Дорожное покрытие оказалось прекрасным. И несмотря на то, что трасса была двухполосной, ехали ходко, разгоняясь до трехзначных отметок, – а когда впереди кто-то тащился, Данилов ловко обходил его по встречке. Пока нужда в полноприводных джиповских приспособлениях совершенно отсутствовала.
Вскоре начались перевалы. Дорога петляла, взбираясь все выше и выше. Головокружительные повороты следовали один за другим.
Когда Данилов вдруг совершил опасный (как показалось Варе) обгон, она сказала ему: «Давай я сменю».
– Нет-нет, я не устал, – запротестовал он.
Жена возразила:
– По мне, лучше сидеть за баранкой, чем с малышом тут сзади возиться. – Сеня как раз проснулся и лазил повсюду, по мере возможностей и маминого соизволения удовлетворяя свое любопытство.
– Давай я возьму его, – предложила Дарина.
– Нет! – запротестовал Данилов так горячо, что Варя удивленно вопросила:
– Э-э, ты чего?
– Да так, – смешался мужчина.
– А ты машину вообще водишь? – меняя тему, вопросила Кононова Дарину.
– А надо?
– Сейчас – нет, мы и сами справимся. Просто спрашиваю.
– Я все умею делать, – усмехнулась та, – что необходимо современному человеку.
На одном из перевалов, Семинском, после едва ли не сотни крутых поворотов, поднявшись почти на два километра над уровнем моря, Данилов все-таки остановился.
Здесь возвышался обелиск в честь двухсотлетия вхождения Алтая в Россию. На противоположной стороне трассы плечом к плечу стояло множество деревянных палаток с сувенирами, кофе, местными специалитетами. Лавируя между припаркованными машинами, туристы, галдя, как чайки, покупали копченое мясо марала, кашемировые спортивные костюмы, кедровые орешки, напитки из пантов, высокогорный мед, жевательную живицу, резные деревянные и костяные украшения, бисерные сумочки и кожаные бейсболки.
– Мы не туристы, у нас экспедиция, – с оттенком суровости молвил Данилов, – поэтому, дорогие дамы и не менее уважаемые джентльмены, давайте не терять время на покупки. Вот сделаем дело и отоваримся на обратном пути.
Девушки переглянулись, пожали плечами, но молчаливо согласились. Данилов видел, что Варе хотелось прикупить хотя бы кашемировую шапочку или шарфик, но она не стала протестовать. А ему мечталось побыстрей исполнить что задумано – желательно сегодня, и распроститься с ведьмой навсегда.
Обратные авиабилеты взяли по гибкому тарифу, поэтому он надеялся, что они смогут улететь с Алтая когда захотят.
Но все равно, как ни спешил Алексей, пришлось сделать привал, попросить в одном из кафе разогреть едушку для Сенечки, покормить его.
Варя пересела в водительское кресло. Какое-то время ехала не спеша, привыкая к праворульной машине и извилистой дороге, а потом начала летать не хуже Данилова.
Несмотря на то что изначально навигатор показывал: от отеля до Казарлыцких курганов ехать пять часов, и мчались они, явно нарушая скоростной режим, все равно в итоге получилось гораздо дольше.
Сене в пути требовалось не только есть, но и делать пи-пи, гулять по твердой земле, менять обстановку.
Варя настояла, чтобы они остановились у бревенчатой закусочной и пообедали – несмотря на олдскульный и колхозный вид, блюда там оказались вкусными и качественными.
– Не знаю, как там с общепитом дальше по тракту, поэтому давайте запасемся едой на вечер и на утро, – предложила ведьмочка. Она к Данилову лично ни разу не обратилась и смотрела в его сторону, поджимая губы.
В багажнике джипа обнаружилась сумка-холодильник, и они заложили туда три порции мантов себе на вечер и омлет на утро. Вдобавок в шалмане нашлись в продаже удивительные банки: пепси-кола, сделанная в… Афганистане!
Взобрались на новый перевал под названием Чике-Таман, и после него природа стала другой: горы пошли безлесные, поросшие чем-то красным и желтым.
После поселка Акташ им следовало сворачивать с Чуйского тракта по направлению к Казарлыцким курганам налево и по неважной дороге ехать в горы (и в гору).
Часы показывали шесть вечера, путешественники притормозили на обочине и держали совет.
– Чтобы поработать по-настоящему и что-то выведать про Ларису и волшебное, нужна свежая голова и восприятие, – молвила Дарина. – Поэтому давайте остановимся.
Хоть Данилову и претило ожидание, возражать он не стал.
– Да и Сенюшка вымотался, – поддержала Варя.
– Я здесь, в Акташе, заранее мотель заказала, – продолжила ведьмочка. – Давайте отдохнем.
Как ни хотелось Данилову минимизировать общение с Дариной – уж точно не ночевать с нею поблизости, – пришлось согласиться с разумными доводами.
Мотель в Акташе оказался наподобие «Соснового бора», только классом на три порядка ниже. Деревянные каркасные домики стояли на лужайке. Основные удобства в избушках имелись: горячая вода, вай-фай, ватерклозет, но внутри оказалось тесно, неуютно, неудобно.
Подогрели еду на общей кухне и рано разошлись.
А около восьми вечера выключили свет – Интернет и сотовая связь тоже пропали. Данилов отправился узнать, в чем дело. Хозяин мотеля, низкорослый бородач, обрадовал тем, что поломка на линии и света, да и связи не будет до утра.
Петренко
Собственной лаборатории у КОМКОНа не было, и экспертизу для комиссии делали на аутсорсинге: в центре криминальной полиции. Поэтому возможностей у Петренко подгонять специалистов и торопить их практически не было. Разве что попросил он завлаба генетической лаборатории сделать поскорее да написал в сопроводительных документах: CITO!!! – с тремя восклицательными знаками.
Ко вторнику результаты анализа генетического материала Дарины Андреевны Капустиной оказались готовы. Часа в три дня фельдъегерь доставил их в расположение комиссии.
Петренко нетерпеливо открыл конверт.
Так и есть: с образцом номер один совпадение девяносто девять и девяносто девять сотых.
С образцом номер два – то же самое.
Петренко немедленно стал звонить Варе – телефон оказался вне зоны приема.
Набрал Данилова – то же самое.
Тут в его начальственный кабинет постучали.
– Войдите!
На пороге появился капитан Вежнев.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться?
– Обращайтесь!
– Вы разыскиваете Кононову и Данилова?
– Откуда у вас такая информация?! – нахмурился Петренко.
Не отвечая на вопрос, Вежнев проговорил:
– Они сейчас все трое, и Арсений тоже, находятся на Алтае, в горах, в поселке Акташ. И с ними – так называемая ведьма Дарина Капустина.
Полковник мысленно выругался и в черта, и в бога, и в архангелов, а потом выдохнул:
– Значит, они все трое в опасности!
– Разрешите, товарищ полковник, я возьму билеты на ближайший рейс в Горно-Алтайск?
Петренко на секунду задумался: «Если б то была санкционированная операция, я мог бы от имени тайной полиции обратиться к военным, они бы выделили борт. Но у нас это частная история, можно сказать, семейная, и придется очень и очень долго объяснять, почему мне нужен самолет, – а драгоценное время уйдет. Лучше действовать самостоятельно».
– Берите, и поскорее.
Варя и Данилов
Договорились наутро выехать пораньше – все равно Сенька пробуждался чуть не вместе с птичками и Варе с Даниловым спать не давал.
Свет так и не включили, связи не появилось. Хозяин мотеля подогрел еду для них (и, главное, для Сенечки) на газовой плитке, питаемой от баллонов.
Выехали в половине восьмого – немыслимое время для «совы»-Данилова, который первый свой прием раньше полудня старался не назначать. Но по-московски и было полдвенадцатого дня.
Они проехали насквозь поселок Акташ: там оказалось множество турбаз, типа той, в которой они жили, и гостевых домов; огромный магазин «Красное-Белое», который как бы довлел над центральной площадью и выглядел местным светочем и местом притяжения; маленькая, похожая на сарай православная церковь.
Дорога круто пошла в гору. Язык следовал за языком.
На одной из скал кто-то вывел белым: «16 мая 1946 г. С Богом возвращаюсь на Родину!!!»
– Довольно странно, что в сорок шестом году, при Сталине, Бога припоминают, – скептично проговорил Данилов. – И с большой буквы. Да и выглядит надпись свеженько, будто вчера нанесли.
– Я читала про это, – возразила Варя. – Действительно местный мужчина возвратился тогда с фронта. А надпись такая новенькая, потому что то ли сын его, то ли внук местной администрацией руководит.
Недавно проложенная дорога, закладывая виражи, тянулась все выше в горы. По краям то возвышались неприступные скалы, то где-то внизу проявлялись долины со сверкающими озерами.
Проехали насквозь село Улаган. Добротные дома, православная церковь, магазины, сберкасса – и очень не по-нашенски выглядящие редкие прохожие на улице: с обветренными лицами, раскосыми глазами, в сапогах, цигейковых кацавейках.
– Это село теленгитов, – пояснила Дарина. – Одна из алтайских народностей, очень воинственная. Именно отсюда, из этого села, тогда, в двадцать девятом, пришли на подмогу на Казарлыцкий курган местные рабочие.
Вскоре после того, как проехали поселок, нормальная дорога кончилась. Дальше ее только начинали строить – кое-где об этом свидетельствовали горы щебня и вяло ползающая дорожная техника. Тут-то наконец пригодились способности джипа и водительские умения Алексея. Потащились вверх по склону, в пыли, наматывая поворот за поворотом.
И вот наконец распахнулась широкая, просторная долина Казарлыцких курганов.
Возле дороги притулилась минимальная туристическая инфраструктура: площадка для автобусов, деревянное кафе и туалет. И стенды-плакаты, посвященные раскопкам.
Никаких туристов, по причине раннего утра, не оказалось, и путешественники в одиночестве отправились к курганам.
На поблекших от солнца стендах экспонировали фото – в том числе тех, о ком Дарина рассказывала Данилову: академик Кравченко, человек дореволюционного склада с пышными усами; Михаил Земсков – худенький, в очочках, лысоватый, в кожанке и сапогах; увлеченно рассматривающая что-то в раскопе Мария Крюкова, в замужестве счастливо ставшая Земсковой.