«Это хорошо, – подумал молодой отец, – что жена чуть выпивши, значит, расслабилась, не пошлет меня с ходу с моей идеей».
Что делать, если она наотрез откажется ехать и малютку с собой тащить, он пока не решил.
Отправиться самому, да с молодой красоткой? Чревато серьезной трещиной в супружеских отношениях.
Послать ведьму куда подальше? Обидно будет: а если она права? Волшебное существует и только им двоим под силу обнаружить его?
Алексей плеснул австралийского шардоне и себе. Недавно он купил в интернет-магазине замечательный чехол для охлаждения: кладешь его в морозилку, а потом обертываешь бутылку и попиваешь холодненькое. Для лета и белых вин штука незаменимая.
Внутренне напрягаясь, честно рассказал Варе о том, что опять являлась Дарина, о ее предложении «поработать» в Эрмитаже.
На удивление жена загорелась: «Поехали! Мы сто лет нигде не бывали! С тех пор как в Таллин ездили позапрошлой осенью! Я так по Питеру соскучилась!»
Он даже слегка сдал назад:
– А как же Сенька?
– А что Сенька? Поедет с нами! Какие проблемы! Какая разница, где ему быть, дома или в гостинице! Или в поезде! Это пассажирам «Сапсана» будет проблема, если он орать там начнет.
– Тогда я позвоню ведьме, пусть в Эрмитаже договаривается.
– Ты сначала билеты на поезд или на самолет купи. И гостиницу закажи. Сейчас самый высокий сезон.
– Хорошо. Решим вопрос. У меня есть клиентка из РЖД, которая мне безмерно благодарна, я ее фамильное ожерелье нашел. В случае чего позвоню ей.
Петренко
Полковник не знал, кто ведет следствие по делу о похищении Арсения Данилова. Расследовательский комитет? Полиция? Но ребенок вроде бы добровольно освобожден. Могли и полиции спихнуть.
Впрочем, Петренко издавна придерживался принципа: хочешь сделать хорошо – делай сам. Поэтому ни с комитетом, ни с полицией даже советоваться пока не стал, спрашивать у них что-либо.
Его задевал рассказ Данилова о том, что в своем видении – по результатам которого сыночка освободили – он заметил Арсения на руках у Вежнева. Тогда, в понедельник, на улице Вешних Вод.
Он не верил, что такое могло быть.
«Случаются фейки на видео, – думал он. – Их полно в Интернете, в соцсетях. Почему бы им не распространиться на столь тонкую материю, как прозрения экстрасенса? Не могу поверить, чтобы офицер комиссии хватал сына одной из бывших сотрудниц и куда-то увозил. Не бывает такого. А вот если другой, более мощный экстрасенс навел на подсознание Данилова подобные картины – вполне возможно».
«И эта ведьма, о которой сам же Данилов спрашивал, – она ведь тоже в их с Варей жизни совершенно недавно появилась. Почему она вдруг возникла именно сейчас? Во времена, когда мальчугана похитили? Почему вокруг его отца стала крутиться?»
На всякий случай Петренко решил все-таки перепроверить: где были в прошлый понедельник капитан Вежнев и старший лейтенант Андриянова.
Сам он их в тот день в штаб-квартире комиссии не видел – да он и никого не видел: как позвонила ему ополоумевшая Варя, как бросился он на всех парах в Делегатский парк, так на службу и не возвращался.
Запросил электронный журнал посещений – как глава комиссии, он, естественно, имел к нему доступ. Туда поступали сведения сначала с проходной на улице, когда сотрудники прикладывали к турникету свои пропуска, потом – от сканера у лифта, уносящего офицеров вниз, на глубину семидесяти метров.
Ну конечно: в понедельник десятого июня Вежнев явился на службу в 8.47 утра, Андриянова – в 8.52. Никуда они оба в течение дня из расположения комиссии не отлучались, покинули штаб-квартиру: первый – в 18.35, вторая – в 19.10.
Н-да-с.
Пока расследование похищения Сенечки зашло в тупик, честно говоря. Новых светлых идей, как за него взяться, у полковника не было.
Поэтому он решил переключиться на так называемую ведьму. Раз его попросил о помощи Данилов – за этим маячило невысказанное пожелание Вари. А к ее запросам Петренко привык относиться трепетно. И потому, что Варя – это Варя. И потому, что нечасто она его о чем-то просила.
Он стал просматривать базы, содержащие сведения о гражданке Дарине Капустиной приблизительно нулевого года рождения.
Данилов
Тем же вечером Алексей позвонил Дарине, сказал, что они готовы ехать. Она неприкрыто обрадовалась, пообещала, что все устроит в Эрмитаже.
Договорились, что добираться и жить она будет от них сепаратно.
Данилов тут же взялся добывать билеты и гостиницу.
С поездом решил необычно: они возьмут два места, целое купе «СВ», в «Красную стрелу». Да, дорого – зато Сенька будет спокойно спать и не надо его развлекать дорогой. И дневное время не придется тратить на сидение в «Сапсане». Решено! Они стартуют вечером в воскресенье, целый день проведут в Санкт-Петербурге, а в ночь на вторник отправятся назад в Москву.
Он не стал советоваться с Варей. Давным-давно понял, что женщины (и его возлюбленная супруга не исключение) не любят, когда их по любому поводу дергают вопросами: «А как ты думаешь, стоит поступить так или эдак?» Несмотря на грубость, антифеминистичность и замшелость этого лозунга, им, слабому полу, нравится, когда мужик сказал – мужик сделал. И представил жене готовое решение: мы едем в воскресенье вечерней «Стрелой», возвращаемся утром во вторник. Две ночи в поезде, день в городе. Кстати, при таком подходе и у спутницы жизни появляется в рукаве запасной козырь: если что пойдет не так – во всем можно обвинить партнера. И попенять ему: «Ты сам все решил, со мной не посоветовался, и вот что получилось…»
Даже помощь пациентки из верхов РЖД не понадобилась – дорогие билеты в интернет-кассе имелись, и он купил «СВ» в оба конца.
Лет двадцать пять назад ему бы в городе на Неве и никакого пристанища не понадобилось: обычное студенческое времяпрепровождение – две ночи в дороге, а день напролет гуляешь по культурной столице.
Но сейчас он отправлялся с супругой и маленьким сыном – обязательно отель нужен. Да желательно с ранним заездом, чтоб сразу с вокзала заселиться и отдохнуть.
Вот тут-то замаячила засада. В любимой «Гельвеции» на Марата номеров не оказалось. В «Европейской» самые дешевые начинались от ста тысяч. Никаких свободных мест не имелось в бывших «Рэдиссонах» на Невском и на Мойке. Равно как в «Астории» и «Англетере».
Он снизил планку, но трех и четырех звезд в Северной Пальмире не имелось тем более. Самый пик сезона! Все дозволенные туристы – китайцы, индусы, африканцы, – а также отечественные провинциалы устремились гулять во град Петра.
Он подумал, не позвонить ли хозяину «Гельвеции» Юнису по личному телефону – наверняка найдет для постоянного клиента комнату, однако новая идея пришла в голову.
Данилов пошел к Варе. Она не спала, блаженствовала на супружеском ложе с книжечкой.
– Варвара Игоревна, – вопросил, – а ведь у твоего Петренко целая квартира на Лиговке имеется?
Варя
Она столь легко и без затей согласилась на путешествие вместе с мужем и сыном по одной простой причине.
Ей был сон.
Живя больше десяти лет с экстрасенсом, она научилась внимательно относиться к ночным видениям. Знала не понаслышке, что судьба или провидение зачастую именно через них посылает важные сигналы, делает необходимые подсказки – надо только уметь прислушиваться к ним и правильно интерпретировать. И если раньше в расшифровке снов ей помогал Алеша, то теперь она (как сама считала) научилась разбираться в сигналах подсознания.
Да последнее сновидение и не нуждалось в особо сложном толковании, все лежало на поверхности.
В ту ночь, когда они ходили в «Семь саламандр» и пили там пиво, ей увиделся Данилов.
Он стоял в незнакомой, странной, пустынной местности: длинная, распростертая во все стороны лощина, дует бесприютный ветер, колышется трава, шумят своими кронами деревья, кое-где поодиночке разбросанные по полю. А на краю этого пространства, прямо на обрыве, стоит Алеша. Вид у него печальный, грустный, неприкаянный – она своего супруга таким если и видела, то раза два-три в жизни. А обрыв сзади него – высоченный, огромный. Ей каким-то образом удается заглянуть туда, за его спину, и она видит, что пропасть простирается вниз на сотни метров, и в глубине под ним парят хищные птицы, а в самом низу провала тонкой змейкой струится река.
Глаза у мужа жалостливые, и он тихо, полушепотом, почти неслышно просит ее: «Не оставляй меня».
Сердце ее замирает от жалости, дыхание перехватывает, и тут она просыпается.
Поэтому очень хорошо запоминает свой сон.
И прекрасным образом интерпретирует его: что бы там ни было, ей следует оставаться с Алешей вместе. Может быть, он этого даже не хочет или не понимает – однако в действительности ему самому это нужно. Поэтому для нее участь на предстоящее время – именно такая.
Петренко
Хобби у полковника не было.
Никаких там охоты, рыбалки, шахмат, коллекционирования марок, баньки, спорта.
Правда, он занимался зарядкой – каждый день по полчаса, с гантелями, до пота. Как исполнилось сорок, старался ходить три раза в неделю в зал. Но не сказать чтобы физкультура была для него увлечением – скорее, печальная необходимость держать себя в форме, типа визитов к стоматологу или ежегодной диспансеризации.
С его службой не было времени на хобби. Да и для того, чтобы чем-то увлекаться, надо это любить.
А он любил в своей жизни только жену Олечку да дочку Юлечку. В молодости готов был дни напролет посвящать своей Оле, даже на балет ее любимый вместе с ней таскаться, оперу слушать или Русский музей, да и столичный Пушкинский посещать.
Не говоря о Юле, с которой с младенчества возился, пел, читал книжки, помогал учить уроки, играл, ходил вместе на каток, провожал в бассейн и на танцы… Нашлось бы только время на них обеих!
И теперь, когда Юлька уехала за границу надолго, если не навсегда, а жена отправилась в Питер (слава богу, на время), Петренко ощущал в своей жизни сосущую пустоту.