Но перед этим следовало заняться билингом.
Биллинг – дело долгое, муторное, непростое. Но очень перспективное.
Следовало отследить всю массу мобильных телефонов, которые находились в районе Делегатского парка в тот понедельник, начиная с двенадцати часов. А потом – определить тех, кто был в районе Вешних Вод час спустя. Там, где эти множества пересекутся, и окажутся преступники.
Однако спустя два часа кропотливой работы Петренко с удивлением обнаружил: множества эти не пересекаются вовсе. Ни единого телефона из тех, что были в парке в двенадцать, в час, в два, не оказалось в тех местах, где обнаружили малыша. Ни в тринадцать, ни в четырнадцать и ни в четырнадцать тридцать.
Потом они появились – но то были номера, на минуточку, самого Петренко, а также Вари, Данилова и (надо думать) полицейского лейтенанта, сержанта и следака из Расследовательского комитета.
Значит, довольно странно – но, наверное, ясно: преступники оказались людьми продвинутыми, о биллинге имели понятие, и потому они не взяли на дело вовсе никаких телефонов! Удивительно нынче видеть человека без мобильника – но ради того, чтобы совершить идеальное преступление, почему бы и нет.
Однако и идеальные преступления раскрывают – полковник собирался в очередной раз это доказать.
Данилов
По четвергам, он давно заметил, почему-то всегда бывает вал записей. Да ведь и отказывать скольким приходится, на другие дни прием переносить. Народ будто бы мечтает быстренько перед уик-эндом у экстрасенса исцелиться, а назавтра, в пятницу, с очищенной и красивой душой броситься в привычную греховную пучину: выпивать, повесничать, блудить.
Вот и сегодня: полная запись, да последнюю страждущую никак не выпроводить было, все хотела, чтобы Данилов именно сегодня все точки над «и» расставил, – а ему самому виделось, что предстоит клиентке, если пожелает поправляться, новый визит, а возможно, не один.
Поэтому в вечереющий город, на пыльный тротуар Малой Полянки он вышел совсем без сил. А тут нате пожалуйста: собственной персоной красотка Дарина. Ведьма.
Он смешанные чувства при виде ее испытал. С одной стороны, приятно было видеть: красавица все-таки, да и он словно звезда – у служебного подъезда поклонница поджидает. С другой: понятно, что она не просто так явилась, по делу, – а ему хотелось, чтоб его никто не трогал. Хотелось скорее домой, к жене и сыну.
– Привет, – молвила она.
– И снова здравствуйте, – пробурчал он.
– «Мы снова встретились, и нас везла опять машина грузовая», – нараспев процитировала девушка.
– Какая еще тут грузовая машина? – отшутился он.
– Это стихи.
– Я знаю. Вознесенский.
– Ты, Данилов, как простой человек, шлепаешь к метро? Типа близок к народу?
– Так точно.
– Пойдем, я провожу тебя.
Дарина легко взяла его под руку и пошла рядом, подлаживаясь под его шаги и чуть прижимаясь.
– Я думаю, чтобы найти то самое искомое волшебное, – молвила она, – нам надо ехать в Петербург.
– Нам? – поднял бровь экстрасенс.
– Ты ведь обещал помогать.
– В Петербург – куда конкретно? И зачем?
– Я ведь говорила, что артефакты, найденные экспедицией тысяча девятьсот двадцать девятого года, хранятся в Эрмитаже. В выставочных залах и запасниках музея.
– И?..
– Возможно, волшебное там, но никто его не определил, не опознал. Оно лежит в витринах или в шкафах на складе, заброшенное и никому не нужное. А мы с тобой его как раз и определим.
– Это как?
– Благодаря твоим способностям. И моим. Синергия называется. Умения и навыки одного, помноженные на таланты другого, могут дать взрывной эффект.
– А могут и не дать.
– Могут и не дать, – легко согласилась ведьма. – Но попробовать стоит.
Они проходили мимо Успенской церкви на Полянке, и Данилову вдруг показалось, что Дарина замерла, сжалась, напряглась – словно выставила невидимое силовое поле, ограждая себя от тех эманаций, которые распространяет освященное место. А может, то были только его фантазии.
– Я вряд ли смогу вырваться. У меня полная запись на все ближайшие дни.
– Запись! Можно и переписать.
– Не могу подвести тех, кто мне доверяет. Может, я у них последняя надежда.
– Понедельник у тебя свободный день, – напомнила девушка.
– В понедельник, чтоб ты знала, – парировал он, – Эрмитаж закрыт.
– Я знаю. Договорюсь. Нас примут. А на один день ты сможешь вырваться.
– Вряд ли. У меня жена. И маленький сын.
– Пфф. Я и не знала, что ты такой… – Она разочарованно повертела свободной рукой в воздухе.
– Какой?
– Подкаблучник.
– Спасибо.
– Коли так, возьми их с собой. Твоей жене давно пора развеяться, сменить обстановку. Заточил женщину в четырех стенах. А она у тебя деятельная, свободолюбивая.
– Да откуда ты знаешь, какая она? – возмутился Данилов. – Как можешь судить о моей жене?
Она в ответ отпустила его локоть и пропела недурным сопрано: «Просто я слишком много знаю, я слишком много знаю, меня пора убить»[14].
А потом заканючила, засюсюкала, как маленькая:
– Алешенька, ну правда, поедем, миленький, на одни сутки. Возьми своих, и поедем, я оплачу тебе билеты и гостиницу, лишь бы ты был рядом. Я знаю, чувствую, что у одной у меня вряд ли получится, а с тобой мы правда горы сможем своротить!
– Ну и зачем тебе это волшебное? Собственных способностей не хватает? Мне вот своих достаточно.
– Да что ты?! – искренне изумилась она. – Разве хорошего бывает много?! Ведь это как волшебная палочка из сказки! Все уметь, все знать, все мочь сделать! На Марс слетать раньше Маска, войну остановить, самого прекрасного человека для себя найти! Все предвидеть, все ведать, быть всемогущим!
Они подходили по Полянке к метро. День постепенно смеркался, зажглись фонари, но лица прохожих были различимы в этой вечерней «мерещи». Кто-то с интересом посматривал на яркую чернобровую красотку, которая убеждала в чем-то сорокалетнего мужчину, – уж не жгучий ли роман разворачивался прямо на глазах прохожих? Однако большинство равнодушно скользили по ним взглядами, отмечали девичью красоту и проплывали мимо.
– Давай, Алешенька, я закажу билеты и гостиницу и в Эрмитаже договорюсь, чтобы нас пустили в понедельник.
– Если решу поехать, позволь, я как-нибудь сам куплю и себе, и Варе с Сеней билеты и гостиницу оплачу.
На минуту мысль о поездке показалась ему чрезвычайно привлекательной. Начало лета, в Питере белые ночи: мосты, львы, каналы, и они там с Варей – и ничего страшного, что Сенька будет с ними, как-нибудь справятся!
– Прямо сегодня определись, пожалуйста, потому что мне одной туда ехать бесполезно. Моих сил не хватит, чтобы волшебное вычислить, – а с тобой вместе мы справимся!.. Ладно, давай ступай в свое метро, езжай к своей Варваре Игоревне. Но позвони мне, пожалуйста, прямо завтра утром и скажи, что ты решил.
Петренко
После службы полковник решил сгонять на место преступления, на улицу Вешних Вод: с востока на север Москвы.
Его почему-то вдохновила эта идея, и он вдруг на минуту почувствовал себя молодым опером, когда он работал «на земле». Было это сто лет назад, в Петербурге: он, молодой лейтеха, даже не знал о существовании комиссии и не собирался перебираться в столицу.
Недавно построенная хорда с трафиком помогала, но все равно пришлось потолкаться в пробках, и на месте, на улице Вешних Вод, Петренко оказался через час с лишним.
Долгий летний вечер продолжался: в тихом микрорайоне шумели тополя, с детской площадки раздавались радостные вопли, шли с работы усталые отцы семейств.
Отыскав заброшенный дом номер восемьдесят восемь, где нашли Сенечку, Петренко стал, отталкиваясь от него по карте, по расширяющейся спирали обходить двор за двором. И вдруг – в окрестностях высотного дома номер восемь – увидел остов сгоревшей машины! На первый взгляд это реально была «газель»! Очень даже вероятно, та самая, на которой похитили малыша Арсения!
Он обошел ее кругом, принюхался к запаху гари. Подробно осматривать не стал: все равно пожар уничтожил все следы.
Присел на лавочку, открыл служебный смартфон. Там имелись все пароли для доступа к любым базам, и Петренко без труда нашел по ключевым словам инфу о пожаре: сигнал о нем поступил на пульт в понедельник, в 17.15. Наряд прибыл в 17.26, в 17.27 пожар был локализован, а в 17.35 потушен.
Значит, в понедельник после того, как они с Варей и Даниловым забрали отсюда Сенечку и все уехали, спустя пару часов кто-то взял и поджег авто. Значит, преступник (или преступники) оставался/оставались здесь. И возможно, следили-наблюдали за их действиями. Вопрос: зачем?
«Мы спугнули их, прибыли слишком рано и поэтому они не успели сжечь машину, как планировали? Им пришлось импровизировать: дожидаться нашего отъезда и тогда избавляться от улик?
В самом деле, машина-фургон – удобное место, чтобы производить манипуляции с ребенком. Никто не видит, и можно вживить в затылочную кость тот самый имплант, к примеру.
Только зачем? И было ли это целью похищения? Или, быть может, это включение появилось в черепе мальчика раньше – а Варя с Даниловым просто не видели, потому что никакого КТ или рентгена малышу не делали?»
Петренко сел в свою машину и отправился домой.
Можно было не спешить. Юлечка с мужем по-прежнему в Эмиратах, а Олечка поехала в Питер проведать квартиру на Лиговке (от арендаторов они отказались), заодно любимую Мариинку и Михайловский посетить.
Надо только в магазин заскочить, готовой еды себе на вечер прикупить.
Данилов
Он успел почитать вслух, а потом уложить Арсения.
Ребенок был как ребенок – никаких видимых воздействий железяка в затылке на него не оказывала.
Щурясь, Алексей вышел из спальни.
Усевшись с ногами на диване, супруга попивала белое винцо.
Ребеночка она наконец от груди отлучила – Сенька оказался не против и не страдал. Можно стало оставлять сына одного на подольше и безболезненно выпивать.