– Он пока еще ничего не сказал, – ответила Лиза, не в силах погасить сияние глаз на усталом лице – так лампа светит сквозь запыленную ткань торшера. – Пытался, но не смог.
– Жаль. Вдруг он завтра снова уснет, не успев тебя поблагодарить и поцеловать в щечку.
Лиза насмешливо прищурилась:
– Ты, кажется, ревнуешь?
– Ревную? К нему? – Сева фыркнул. – Это все равно что ревновать к манекену.
– Он не манекен. Раньше ты мог так о нем говорить, но с сегодняшнего дня он живой человек – даже для тебя. И с каждым днем он будет оживать все больше. Доктор Чурсин сказал, что первый шок прошел и теперь с ним все будет хорошо.
– Ясно. – Сева отхлебнул цветочного чая и облизнул губы. – Слушай, может, сходим куда-нибудь поужинать? Тут неподалеку открылось новое кафе…
– Не получится, – ответила Лиза. – Я сегодня ночью остаюсь на дежурство.
– Как это? – не понял Сева. – У тебя же по плану…
– Я поменялась с Таней Самохиной.
– Зачем? – удивленно спросил Сева. Но тут же сам себе и ответил: – А, ясно. Чтобы быть поближе к своему ожившему манекену и наблюдать, как его дряблые члены наливаются жизненными соками?
Лиза наморщила нос:
– Фу, как это пошло.
– Говорю, как есть, – сухо отозвался Сева. – Слушай, Лиза, ты не можешь быть с ним рядом вечно. И без тебя есть кому за ним приглядеть. Ты же вторую ночь не спишь! Совсем себя загнать хочешь?
Лиза улыбнулась:
– Ничего, я двужильная.
– Ладно, как скажешь. – Сева вздохнул. – Хочешь, я сгоняю в магазин и куплю тебе чего-нибудь поесть?
Лиза покачала головой:
– Нет. Я уже купила булочки и «Доширак» в столовой.
Сева вздохнул:
– Н-да. Как сказал один мудрый человек, «здоровое питание – это обязательно профильтровать воду из-под крана перед тем, как заварить «Доширак». Слушай, Лизок, и почему ты только не толстеешь от такой еды?
– У меня повышенный метаболизм, – с улыбкой ответила Лиза.
Сева усмехнулся:
– Ладно. И все же будь поосторожнее с этим парнем. Он не твой сын. И не твой брат. Чем здоровее он будет, тем меньше станет нуждаться в тебе. Не забывай об этом. Иначе сердечной драмы тебе не избежать – поверь опытному человеку.
Когда Сева ушел, Лиза достала из стола булочку с изюмом и бутылку чая с персиковым нектаром. Поела, задумчиво глядя на стену с графиком дежурств. Но думала она не о графике, а о своем «спящем ухажере». Полтора года она ухаживала за ним, по нескольку раз в день меняла памперсы, растирала дряблые мышцы, ставила капельницы и уколы. Были у нее и другие пациенты, но о них Лиза заботилась машинально, «не подключая чувства», как сказал бы Сева.
Каждый день Лиза ждала, что ее пациет откроет глаза, каждый день с надеждой вглядывалась в его лицо – худое и одутловатое одновременно. И вот этот день настал. Чудо случилось, но Лиза не могла разобраться в своих чувствах. Душа ее словно онемела – быть может, от шока, быть может, еще от чего-нибудь.
Вполне возможно, что однажды он встанет на ноги и… покинет клинику? От этой мысли сердце Лизы сжалось.
«Нет, это не может закончиться, – сказала она себе. – А если закончится, то не так. Совсем не так».
Лиза вздохнула и поднялась из-за стола. Пора было проведать спящего пациента, который уже почти десять часов назад перестал быть спящим.
3
Прогрессировал пациент быстро. На второй день после пробуждения доктор Чурсин заметил, что глаза Андрея Темченко следят за ним. Доктор прошелся перед кроватью влево-вправо и убедился, что не ошибся. Он склонился над ними и громко и отчетливо спросил:
– Андрей, вы слышите меня?
Пациент едва заметно кивнул. Потом закрыл глаза и на дальнейшие вопросы не реагировал.
На третий день Темченко ответил на тот же вопрос доктора не только кивком – он смог произнести слово «да». Четвертый, пятый и шестой дни стали для Темченко временем настоящего возрождения – он научился складывать слова в фразы. К началу второй недели он ожил настолько, что доктор попытался втянуть его в диалог.
– Вы помните, как вас зовут?
– Андрей, – прошелестел в ответ пациент.
Доктор кивнул:
– Верно. А фамилия? Вы помните свою фамилию?
– Темченко.
На лице Чурсина появилась радостная улыбка – больной назвал свою фамилию, ни на секунду не задумавшись. Это был хороший признак.
– Вы помните, что с вами случилось?
Несколько секунд сосредоточенного молчания, а затем ответ:
– Нет. А что?
– Вы были без сознания.
– Да. Мне сказали. Как долго?
– Очень долго.
Темченко посмотрел доктору в глаза и уточнил:
– Сколько?
– Несколько… лет, – ответил Чурсин, слегка запнувшись.
Темченко закрыл глаза. Доктор подозвал Лизу и усадил ее рядом с кроватью. Когда веки Андрея снова приоткрылись, Чурсин сказал:
– Это ваша медсестра – Лиза. Последние полтора года она за вами ухаживала.
Темченко посмотрел на смущенную девушку, кивнул и закрыл глаза.
Еще через два дня между проснувшимся пациентом и доктором состоялся полноценный диалог.
– Только помните: долго говорить вам нельзя, – предупредил Чурсин, осмотрев Темченко и проверив его показатели. – Это может вызвать отек гортани.
– Долго не буду, – пообещал тот окрепшим голосом. – Я хочу знать, как это случилось? Как я попал сюда?
– Вас сбила машина, – ответил доктор.
Андрей облизнул сухие губы и спросил:
– Где это произошло?
– На Минском шоссе. Около леса.
На лице Темченко появилось удивление. Он разомкнул губы и пробормотал:
– Что я там делал?
– Точно я не знаю, – ответил доктор Чурсин. – Думаю, у вас заглохла машина. Вы ловили попутку, час был поздний, вокруг – лес… Ну, и угодили под колеса.
Некоторое время Темченко молчал, напрягая память, потом сказал:
– Я ничего не помню.
– Вы полторы недели как вышли из комы. Вполне вероятно, что память к вам вернется, но это произойдет не сразу.
– Ладно… Где мои родственники? Они пришли?
Чурсин и Лиза переглянулись.
– Вы их помните? – спросил доктор.
Темченко качнул головой:
– Нет.
– Ваша мать умерла при родах. А отец скончался от пневмонии вскоре после того, как вы впали в кому. Насколько я знаю, вас воспитывала бабушка.
– Где она?
– Ее тоже нет в живых. Уже шесть лет.
– Шесть? – Пациент пристально посмотрел на врача и прищурился. – Вы же сказали…
Чурсин смутился, поняв, что проговорился. Он снял очки и стал протирать платком стекла.
– Сколько я уже здесь, доктор? – спросил Темченко. – Только говорите правду.
– Восемнадцать лет.
Пациент закрыл глаза. Сердцебиение его участилось. Доктор дал знак Лизе, та кивнула и протянула руку к капельнице. Через пару минут, когда ритм сердца вернулся в норму, Чурсин осторожно спросил:
– Как вы себя чувствуете?
– Значит, мне сейчас сорок лет? – спросил пациент вместо ответа.
– Да.
– Боже…
Лиза тревожно посмотрела на врача. Тот сдвинул брови и поправил очки.
– Ко мне вообще кто-нибудь приходит? – спросил Темченко после паузы.
– Нет, но…
Чурсин запнулся, не зная, что сказать.
– Вам нужно отдыхать, – произнес он. – А мы пока постараемся найти кого-нибудь из ваших знакомых и друзей.
Доктор поднялся со стула.
– Постойте, – окликнул его пациент. – Принесите мне… газеты и журналы.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Темченко усмехнулся.
– Не хотите, чтобы я волновался? Но я буду волноваться, если вы не принесете мне прессу.
– Хорошо, – нехотя сказал Чурсин. – Лиза об этом позаботится.
4
И она позаботилась. Подобрала все, что нужно – «Итоги», «Эксперт», «Аргументы и факты», «Московский комсомолец», «Мир новостей» и еще целую кипу разных изданий.
– Это газеты и журналы, которые вы просили, – сказала она, кладя внушительную стопку на тумбочку возле кровати. – Сейчас охранник принесет вам телевизор. Вам еще что-нибудь нужно?
Темченко не ответил. Глаза его были закрыты. Судя по всему, он уснул.
Лиза на цыпочках вышла из палаты. В коридоре она встретила доктора Чурсина.
– Лиза, идите домой и хорошенько выспитесь, – строго сказал он.
– Но…
– И никаких «но». Вам необходимо отдохнуть.
Лиза смущенно пожала плечами.
– Я могу поспать здесь.
– Не можете. Я вам это запрещаю. – Чурсин улыбнулся и добавил отеческим тоном: – Милая, пробуждение Андрея Темченко взволновало не только вас. Я понимаю, что вы привязались к этому пациенту за эти полтора года, но привязанность эта – односторонняя. Ему абсолютно все равно, кто за ним будет ухаживать – вы или другая медсестра.
– Я понимаю, – сказала Лиза. – Но это нужно мне.
Несколько секунд доктор смотрел на худое лицо девушки сквозь мерцающие стекла очков. Потом вздохнул и сказал:
– Жаль, что таких самоотверженных медсестер, как вы, мало на свете. Впрочем, через пару-тройку лет вы подрастеряете свой боевой задор и станете такой же равнодушной, как все остальные.
– Но ведь пока я такой не стала, – с робкой улыбкой проговорила Лиза.
– Да, – согласился Чурсин. – Пока не стали. Оставайтесь на ночь, раз вам так хочется. Я распоряжусь, чтобы вам оплатили это дежурство.
Вскоре Лиза вернулась в палату и села на стул рядом с кроватью. Андрей Темченко дышал спокойно и ровно, хотя на лице его застыло странное выражение, в нем можно было прочесть и страдание, и испуг.
А потом он начал что-то бормотать во сне. Лиза прислушалась.
– Я приду за тобой… – прошептали его губы. – Я приду за тобой…
Темченко открыл глаза и уставился в темный потолок. Облизнул кончиком языка сухие губы. Скосил глаза на Лизу и сипло проговорил:
– Мне снился кошмар.
– Да, я поняла. – Она утешающе улыбнулась. – Вы стонали во сне.
Андрей снова перевел взгляд на потолок. Он долго рассматривал бесчисленные отверстия в звукопоглощающем покрытии вверху. Потом сказал с легкой усмешкой: