[5] Но, если вам невмоготу, подумайте сами: разве не глупо было бы с моей стороны: похищать ребенка ради того, чтобы потом немедленно выдать вам место его нахождения!
– Не глупо – чтобы войти ко мне в доверие.
– Да вы и так мне доверяете, не правда ли? – Она протянула руку через столик и погладила Алексея по плечу.
– Но вы ведь просили от меня клятвы! Вы ведь потребовали, чтоб я кровью поклялся!
– Кровью? – Она округлила глаза, как бы разыгрывая простушку-дурочку. – Поклялся? В чем же?
– Вы сами все, все знаете. Не надо разыгрывать сцен и удлинять наш разговор.
– Ну, хорошо же. – Она помолчала. – Да, мы проверили вас. Да, мы убедились, что вы чрезвычайно сильный экстрасенс. Возможно, именно вашей помощи нам и не хватало. Поэтому мы предлагаем вам работать на нас.
– На «нас» – это на кого?
– Давайте не будем снимать все покровы, обнажать все части тела, ставить везде и всюду точки над «и». Вы узнаете все со временем; а сейчас я готова поклясться вам, что «мы» – это никакая не вредоносная, тем более не противоправительственная организация. Наша цель – это счастье и благоденствие людей; в первую очередь, конечно, самих себя, любимых (ну и вас тоже), а потом и остальных, всех прочих – как получится. Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный![6]
Данилов залпом выпил эспрессо. Чай как раз подостыл до приемлемой температуры, и он принялся прихлебывать его по глоточку.
– Как, кстати, ваш сыночек? – заботливо переспросила Дарина.
– Ничего. В порядке. И мы его в самом деле обнаружили там, где вы мне показали.
– Вот видите.
Данилову хотелось спросить, что означает, зачем и почему появилось в затылочной кости малыша металлическое включение, – но потом вспомнил основной принцип, который проповедовал полковник Петренко (и Варя вслед за ним): «Не надо никому выдавать лишней информации», – и прикусил язык. В самом деле: может, ведьма и не знает об этом? Может, она не причастна к похищению?
– Итак? – исподлобья глянув на Дарину, вопросил Алексей.
Она усмехнулась и снова процитировала:
– Измучив доброго коня, на брачный пир к закату дня спешил жених нетерпеливый…[7] Окей, перехожу к делу.
355 год до нашей эрыГорный Алтай, Темене
Волшебное, безусловно, работало. Что оно умело безошибочно делать – это предсказывать будущее. Я ему всегда верила. Даже в мелочах.
А по большому счету верить ему сами боги велели.
Вот и сегодняшний предутренний сон оказался до того ясным и отчетливым, что я сразу поняла: никакой это не сон, а предсказание. Это действует оно, волшебное. Показывает мне само, безо всяких просьб и заклинаний, что должно вскоре случиться. Оно так умеет: провидеть будущее.
Или, возможно, увиденное мною уже случилось – просто произошло далеко, за тридевять земель, поэтому весть о нем никакие гонцы не успели к нам в селение доставить.
Видела я в том сне жаркую боевую схватку. Муж мой, великий вождь и шаман Салкын, во главе своего отряда встретился в горной лощине с группой врагов.
Месяц назад он отправился усмирять раскосых, которые, как предвещало волшебное, готовы если не этим летом, то следующим налететь на нас и разорить наши стойбища, забрать наш скот и утварь, угнать в рабство женщин и юношей.
Я чувствовала во сне, что поход моего супруга в целом оказался удачлив; враги поддавались, но и сопротивлялись отчаянно.
Вот и сейчас они устроили засаду на отряд моего супруга. И хотя бойцов в засаде оказалось меньше, чем у Салкына, им удалось отрезать примерно десятерых передовых наших воинов, включая моего мужа – который, как всегда, ехал впереди.
На него набросились сразу трое. Он хоть и старый был, да умелый боец. Ударом меча вышиб из седла первого. Второй ранил его копьем в левую руку. Салкын повернулся к нему, отрубил копье – но в тот момент третий сзади выстрелил ему в спину из лука. Стрела пропела в утреннем воздухе и впилась моему супругу в шею, не защищенную доспехом. Немедленно хлынула кровь, окрасила одежды Салкына, попону и гриву коня. Вождь покачнулся и стал заваливаться вперед и набок.
Упал.
К нему немедленно подскакали двое раскосых. Один из них спешился и ударом короткого меча добил вождя.
Я увидела, благодаря волшебному, как замирает на изумрудной траве тело моего супруга.
Когда это было?
Сегодня? В тот момент, когда я видела этот сон?
Или раньше?
Или это еще только будет?
В одном я не сомневалась: оно – случилось или случится. И мой муж мертв или будет мертв.
Жалела ли я его? Конечно. Любила ли я его? Не знаю.
Да, я очень гордилась, что именно в мою семью заслал Салкын сватов после того, как умерла от горячки его первая жена, Сынма. И выбрал меня. Не Джинжи, а меня. Все-таки он был Великий Вождь. Главный человек, возглавляющий все восемь огромных родов нашей общины.
Он был очень стар: прошлой зимой ему исполнилось пятьдесят лет. И если бы не он, я бы вышла за веселого, солнцеликого Карьяна. Мускулистый и лихой, он шептал прошлым летом, за одну луну до того, как посватался Салкын, что готов взять меня в жены. Я уступала горячим рукам и шустрому языку юного Карьяна и готова была проехать рядом с ним весь мой жизненный путь – но тут возник Салкын со своими сватами. И ни я, ни мои родители не могли отказать ему. Тем более я не могла не согласиться, потому что, если б отказалась, тут же была наготове моя сестренка Джинжи. Нет, я никак не готова была позволить ей стать спутницей Великого Вождя.
В том осеннем прошлогоднем лесу мы в последний раз повстречались с любимым юным Карьяном – а через одну луну начался свадебный пир, который длился три дня и три ночи, на котором все восемь родов преподносили нам с Вождем дорогие подарки и провозглашали в нашу честь здравицы.
Не скажу, что моя жизнь с Салкыном оказалась плоха. Он не жалел для меня золотых браслетов и колец, китайских шелков. Наш дом украшали прекрасными войлочными коврами. Нам служили рабы и рабыни.
Наконец, он показал мне волшебное и научил понимать его. Благодаря ему, волшебному, его советам и помощи богатство Вождя – а значит, мое – каждую луну возрастало. Все больше становилось лошадей и коров, которые паслись на наших пастбищах. Все больше овец давали шерсть и вкусное мясо. Все больше рыбы подносили нам в дар рыболовы и мяса маралов – охотники.
Дети Великого Вождя от прежней жены, Сынмы, выросли, имели свои собственные семьи и не докучали нам. Все было хорошо, одно лишь плохо: не любила я Салкына и не млела, не растекалась в его объятиях, как с Карьяном.
Салкын делил со мной ложе лишь пару раз за целую луну, после того как с другими шаманами племени воскуривал в особом шатре священные травы. Только тогда он становился весел, игрив и шептал мне полночи непристойности. Я терпела его старое, жилистое тело – но совсем не любила.
И ведь никакого благоприятного исхода для меня не ожидалось. Я обязана была теперь сопровождать Вождя до гробовой доски – и за гробом.
Но этого я не хотела. Никак не хотела. Поэтому не раз и не два думала: «Однажды Салкын умрет – ведь он на тридцать лет с лишним лет старше меня. Или его убьют».
И тогда я обязана буду разделить его посмертный путь, последнее путешествие к великим богам.
Я примерно знала, как это бывает. Мертвому Салкыну шаман – главный лекарь сделает аккуратные надрезы на теле. Достанет оттуда внутренности. Проделает отверстия в черепе. Вынет из них мозг. Все эти потроха оставят в тазу на священном холме, чтобы хищные птицы расклевали их и тем предуведомили богов, что Великий Вождь отправляется к ним.
Потом пустую оболочку моего мертвого мужа набьют травой и конским волосом.
Но самое ужасное – все это проделают и со мной! Меня умертвят на рассвете ударом чекана в лоб. С тем чтобы положить в гроб рядом с Салкыном. Чтобы не скучно было ему совершать загробное путешествие.
Но я этого не хотела! Никак не хотела! Я так молода, так хороша собой, моей жизни прошло только девятнадцать весен!
Да, возможно, там, за гробом, нас ожидают прекрасные боги и неведомые страны. И мы с Салкыном будем путешествовать по этим землям долго-долго, наслаждаясь новыми приключениями.
Но я не хотела уходить с этой земли! Я пока не насытилась ею! Старая Сынма могла бы последовать за ним за гробом: она пожила! А я – еще нет!
И так как я много раз прокручивала в своей голове, что буду делать, если мой супруг умрет, то теперь я только возблагодарила богов. Муж мой кончился вдали от племени, а волшебное дало мне знать, что это успело случиться. Если бы он умер в своей постели, мне пришлось бы действовать иначе, гораздо более примитивно и прямолинейно и тем вызвать гнев шаманов и всего племени, что могло бы кончиться для меня худо.
За мной бы отрядили погоню и убили, или, что скорее, шаманы навели бы на меня вечное проклятие, и я умерла бы в страшных мучениях.
Но коль Великий Вождь погиб (или вскорости погибнет) вдалеке от племени, у меня имеется фора – правда, я не знала, каким временем я располагаю. Может, гонец уже мчит к нам, чтобы сообщить: руководитель общины пал в бою смертью храбрых, и тело его вскорости будет доставлено домой для скорби.
Тогда все начнут рыть огромную могилу для вождя (и для меня!), плотники станут выдалбливать из ствола могучей лиственницы гроб. Лесорубы изготовят два сруба, внутрь которых поместят покойных, а вожди каждого из восьми родов примутся выбирать наилучшую лошадь, которую преподнесут убиенному. Лошадей тоже (как и меня) обрядят в прекрасные одежды, наденут лучшие попоны, возложат на них расписные потники. Головы им украсят роскошными шлемами с рогами, расчешут и заплетут гривы. А потом (как и меня!) убьют на рассвете ударом чекана в лоб – чтобы скрасить вождю посмертное путешествие в загробное царство.