Полковник свято верил в чекистские принципы работы с людьми: безусловно, в каждом из них имеется темная сторона, иными словами – гнильцо. И если обнаружишь, достанешь на свет божий это говнецо – можно через него начинать работать. На болевую точку давить, чтобы затем человека использовать: завербовать, к примеру. Или чистосердечные показания получить.
Он продолжал изучение матери объекта.
В девяносто седьмом году, одновременно с окончанием медвуза, она вышла замуж – за будущего отца Дарины. Что он собой представлял?
Андрей Ильич Капустин, 1962 года рождения, на двенадцать лет старше. Деловой человек. Бизнюк, как модно было тогда, в конце девяностых. Ездил на «шестисотом» «Мерседесе».
Купил в личную собственность участок земли рядом с самой Кольцевой. Построил там дом более тысячи «квадратов». Туда привез супругу из роддома: Дарина родилась в двухтысячном году.
Чем занимался Капустин-старший? Строительным бизнесом. Экспортом-импортом. Обналичкой.
Да вот ведь история. В 2003 году отец Дарины с матерью разводятся.
Дважды затем он попадает в поле зрения правоохранителей. Но всякий раз ускользает, проходит по делам как свидетель.
А в 2007 году – погибает. При странных обстоятельствах, но опять-таки никакого криминала милиция не нашла: отдыхал с друзьями (и девками) в особняке на берегу Пяловского водохранилища. Изрядно выпив, полез ночью купаться и получил сердечный приступ. Диагноз: обширный инфаркт. Сорок пять лет, опасный для мужчины возраст.
В 2003-м после развода Александра Свирелева-Капустина осталась одна, с трехлетней Дариной на руках. Видимо, по условиям развода, бывший супруг покупает ей трехкомнатную квартиру в неплохом столичном районе Хорошево-Мневники, на улице Демьяна Бедного. Однако работать Капустина-старшая все равно никуда не идет – официально, по крайней мере.
«До 2007 года, наверное, платил алименты и подкармливал ее бывший муж. А дальше, после его гибели, как она выкручивалась?»
Однако непохоже, чтобы женщине прям-таки приходилось выкручиваться! Скорее наоборот: гражданка богатеет. В 2012 году Александра Капустина становится собственницей другой квартиры, однокомнатной, – в доме на Демьяна Бедного, где прописана сама. А в 2019 году прикупает (все в той же многоэтажке!) следующую однокомнатную!
Откуда взяла средства – непонятно.
Каким образом она стала использовать жилищные приобретения – ясно и логично. Начала сдавать их. Причем одну – ту самую изначальную трехкомнатную, которую, видимо, бывший супруг при разводе подарил – сдает (и до сих пор) на длительный срок. Все как положено, по договору, налоги платит.
Вторую, однушку, у нее арендуют посуточно. Сначала – через западный сервис, а потом, когда он из страны ушел, – отечественный.
Петренко посмотрел объяву о сдаче. Красивые фоточки на сайте, зазывный текст, благостные отзывы.
Сама проживает в третьей квартире, в однушке, в том же доме.
В прошлом году отчиталась в налоговой почти за три миллиона рублей дохода. Далеко, конечно, до родной дочери – но явно на хлеб с маслом (а то и с икрой) хватает.
Вот только непонятно, чем она по жизни занимается. (И занималась.) Даже если жилье посуточно сдавать и самой там убираться после каждого постояльца – четыре-пять дней в месяц на это потратишь.
А остальное время как она проводит?
Про таких в советские времена правильно говорили (и фельетоны писали): тунеядец. Или трутень.
Недаром Ленин больше любых буржуев ненавидел рантье.
А теперь подобным самое раздолье!
Ведь и не скажешь, чтоб Александра Капустина всю себя дочке посвятила!
Прописана девочка была не на Демьяна Бедного, а у бабушки. И в школу ходила по месту жительства бабули: отнюдь не во Мневниках, а, напротив, за тридевять земель оттуда (по столичным меркам) – в Батайском проезде, то есть в Марьино.
Захотелось Петренко на эту мамашу посмотреть. Узнать, что она собой представляет.
Вдобавок они почти ровесники. Может, при личном контакте лучше поймет, что она за фря?
Все изыскания с базами полковник закончил в субботу.
«Работе в поле» решил воскресенье посвятить.
От Делегатского парка до Демьяна Бедного за полчаса долетел.
Оставил машину в искомом дворе, нацепил на себя личину служаки-участкового: туповатого, грубоватого, нагловатого, со своеобразным ментовским юморком.
Александра Капустина, мать Дарины, проживала на пятнадцатом этаже. Нажал на кнопку домофона – ему ответил женский нетерпеливый голос.
Представился: «Майор, – а потом намеренно неразборчиво: то ли Петрунин, то ли Петюрин, то ли Перинов, – ваш новый участковый уполномоченный, знакомлюсь со вверенным мне контингентом и инфраструктурой. Разрешите войти?»
– А я нашего участкового знаю, – раздалось в домофоне. – И вы не он.
– Я же говорю вам, гражданочка, я новый, недавно назначенный. Капитан Балимулин на повышение пошел, – хорошо, полковнику хватило осторожности подготовиться, выяснить, кто в действительности участок этот окормляет.
– У меня сейчас нет на вас времени.
– Тут на вас жалоба поступила, гражданка Капустина. И если у вас времени для меня не имеется, могу дать ей ход установленным порядком. Или мы с вами для начала поговорим?
– Зайдите, – вздохнула женщина, словно делала ему величайшее одолжение, и щелкнула кнопкой домофона.
На пятнадцатом этаже Петренко потребовалось продемонстрировать в глазок двери, ограждавшей приквартирный тамбур, свое удостоверение.
Наконец клацнул замок. Явилась женщина средних лет, лицо без единой морщинки: ни у глаз, ни на лбу, ни у губ. Мимика неестественная. «Обколота вся филерами, или золотыми нитями, или что они там себе вводят, эти обеспеченные москвички».
Однако при столь вдумчивой заботе о собственном лице вес дамы килограммов на двадцать превышал нормальный. Огромную корму оказался не в силах скрыть просторный кашемировый, как бы спортивный костюм.
При виде подтянутого, бравого полковника в глазах дамы сверкнули искорки интереса. Но приветствовала она его тем не менее весьма грубо – выпалила, видимо, заготовленную заранее фразу:
– Итак, что вам нужно?
– Я же говорю вам, уважаемая Александра Пална, – он назвал дамочку по имени-отчеству, демонстрируя, что предварительно пробил ее по базам, – поступила жалоба.
– От кого это?
– Не очень удобно в дверях разговаривать. Да и соседи не ровен час услышат, вам это зачем?
– Проходите, – смилостивилась она.
В однушке не было прибрано. Дальше кухни Петренко не пустили, но и там валялось бог знает что. В раковине полно посуды, нижнее белье кинуто на кухонный диванчик. Женщина равнодушно припрятала бюстгальтер и остановилась у окна, скрестив на груди руки:
– Итак?
Вид за спиной гражданки открывался чудесный, прямо на Москву-реку. Были видны строения у противоположного берега, линия воды утопала в зелени, посреди реки тихонько влачилась баржа.
– Вы ведь сдаете однокомнатную квартиру за номером двадцать шесть в данном доме? Посуточно?
– А что, это запрещено?
– Вы же сами знаете, что нет. Суть жалобы заключается в другом.
– В чем же?
– Ваши постояльцы по ночам постоянно нарушают общественный порядок.
– То есть?
– Шумят самым неподобающим образом. Покрикивают в любовном восторге. Ахают, охают. И кровать у вас там скрипит.
Дамочка нисколько не смутилась от скоромного разговора – напротив, озлилась:
– Кто это вам жалуется? Опять эти Иванушкины сверху? Они бы лучше за собой следили, у них дети орут, роняют все время чего-то и прыгают. Мне, наоборот, о них постояльцы неоднократно говорили.
– Раз так, вы встречную жалобу на этих Иванушкиных напишите. Пока-то ведь только к вам имеется претензия. И что мы с имеющимся сигналом делать будем?
– А что положено?
– Для начала провести с вами профилактическую беседу. А в случае, допустим, рецидива составим протокол, выпишем штраф, согласно московскому закону номер сорок два от двенадцатого июля две тысячи второго года. – Перед визитом «новый участковый» ознакомился с нормативной базой. – Штраф с физических лиц составляет от одной до двух тысяч рублей, но в случае повторных нарушений возможны более строгие санкции, вплоть до выселения.
– Выселения?!
– Да, да. Вышеупомянутая квартира номер двадцать шесть не является социальным жильем? Она ведь в собственности у вас находится? Значит, принудительно вас оттуда выселят, имущество продадут на торгах, вырученные деньги вы получите – правда, за вычетом штрафов и издержек.
После неприкрытых наездов со стороны Петренко дама все-таки помягчела, опустилась на стульчик.
– Чаю хотите?
– Не откажусь.
Она включила электрический чайник, достала из шкафа пряники и варенье.
И пошел у них разговор в совсем иной тональности.
– Скажите, у вас ведь три квартиры имеются в собственности в данном доме? И вы в то же время нигде на работе никогда не числились (я навел справки, извините, служба такая). Откуда деньги-то на приобретение жилья взяли?
– Все вам расскажи, – усмехнулась гражданка.
– Значит, – понимающе подмигнул он, – имели место подарки от заинтересованных, озабоченных мужчин?
– Может быть.
– Или это на дочку вашу Дарину алименты?
– Дочь моя тут вообще ни при чем, – нахмурилась дамочка. – Она все, что по закону требовалось, от меня своевременно получала.
– Но она ведь не с вами совместно проживала, правильно? В основном у бабушки?
– Я смотрю, вы очень много про меня знаете.
– Повторюсь, служба такая.
Петренко по ходу разговора рассматривал визави и размышлял: «Обычно экстрасенсорные способности передаются по наследству. Не случайно и «ведьма Дарина» напирает в объявлениях, что она потомственная ведунья. Но мать ее, насколько можно видеть, – самая обычная, рядовая столичная хабалка. Ничего потустороннего не наблюдается. Может быть, у Дарины отцовские гены играют? Или бабушка оказалась соответствующая?»