Черноволосая красотка проговаривает слова с откровенным сомнением. Почти уверена, что она думает о том же. Да и остальные не могут не понимать, что пакт о ненападении при подобной клятве вполне можно нарушить. Было бы желание и изобретательность! Некоторые повторяют зарок со скучающим видом, некоторые хитро улыбаются. Лидерша и статная рыжеволосая дама опустили глаза. А вот это нехороший признак, они могут неспроста прятать взгляд. Особенно старуха с бородавками, клятву-то диктует именно она.
— А теперь, Яги, давайте побеседуем, — продолжила лидерша. Я еле сдержала улыбку. Именно таким тоном наша директриса обычно говорила на собраниях: «Дорогие коллеги». — Царь-батюшка дозволил нам взять с собой помощника и волшебные предметы, кои для дела надобны. Это уж все сами решат, что кому нужно. Только блюдо с яблочком не забудьте. А то может статься, сговориться кому понадобится или всем совет держать.
Все ведьмы энергично закивали. Не знаю, как остальные, я только это блюдо и собиралась брать. Всё равно колдовать не умею, а местный «интернет» мне пригодится.
— До прибытия к палатам царским, я своей волей высшей ведьмы запрещаю вам друг за другом подсматривать.
Старуха взмахнула руками и что — то тихо забормотала. Лица нескольких ведьм вытянулись. Брюнетка наблюдала за лидершей с таким видом, будто смотрела скучнейший, предсказуемый от начала до конца фильм. Рыжая все так же сидела, потупив глаза. Необъятная дама снова что — то жевала. Сухонькая старушка одобрительно улыбалась.
— Блюда не будут показывать вас друг другу до прибытия в главный город к царским палатам, — удовлетворённо заявила лидерша.
— А тебе блюдо будет нас показывать? — вкрадчиво протянула неряшливая женщина с испитым лицом. — А, Лукерья?
— Если подозреваешь меня в нечестности, Анисья, так можете заговорить моё блюдо, — с видом оскорбленного достоинства произнесла Лукерья.
С благородным негодованием она переборщила. Слишком сморщила нос, слишком надула губы. Я была почти уверена, что высшая ведьма собиралась подсматривать за остальными. Брюнетка и Анисья почти синхронно вскинули руки, к ним, помедлив, присоединилась круглолицая румяная женщина лет пятидесяти такого доброго вида, что мало кто принял бы её за ведьму.
Кто против кого тут дружит — примерно ясно. Понять бы ещё, как себя вести. Моя тёзка-Яга наверняка бы выступила сейчас заодно с брюнеткой, но мне высовываться не стоит.
«Чат» закрылся под сумбурные прощания и пожелания доброй ночи. Удачи никто никому не желал даже на словах. Это и понятно, каждый за себя.
— Не знаешь, слова клятвы высшая ведьма придумывала, или это типовой текст для таких случаев? — спросила я Мурчика.
— Не знаю, — он свернулся в клубок у стола. — Хитрые они, Яги. Одно говорят, другое думают, третье делают. Не очень всем этим клятвам верь.
— Спасибо, успокоил, — нервно хмыкнула я. — Ты об этих ведьмах знаешь что-нибудь? Мне надо представлять, с кем и как общаться. Да и о царе и его окружении…
— Утром, — перебил Мурчик. — Всё утром. Спать пора. Загоняла меня сегодня так, что даже гулять не пойду.
— Правильно, нечего ночью через лес по селам бегать, — ехидно проскрипел из-за печи Доклика. — Не март уж на дворе.
Я поняла, насколько устала, только когда улеглась на печке. Перина мягко обволакивала тело. Здесь было тепло, пахло свежим хлебом, на полу успокаивающе мурчал во сне говорящий кот.
Я уже начинала дремать, когда услышала, как скрипнула дверь. В её проёме еле виден был маленький расплывчатый силуэт Доклики. Филин расправил крылья. Его гигантская тень сорвалась с палки. Птица ринулась в лес, освещая путь глазами-фонарями. С натужным скрипом закрылась дверь, хлопнул засов.
— Куда он? — шёпотом спросила я.
— Разбудили, что ли? Надо будет петли на двери смазать. У Яги-то сон покрепче был, — домовой засуетился у печки. — А филин крылья размять полетел, к утру вернётся. Охотиться ему трудно, свет его издалека выдаёт, редко когда наш филин кого поймает. А вот шевелиться любой птахе надобно. Как хозяйка спать ложится, филин и улетает. Его Олеся еще птенцом подобрала. Такая птица не у всякой Яги есть, в Лукоморье редко филин-светы рождаются.
— А что же он ест, если охотиться не может? — заинтересовалась я.
— Мурчик мышей ему ловит, да и люди в благодарность хозяйке когда-никогда мясо приносят. Вообще — то толковой Яге мясное потреблять не положено, но стерви этой закон не закон и запрет не запрет.
Я вспомнила, как Олеся с удовольствием употребляла шашлык и вино в компании первого встречного. На вегетарианку она никак не похожа. И хорошо, мне не придётся тайком жевать мясо и притворяться примерной Ягой.
Перед сном я перебирала в памяти слова клятвы старых ведьм. Что-то еще мне не нравилось, но мозг обволакивала дрема, мешая соображать. Вопросов много, а вместо ответов пока только предположения. Странный какой-то отбор намечается! Неужели царю совсем уж всё равно, как будет выглядеть его невеста? Высшая ведьма с бородавками и крючковатым носом, незаметные бесцветные тётки, необъятная дама, которая всё время что-то жуёт, Анисья с лицом алкоголички «со стажем»… Насколько же неладно в Лукоморье, если правитель готов взять в жёны любую старую ведьму? И что из себя представляет сам царь Данияр?
Кстати, в клятве чётко прозвучало, что травить, душить, резать и замагичивать до смерти нельзя именно старых ведьм. Интересно, почему такая дискриминация? Подчеркнули, что дело касается только участниц отбора, или догадываются, что кто-то мог сделать финт с обменом, как Олеся?
Я зарылась головой в подушку. Надо выспаться, завтра я буду расспрашивать Мурчика и Доклику, катать яблочко и изучать обстановку. Жаль, нельзя поговорить с самой Олесей, уж она могла бы объяснить, что к чему.
В сон я провалилась незаметно. Перед глазами снова каталось яблочко, а затем появилось крупным планом лицо Яги.
— Ведьмам не верь, — без предисловий заявила она. — Ни с кем в дружбу не вступай — обманут. Уж извини, но если на отбор пойду я, то точно его пройду. А мне старый пень в короне в мужья не нужен. Да, я на тебя кой-какие защитные чары наложила — от порчи там, от дурного глаза, от злых людей…Так ты иди смело, развлекись там, как следует! И если совет нужен или вопрос какой есть, подумай перед сном, ко мне обратись, я тебе так же отвечу.
В сон ворвались скрип двери, довольное уханье филина и шипение домового:
— Тихо ты, хозяйку разбудишь.
Сон отступал, а вместе с ним — и Яга. Я закрыла глаза и мысленно позвала:
— Эй, подожди! Долго мне тут сидеть? Когда ты вернёшься?
Нет ответа. Олеся исчезла вместе с остатками дрёмы. Я села на печи, пригнувшись, чтобы не удариться о потолок. Старый пень в короне, говоришь? Мне надо срочно посмотреть на «жениха»!
ГЛАВА ПЯТАЯ. Марьюшка
Мурчик всё так же спал на полу, свернувшись уютным чёрным клубочком. Редкая птица филин-свет уже занял своё место на палке у двери и дремал, прикрыв глаза. Трудолюбивый Доклика возился у печки, он что-то тихо напевал скрипучим голосом. В домике было светло, пахло выпечкой и пряными травами. Я осторожно спустилась по приставной лесенке.
— Доброе утречко, — приветствовал Доклика. — Чайку с травами заварить? Ох и полезный чаёк! И душу успокаивает, и тело бодрит.
На столе у чуда-блюда уже стояла расписная глиняная миска с печеными румяными пирожками и самовар. Вдоль каждого пирожка шла красивая сложная косичка теста.
— Можно и чайку, — машинально ответила я.
Доклика резво пошлёпал к столу. Я ринулись к блюду. Толчок — и яблоко с тихим постукиванием покатилось по серебристой поверхности. «Царь Данияр, — мысленно повторяла я. — Хочу увидеть царя Данияра». Яблочко остановилось, начищенном до блеска блюдо отражало моё напряжённое лицо. Ну и что я не так сделала? Я попробовала покатить яблочко в другую сторону. Не описав полный оборот, оно вновь остановилось.
Доклика увлечённо суетился у самовара.
— Тебе каких пирожочков положить — с мяском, с капустой али с ягодками?
А неплохо тут жилось Олесе! Тихо, свежий воздух, лес вокруг. Продукты наивные посетители вроде Алёнушки принесут, поесть домовой приготовит и на стол накроет. Скучно — с кем-нибудь по блюду можно пообщаться, видимость там гораздо лучше, чем в интернете. Или, как говорили Доклика и Мурчик, загулять где-нибудь.
Не помню, когда мне в последний раз кто-то готовил завтрак, да ещё так заботливо и с откровенным удовольствием.
— С мясом и с ягодками, — я улыбнулась домовому. — Слушай, тут с блюдом что-то не так, показывать не хочет.
Доклика вскочил на табурет, с него перепрыгнул на стол и подошёл к блюду. Домовой деловито подтолкнул яблочко. Поверхность блюда помутнела, а затем там отразилась полуголая Олеся. Она возилась на незнакомой мне кухне размером ненамного меньше моей квартиры. Ведьма напевала что-то из современной эстрады, разогревая шашлыки в микроволновке. Понятно, вчера слушала с Вовчиком последние хиты отечественной попсы.
— Всё показывает, — развёл руками Доклика. — Надо же, тверезая, — пробормотал он под нос.
Я хмыкнула. После настойки из мухоморов алкоголь нашего мира вряд ли может свалить непутёвую Ягу. Сейчас она позавтракает с лексусовладельцем и, скорее всего, отправится ко мне на работу. Тут пока более-менее всё ясно и малоинтересно. Я остановила яблочко. Царь Данияр сейчас гораздо важнее, чем похождения в нашем мире весёлой ведьмы.
Однако блюдо упорно оставалось серебряным и тускло отражало моё напряжённое лицо. Яблочко раз за разом останавливалось.
— Ты на кого посмотреть-то хочешь? — поинтересовался Доклика, придвигая ко мне справа тарелку с пирожками.
Я сглотнула слюну: запах от выпечки шёл потрясающий.
— Царя, — я оставила яблочко в покое и повернулась к пирожкам.
— Мрр, — послышалось за спиной. — Может, тебе еще советы его с министрами показать? Или вооружение войска нашего?
Вот оно что! Как же я не сообразила, что у царя Данияра, как у любого правителя, есть служба безопасности? Если каждая ведьма сможет узнать через блюдо все государственные секреты, это будет полное безобразие.