Гид не обиделся, изобразил мину «как скажете», – и отошел.
В витринах пред ними предстали артефакты из древней могилы: огромный войлочный ковер; замечательной красоты войлочные лебеди; керамические сосуды с узорами; расписанные яркими до сих пор красками попоны; украшения для голов ритуальных коней – причудливые уборы высотой до полуметра.
– Давай искать, – одними губами проговорила ведьма. – Постараемся настроиться друг на друга и на артефакты. И возможно, обнаружим тот самый «философский камень».
– А если обнаружим? – легкомысленно хмыкнул Данилов. – Разобьем витрину, схватим и убежим?
– Перестань паясничать! – прошипела спутница.
Такое хамство совсем ей было не по летам, однако экстрасенс не стал воспитывать соратницу, только пожал плечами.
– Начнем.
Настроиться на работу в непривычном месте оказалось сложно. Потребовалось время, чтобы уловить поле Дарины, а потом, подключившись и объединившись с ним, начать прощупывать выставленные в витринах вещи. Невидимые эманации, исходящие от девушки, оказались сильными. Когда ему удалось синхронизировать их с собственными, он почувствовал, какими они суммарно стали могучими, пронзающими пространство и время.
Непривычные образы из далекого прошлого вдруг стали толпиться в его мозгу: он увидел огромную зеленую лощину меж далеких синих гор, простирающуюся на много километров вправо и влево. А посредине – гигантская разверстая могила, площадью, наверное, в сотню квадратных метров и глубиной метров десять… Рядом с нею громоздились холмы выкопанной черной земли и сложенные в штабеля свежеошкуренные бревна…
И вот он увидел картинку из прошлого: деревянная повозка, в которую запряжены цугом, попарно восемь рыжих коней с белыми подпалинами, подъезжает к краю могилы… Головы коней украшены диковинными уборами из оленьих черепов и длинными рукотворными кожаными рогами, бока их покрыты многоцветными войлочными попонами… В повозке, сплошь изготовленной из дерева, лежит огромная колода из цельного ствола ошкуренной лиственницы, и внутри нее возвышается нечто разноцветное…
Вокруг толпятся люди, проникнутые величественностью момента. Они чудно, не по-современному одеты: в кожаные штаны, тканые рубахи с орнаментами, войлочные высокие сапоги. Лица не такие, как у европейцев, однако и не азиатские, а представляют собой смесь этих черт. Почти все, и мужчины, и женщины, бриты наголо; физиономии, руки и затылки многих украшены татуировками в виде плавных узоров, тигров, оленей и диковинных птиц. Рядом горят несколько костров, внутри них стоят высокие треноги на тонких ножках, из которых стелется по округе сладковатый, дурманящий и веселящий дым.
Церемония, происходящая у могилы, кажется, затвержена и отработана – однако ею все равно незримо управляют. Главные команды исходят от мужчины, который намного выше всех ростом, и лицо его, в отличие от прочих, – совершенно европейское, без малейшего присутствия азиатских черт. Он одет в ярко-красный, расшитый золотом кафтан и высокую меховую шапку. В руках его небольшая узорчатая палка вроде школьной указки, однако раза в два толще. Искусные узоры и письмена покрывают всю ее поверхность.
Все подчиняются малейшему жесту, который вождь делает своим скипетром, одному движению его бровей.
Мигнул – и работники стали распрягать повозку. Отвели коней в сторону и выстроили в ряд у края могилы. Возле каждого из животных встал мужчина в красной рубахе и с чудным топориком в опущенной руке: с одной стороны он кончается лезвием, с другой – молоточком.
Вождь сделал едва заметное движение своим скипетром, и тогда первый человек ударил своего коня в лоб обухом топора.
Кто-то рядом с Даниловым ахнул.
«Вероятно, это Дарина, – как сквозь сон подумал он. – Она видит то же, что я».
В реальности в зале Эрмитажа она дрожащей рукой схватила его руку.
А видение продолжалось. Первый конь подогнул ноги и стал заваливаться на бок. Человек, находящийся возле него, помог ему рухнуть в могилу.
То же самое повторилось со вторым конем: удар молоточком в лоб, падение, могила, смерть. Потом с третьим…
Девушка вцепилась в руку Данилова. Он чувствовал, что ее ладонь похолодела и вспотела.
Наконец все было кончено. Все восемь рыжих меринов улеглись вперемешку в могилу.
Затем пришла пора вещей. Люди поочередно стали спускаться в раскоп и устанавливать на деревянных столиках сосуды, бронзовые светильники, золотую посуду и утварь.
За ними последовали трехногие чаши, аналогичные тем, что курились в кострах вокруг. На столиках вставали в определенном порядке деревянные узорчатые фигурки.
Наконец наступила кульминация действа. Жрец или вождь дал едва заметный знак – и вся толпа, находящаяся вокруг могилы, запела.
Кажется, дым, стелющийся из чаш на кострах, вводил людей в транс. На устах блуждали блаженные улыбки. Гортанное пение, которое, казалось, состоит из одних согласных, наполнило урочище.
Те восемь человек, которые поочередно убивали коней, достали из повозки огромное подобие гроба: выдолбленную из цельной лиственницы домовину. Внутри со сложенными на груди руками, в кафтане, расшитом золотом, покоился один человек: мужчина. Голова его лежала на деревянном постаменте так, что подбородок казался прижат к груди, а затылок – устремлен ввысь. Его темечко оказалось украшено высокими, длинными, диковинными разноцветными уборами. Мужчина был длинным, худым и немолодым.
«Кто это? – успел подумать сквозь видение Данилов. – Тот самый вождь и шаман Салкын?
А Телене? Значит, ее не поймали и она сумела убежать?
А ее сестренка-близнец? Обманутая ею несчастная дурочка Джинжи – призналась в подмене и ее пощадили?»
– А где Телене? – вслух проговорил Данилов. – Она смогла удрать? И добралась до амазонок? Как бы узнать!
– Перестань! – одернула его Дарина. – Нечего сейчас об этом думать! Надо увидеть волшебное!
Тем временем по ступенькам, выдолбленным в земле, гроб стали заносить в могилу. Пение становилось все громче.
Наконец колоду с телом установили на деревянный постамент внутри могилы.
Вождь сделал едва приметный знак – пение оборвалось. Тогда он торжественным голосом произнес несколько фраз, бросил поверх отверстого гроба свой деревянный посох – и тут же кто-то из свиты подал ему другой, точно такой же.
Новый знак со стороны распорядителя – и толпа вокруг пала на колени, а потом, не вставая, все поклонились гробу, и могиле, и умершим до самой земли.
Затем все встали на ноги. Тональность пения сменилась на более мажорную, а те восемь человек, что убивали коней и несли гроб, начали спускать в могилу одно за другим приготовленные бревна.
«Они его похоронили», – прошептала Дарина. Ее рука дрожала в руке у Данилова.
И вдруг поле, объединявшее их и дающее возможность заглянуть столь глубоко в прошлое, начало стремительно сворачиваться.
Картинка дрогнула и стала разрываться. Лоскутки отлипали друг от друга и отлетали, и перед ними предстала действительность: темные залы без окон; эрмитажные витрины с драгоценными артефактами; скромно сидящий на красном стульчике на краю зала сопровождающий в рубашке цвета хаки, застегнутой на все пуговицы до подбородка.
Данилов почувствовал, как тяжело ему пришлось и как он устал, выстраивая вместе с Дариной это энергетическое поле и заглядывая в прошлое.
– Похоже, мы все равно ничего не узнали, – прошептала ведьма, отдергивая свою руку от его.
– А что мы должны были узнать? – переспросил он, с трудом воспринимая сегодняшнее время.
– Узнать мы должны были: волшебное – это что? И оно – где?.. Ладно, повторять здесь не будем. У нас есть еще один шанс: запасники.
Глава 8Звонок в прошлое
Данилов со всей сердечностью поблагодарил сопровождающего, который вывел их на вольный воздух, к выходу на Миллионную.
Дарина посмотрела на него со скептическим выражением: похоже, говорить «спасибо» и проявлять человечность было не в ее правилах. Ее отношения с окружающими, вестимо, измерялись в денежном эквиваленте: мы вам платим, вы оказываете нам услугу, и баста.
После столь глубокого и ясного погружения в прошлое Данилов чувствовал опустошение, словно после целого дня приема страждущих в своем рабочем кабинете.
Да и работать в паре оказалось диковинно и непросто. Хотя он понимал, чувствовал, что синергия случилась – вряд ли ему в одиночку удалось бы увидеть прошлое настолько глубоко и ясно.
Они вышли на залитую солнцем Дворцовую. Народу здесь прибавилось – в основном, конечно, туристов. Вокруг Александрийского столпа разгуливали несколько Петров Первых в камзолах, а также парочка то ли Екатерин Вторых, то ли Елизавет в фижмах и с веерами, заманивая приезжих сфотографироваться.
– Едем в фондохранилище Эрмитажа, – решительно сказала девушка. – Нас там ждут. Я договорилась.
– Метро «Новая деревня»? – подхватил он. Данилова всегда отличало, что он заранее готовился к своим перемещениям. – Четыре остановки от «Адмиралтейской».
– Звезды в метро не ездят, – парировала Дарина. – Идем к Миллионной, я вызвала лимузин.
Бизнес-такси традиционно долго ждали, а потом медленно влачились по набережным в утренних понедельничных пробках. В итоге цели достигли явно позже, чем если б выбрали метро.
Зато на заднем кожаном сиденье ведьма принялась разглагольствовать:
– А вдруг то волшебное, которое нам пока не удалось обнаружить, так и осталось в двадцать девятом году в руках у Ларисы? Что, если она безраздельно владеет им и с тех пор притаилась где-то? Как ее отец, Петр Ефремович, который сбежал ото всех в тридцать шестом году… Возможно, сменила фамилию-имя или живет где-то в затерянной избушке на краю света…
– Вряд ли живет, – усомнился Данилов. – В двадцать девятом ей было восемнадцать-девятнадцать. Значит, она примерно тысяча девятьсот десятого года рождения, и годков ей нынче должно быть как минимум сто пятнадцать.