Данилов криво ухмыльнулся и спросил:
– Вот скажи мне, Анатоль, когда ты в последний раз развлекался сразу с тремя обнаженными красотками?
– Дай-ка подумать… – Толя наморщил массивный лоб. – Лет тридцать тому назад. Когда пятилетним мальчуганом ходил с мамой и сестрами в общественную баню. С тех пор – ни разу.
– То-то и оно, – насмешливо прищурился Стас. – А я позапрошлой ночью спал с тремя красотками из модельного агентства.
– И как? – спросил Толя.
– Что как?
– Они тебе не сильно мешали?
– Балбес ты, Анатоль, – улыбнулся Стас. – Настоящий балбес.
– Пусть и балбес, зато честный.
На столе запиликал телефон для внутренней связи. Толя снял трубку:
– Да… Слушаюсь, товарищ полковник! – Он положил трубку на рычаг и повернулся к Данилову. – Старик вызывает. У него появились какие-то соображения по поводу нашего дела и Машиной командировки. Хочет с нами посоветоваться.
– Что ж, пойдем послушаем.
Коллеги поднялись со стульев и вышли из кабинета.
2
Глеб, морщась при каждом шаге от боли в голове, прошел по университетскому коридору и остановился у деревянной двери кафедры искусствоведения. Голова его была по-прежнему забинтована, но бинт скрывала черная вязаная шапочка, которую Глеб надвинул на самые брови.
При виде этого коридора и двери на Корсака нахлынул целый шквал воспоминаний, заставив его сердце сжаться от светлой грусти по былому. Но он отогнал от себя грусть, уверенным движением повернул медную ручку и распахнул дверь кафедры.
В просторном кабинете сидела за компьютером стройная брюнетка в белой кофточке.
– Здравствуйте! – приветствовал ее Глеб.
– Добрый день! – улыбнулась девушка, отведя взгляд от экрана.
Глеб вошел и притворил за собой дверь.
– Вы секретарь кафедры? – уточнил он.
Она кивнула:
– Да. А вы по какому-то вопросу?
– Я когда-то здесь учился, – сообщил Глеб.
– Ясно. Так вы преподаватель?
Он улыбнулся и покачал головой:
– Нет, к сожалению.
– К сожалению? – подняла брови девушка-секретарь.
– Да. Всегда мечтал заняться преподаванием. Мне кажется, это самая приятная работа на земле. Прохаживайся себе вдоль доски и рассуждай вслух о вещах, которые тебе интересны.
– А кем вы работаете?
– Я журналист. Зовут меня Глеб Корсак. А вы…
– Лена, – представилась девушка. – Просто Лена. Вы слишком оптимистично смотрите на профессию преподавателя. У меня мама и папа преподаватели. И знаете, со студентами бывает очень трудно.
– Знаю, – кивнул Глеб. – Сам таким был.
– Правда? – улыбнулась Лена.
– Да. На четвертом курсе меня даже собирались отчислить.
– За что?
– За то, что играл в покер на лекции по научному атеизму. Хорошо, что декан вступился, а то бы вылетел я из универа, как пробка из бутылки.
Девушка засмеялась.
– Бывает. Ну, вы хотя бы выиграли?
– Выиграл? – не понял Глеб.
– Ну, ту игру, во время которой вас «замели».
– Да, – кивнул Глеб. – В карты мне везет. – Он вздохнул и добавил с напускной грустью: – В отличие от остального.
– Вы не похожи на неудачника.
– Возможно. Но на баловня судьбы тоже.
– Спорный вопрос. Так что вас сюда привело, Глеб?
– У вас на кафедре работает Ирина Михайловна Гдлян. Я слышал, что она специализируется на всякой «средневековой нечисти» и что она лучшая в этой области.
– Да, – ответила секретарь. – В ведьмах и колдунах Ирина Михайловна разбирается лучше всех. У нее сейчас лекция во второй «поточке».
– Во сколько заканчивается лекция?
Лена взглянула на циферблат наручных часиков.
– Через одиннадцать минут. Кстати, потом у Ирины Михайловны «окно». В это время она ходит пить кофе в буфет на втором этаже.
– Отлично. Попробую составить ей компанию.
– Вам это нужно для статьи? – с любопытством спросила секретарь.
– Да.
– Интересно будет почитать. Вы помните, где вторая «поточка»?
– Конечно. Не такой уж я и старый. – Глеб подмигнул девушке. – Спасибо за помощь, Лена!
– Не за что, Глеб.
– Удачи!
– И вам!
Глеб вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь. Постоял немного, ожидая, пока утихнет очередной приступ головной боли, затем повернулся и медленно побрел к лифту.
На вид ей было лет тридцать пять, хотя возможно, что она просто очень хорошо выглядела. Ухоженная, стройная, с правильными чертами лица. Очки в модной черной оправе ее ничуть не портили, даже напротив – придавали ей какое-то утонченное изящество.
Глядя на Ирину Михайловну, Глеб подумал, что во времена его студенческой юности кандидаты и доктора наук не выглядели так сексуально.
Ирина Михайловна отпила глоток кофе, покосилась на официантку, которая поменяла пепельницу, поправила очки и сказала:
– На кострах, Глеб Олегович, сжигали не только ведьм. Мужчин-колдунов сожгли ничуть не меньше, чем женщин.
– Почему же постоянно говорят только о сожженных ведьмах? – поинтересовался Корсак и тоже запил свой вопрос отличным кофе.
Ирина Михайловна улыбнулась:
– Тому может быть много причин. Но, кажется, вы спрашивали совсем не об этом. Вы спросили, верю ли я в ведьм, так?
– Так, – кивнул Глеб.
– Я – доктор исторических наук, преподаватель университета.
– Это значит – нет?
– Разумеется. Хотя… – Она как-то смущенно и растерянно улыбнулась. – «Есть многое, Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам».
– То есть вы вполне допускаете их существование?
Ирина Михайловна вздохнула и задумчиво произнесла:
– Не знаю, что вам и сказать. Чем дольше живешь на свете, тем отчетливее понимаешь, что на большинство наших вопросов мы никогда не услышим ответов. По сути, мы рождаемся, ничего не зная, и умираем – так ничего и не узнав. Я выбрала для себя профессию историка, поэтому стараюсь мыслить в рамках избранной парадигмы. Но если вдруг у меня на спине вырастут черные крылья и врачи подтвердят, что это действительно крылья, а не обман зрения, то я тут же откажусь от научного мышления и пойду в церковь – замаливать грехи.
– Черные крылья? – Глеб улыбнулся. – А разве ведьмы летают не на метлах?
– В основном да. Но случаются и отклонения.
Глядя на Ирину Михайловну, он подумал, что она и сама похожа на ведьму. На хорошенькую, зрелую, удачно молодящуюся ведьму.
Она подняла руку и посмотрела на часики. Потом перевела взгляд на Глеба и вдруг спросила с легкой улыбкой:
– Кстати, а почему вы пришли именно ко мне?
– Видел телепередачу с вами. Кажется, это была «Школа злословия».
– Было дело, – кивнула Ирина Михайловна. – При монтаже меня там сильно «порезали». Но в целом передача вышла довольно интересная. – Она отпила еще кофе. – Так о чем будет ваша книга, Глеб Олегович? Неужели о ведьмах?
– Скорее, о месте колдовства и магии в современном мире. Ведьмы – лишь один из примеров.
Она кивнула:
– Понимаю. Наши представления о средневековых ведьмах очень стереотипны. Мы считаем, что они были злыми, устраивали заговоры, вступали в секты и летали на шабаши. Однако в былые времена ведьма не всегда воспринималась как зло. Она могла быть доброй помощницей, приносить пользу людям.
– Меня интересует именно мрачный аспект колдовства, – сказал Глеб. – Тот, что связан со злом. И еще я где-то читал, что ведьмами часто «назначали» проституток. Это так?
– Да. Но при этом нужно помнить, что проститутками в Средние века называли не только женщин, которые предлагали себя за деньги. Любая одинокая женщина могла быть записана в проститутки, например, ушедшая из дома и оставшаяся без поддержки родных автоматически теряла статус добропорядочной, и в обществе к ней относились как к потенциальной распутнице. Сожительство без заключения брака, развратное поведение замужней дамы также могли расцениваться как проституция. Жанну д’Арк тоже ведь поначалу обвиняли в проституции лишь на том основании, что она покинула своих родных и отправилась в армию. Потом это обвинение постепенно переросло в обвинение в колдовстве.
– А что в наше время? – спросил Глеб. – Кто-нибудь охотится на ведьм?
– Еще как, – усмехнулась Ирина Михайловна. – Сейчас я вам кое-что покажу.
Она достала из сумки папку в красном кожаном переплете, раскрыла ее, быстро перелистнула несколько листков, достала вырезку из газеты и положила перед Глебом.
– Вот, почитайте.
Он взял вырезку и прочел:
«48-летний житель Благовещенска Олег забил колом 70-летнюю мать, обвинив ее в том, что она ведьма. К зловещему поступку избавитель от демонов готовился не один день. Он заранее заточил черенки от лопат в форму кольев, запасся кислотой и наручниками.
Полицейские с трудом смогли переступить порог дома, где произошло преступление. Квартира напоминала фильм ужасов. Мужчина облил лицо и руки матери кислотой, пристегнул ее к кровати наручниками, залил рот монтажной пеной и вбил в грудь два кола.
Сейчас подозреваемый находится в изоляторе временного содержания, решается вопрос об избрании меры пресечения. Сам убийца считает, что избавил мать-ведьму от вечных мук и страданий. Мол, теперь ее душа попадет непременно в рай».
– И это лишь один случай из множества, – сказала Ирина Михайловна.
– Н-да… – протянул Глеб, откладывая газетную вырезку. – Наш мир неизлечимо болен.
– Не знаю, как насчет всего мира, а наше общество точно здоровым не назовешь, – сказала Ирина Михайловна. – Мне часто кажется, что мы возвращаемся в эпоху мракобесия, когда на смену компьютерам и коллайдерам снова приходят магия и суеверия. Этому немало способствует современная литература. Все эти импортные «Гарри Поттеры», «Ведьмаки»… Да и наши не отстают. «Ночной дозор», «Плащаница колдуна», «Ангелы бездны»… Вся эта магическая фантастика с городами, селами и лесами, напичканными языческой нечистью…
– Кое-кто из интеллектуалов считает, что в переходе к мистическому взгляду на жизнь нет ничего плохого, – заметил Глеб.