Я поняла, что мне надо делать, и залезла во внутренний карман юнгштурмовки, чтобы достать волшебное.
Если не я сама, то оно спасет меня! Оно – мое, и оно ко мне привыкло!
Я достала деревянный жезл и приготовилась к вражеской атаке.
Коршун ударил меня прямо в лицо.
Салхын дернулся, заржал, встал на дыбы.
Я не смогла сдержать его на месте.
Сила двойного разнонаправленного удара – от хищной птицы и вдруг взбесившегося коня – оказалась такова, что я не усидела в седле.
Я откинулась на круп, перелетела через него и сгруппировалась, чтобы не сильно ушибиться при падении на землю.
Но земли подо мной не оказалось.
Оказалась – пропасть. Восемьсот метров обрыва, заканчивающегося острыми камнями на берегу бурного Чулышмана.
Волшебное вылетело из моей руки и, кувыркаясь, понеслось вниз на камни вслед за мной.
Данилов
Как всегда после путешествия, Данилов с трудом возвращался к действительности.
Сначала вернулось изображение, и он увидел себя стоящим на плоской вершине кургана. Напротив – ведьма в походном облачении: высокие туристические ботинки, в них заправлены защитного цвета брюки, поверх футболки – флисовая кофта. Он не знал, сколько прошло времени, пока они с Дариной погружались в прошлое, но увидел, что Варя с Сенечкой подошли совсем близко. Супруга катила малыша в прогулочной коляске, а тот глубокомысленно сосал палец и осматривал окрестности.
За изображением вскоре вернулся звук, он услышал гомон птиц и отдаленный шум дороги. По ней время от времени проезжали машины – в основном вверх, по направлению от Бийского тракта к перевалу Кату-Ярык. Наконец явилось самое тонкое из всех чувств – обоняние, и Данилов почувствовал чудные (особенно для москвича, живущего рядом с Садовым!) запахи: луга, ветра, близкого леса.
– Значит, Лариса действительно погибла, – выдохнул он. – И волшебное сгинуло вместе с ней.
– Да, – проговорила ведьма, сверкнув своими черными очами, – но мы все равно близко к цели.
– То есть?
– Точнее, близка оказалась я… Хочу тебя спросить, Алексей, в последний, третий, раз и больше, клянусь, не буду. Хочешь ли ты связать свою судьбу со мной? Мы с тобой вдвоем сможем перевернуть весь мир. Весь! Всю планету! Она ляжет к нашим ногам. А наши с тобой дети станут абсолютными владыками вселенной. Я знаю, видела, как такое может быть. Мы прямо отсюда уйдем с тобой вдвоем, и со мной ты забудешь, я тебе клянусь, свою пресную Варвару. Ребенку твоему, этому Арсению, если захочешь, мы начнем выплачивать отступные, он ни в чем не будет знать нужды, станет купаться в золоте. А мы с нашими способностями превратимся в подлинных хозяев всей ойкумены. Зачем тебе это прозябание? Метро, каждодневный прием людишек с их убогими нуждами и желаниями, копошение с детским питанием и подгузниками? Неужели ты не чувствуешь, насколько это все перерос?
Варя с Сеней приблизились к кургану метров на сто.
Малыш разглядел папу на плоской вершине и стал протягивать к нему ручки, нетерпеливо кряхтя и криками приказывая мамочке поспешать.
– Нет, – молвил Данилов, – я как-то привык к своей обыденной жизни и не хочу ничего менять.
– Ты точно уверен?
– Еще как!
– Что ж! Ты сам сделал свой выбор. И раз так, для тебя он означает – смерть. Как и для девки твоей, и выродка вашего.
Данилов, опешив, смотрел на ведьму. Слишком неожиданным и резким оказался переход от всех драгоценностей ойкумены к самому жуткому – смерти.
– Да, да, я убью тебя. Но для начала ты насладишься тем, как умрут твоя жена и сын, но ничего не сможешь сделать. А за ними в страну вечной тени последуешь ты.
Данилов среагировал сразу. Он повернулся к Варе с Сеней и изо всех сил закричал:
– Варя! Бегите!
Но в следующий момент Дарина вытянула по направлению к нему руку, и он почувствовал, как весь организм немеет, словно невидимый анестезиолог всадил ему в позвоночник укол эпидуральной анестезии. Но онемение стало распространяться гораздо быстрее, чем при любой операции, и оно сопровождалось полным параличом. Сначала отказали язык и губы, Алексей не мог ничего больше сказать и крикнуть. Потом замерли руки и все туловище, наконец, заморозились, словно превратились в бесчувственный камень, ноги.
Но он, не умея ни пошевелиться, ни убежать, ни сказать ничего, тем не менее видел и слышал все, что происходит вокруг.
– Голос крови, – проговорила Дарина, – да, это голос крови.
Лицо ее пылало торжеством.
– Ты так до сих пор ничего и не понял? Я с тобой познакомилась не просто так, а прежде всего чтобы отомстить. Да, я готова была понести от тебя ребенка, и он стал бы со временем настоящим хозяином всей земли и вселенной, не чета даже мне, не говоря о тебе, – но это совсем не означает, что я тебя хоть чуточку любила. Я тебе говорила об этом, но умолчала о главном: я ненавидела и ненавижу тебя. И я тебя покараю. Как и твою семью.
Варя услышала крик Данилова, и они с Сеней остановились метрах в пятидесяти от кургана.
– Что ты сказал, Алеша? – выкрикнула она в ответ. – Что происходит?
Но Данилов в своем оледенении больше не мог издать ни одного звука, сделать ни одного жеста.
Материнский инстинкт верно подсказал Варе, она развернула коляску и помчалась с Сеней назад, к машине.
А ведьма, как бы не обратив на них и их действия никакого внимания, продолжала вещать, адресуясь к Данилову:
– Ты так и не понял? Так и не понял, что я – дочь того человека, которого ты убил – трусливо, заманив в ловушку вместе с бабой твоей и полковником Петренко. Да, я, что называется, незаконная, нигде за ним не записанная – но я все равно его. И его кровь течет в моих жилах. И брата моего родного тоже фактически убили вы. Не впрямую, но все равно – вы сражались, вы его победили. И их кровь во мне, кровь моего отца и моего брата, взывает к отмщению! Да, я дочка олигарха Козлова, которого вы изничтожили в позапрошлом году в квартире актрисульки, куда прорвались хитростью и колдовством. Ты падешь сейчас, и твоя жена тоже, и сыночек ваш. А чуть позже я доберусь и до Петренко. Не забывай, что я сестра Елисея Кордубцева, которого вы уничтожили в советском прошлом. Поэтому я прокляла вас и вы все умрете!
Варя бежала по гравийной дорожке прочь. Но детская коляска тяжело переваливалась по камням, и далеко она не ушла.
Сеня, которому казалось, что идет забавная игра, весело смеялся, подпрыгивая на ухабах.
Данилов видел все это и слышал, но ничего не мог поделать. Он в буквальном смысле окаменел и не мог ни пошевелить рукой или ногой, ни говорить.
А ведьма с дикой скоростью устремилась по направлению к Варе с Сеней.
Она словно летела над поверхностью земли и быстро настигала их.
– Стойте, стойте, – кричала она. – Поговорим, а не то ваша смерть будет мучительной!
До них оставалось всего три шага, и Дарина вскинула руку – то ли для того, чтобы схватить обоих, то ли чтобы применить свое колдовство и «заморозить» или умертвить их.
Дело казалось безнадежно проигранным.
Но в этот момент ситуация изменилась. Со стороны дороги на бешеной скорости в сторону курганов свернул джип. Не останавливаясь, он с налету ударил решетчатые ворота, преграждавшие путь. Цепь, сковывавшая их, не выдержала и разлетелась. Створки распахнулись, машина, не снижая скорости, пролетела преграду и понеслась, подпрыгивая, по гравийной дороге.
Видимо, ведьма почувствовала: происходит нечто, способное помешать ее планам, поэтому она, так и не добравшись до Вари с Сеней, вытянула руку. Данилов увидел, как его жена и сын, как и он сам, начинают словно оледеневать, замирать на месте. В душе его поднялась буря чувств: и любовь, и ненависть, и горе, и надежда, – однако он не мог ничего ни выкрикнуть, ни сказать, ни сделать.
Авто с разбитым передним бампером и капотом подлетело к женщинам и мальчику и резко осадило свой бег. Из него выпрыгнули трое – Данилов сумел разглядеть их. Первым был (и это не показалось ему удивительным) полковник Петренко. Но вторую и третью персону он никак не ожидал здесь увидеть. То были капитан Вежнев и старлей Люба Андриянова.
Все трое держали в руках оружие наизготовку. Однако выстрелить ни один из них не успел. Ведьма сделала жест рукой, словно отмахивалась от всех, – точно такой применял Козлов-старший в тот вечер, когда они сражались с ним на квартире актрисы в Замоскворечье. От этого жеста ведьмы всех троих – старлея, капитана и полковника – закружило в воздушном водовороте. Их приподняло от грунта, отбросило и шваркнуло о землю.
Варя и Сеня остались, слава богу, стоять на месте – однако оба они так же как Данилов, будто окаменели – в полудвижении, в полужесте.
Но ни Петренко, ни его товарищи не погибли.
Приподнявшись с земли, они, все трое, немедленно открыли огонь по Дарине.
В нее попала одна, вторая, третья пуля.
Данилов видел со своего места на кургане, как в ее тело вонзаются смертоносные снаряды, как брызжет ее кровь.
Ведьма упала. Тогда к ней вплотную подошел Вежнев и сверху вниз выстрелил в последний раз. Тело дернулось и замерло.
А потом оно очень быстро стало съеживаться и словно растекаться. Сначала руки и ноги Дарины начали превращаться в черную со стальным отливом маслянистую жидкость. Потом дошел черед до туловища, затем головы, и вскоре на изумрудной траве осталась лишь небольшая лужица темного оттенка – точно так же два года назад умирал и исчезал на месте ее отец Козлов.
И в тот самый момент, когда девушки не стало, Данилов почувствовал, что чары, которые на него наложила Дарина, спали. Он смог шевелить руками и ногами, и к нему вернулся голос. Точно так же отмерли Варя с Сеней. Испуганный произошедшим, сыночек во все горло заорал.
Данилов спрыгнул с кургана и, не разбирая дороги, понесся к своим.
Варя, Данилов, Петренко
«Разбор полетов» производили тут же, в просторной долине, которая, с пятью некогда раскопанными курганами, стала теперь туристическим объектом. Урочище широко раскинулось между изумрудными холмами и синеющими вдалеке горами.