кожа. Потрогай!
Она взяла руку Глеба и положила на свою обнаженную грудь. Он высвободил руку и, морщась от боли, сел на диване. Потрогал пальцами ушибленный затылок.
– Ты перевязала мне голову? – удивился он.
Мара покачала головой:
– Нет. Просто надела тебе шапочку. Ты женат?
Почувствовав головокружение, Глеб закрыл глаза.
– Нет, – пробормотал он побелевшими губами.
– Но у тебя есть девушка?
Глеб усмехнулся.
– Она считает, что нет.
– А ты как считаешь?
– Неважно.
Глеб открыл глаза и снова осмотрелся.
– Это ты меня сюда привезла? – спросил он.
– Да.
– А кто ты?
– Мара, – представилась она. – Подруга Шалвы Гурамова.
– Ясно.
Он поднял руку и осторожно ощупал голову.
– Она тебя бросила? – спросила Мара.
– Что?
– Твоя девушка – она тебя бросила?
Глеб опустил руку.
– Да.
– Из-за чего?
– Из-за того, что я плохо себя вел.
Мара фыркнула:
– Тоже мне причина! Мужики всегда плохо себя ведут. Ты ей изменял?