Несколько дней мы с Ирием провели прекрасно. О царе и его отборе не говорили вообще, честно говоря, в эти дни я вообще не думала о царском тереме. Мы гуляли по лесу, любовались, как растут на поляне две будущие молодильные яблони, по ночам любили друг друга на русской печке. Ирий и Доклика взялись пристраивать новую комнату к избушке и договорились, что дверь из комнаты в комнату они прорубят в последнюю очередь. Ирий своим кащеевским искусством свалил несколько деревьев, а затем они с Докликой увлечённо обрабатывали бревна.
Возвращаться в царский терем мне хотелось меньше всего на свете. Насколько же лучше сидеть вечерами в маленьком бревенчатом домике в обнимку с мужем. Уютно светятся глаза редкой птицы-филина, попискивает за печкой новый Мурчик, скрипит-ворчит добродушный Доклика — и никаких интриг и недомолвок.
— Полетим ненадолго, душа моя, — пообещал Ирий. — Два-три дня — и назад. Я и сам долго в царских палатах не выдержу.
Мы вылетели в стольный град в последний день назначенной Данияром седмицы. Вернее, не совсем в стольный град: по дороге завернули к змею. Ирий точно так же опустил ступу неподалёку от молодильных яблонь. На этот раз Горыныч появился из-за кустов сразу, словно сидел в засаде. Как оказалось, так оно и было.
— А, это вы, — бросил змей вместо приветствия. — Сижу вот, ведьм поджидаю. Седмица-то заканчивается.
— Ну, считай, гостей ты дождался, — широко улыбнулся Ирий. — Яблоко нам нужно, Горыныч.
— Зачем? — змей уставился на моего мужа с откровенным удивлением.
— Ну как — зачем? Не оставлять же старого царя рогатым, — невозмутимо ответил мой муж. — Пошутил — и будет.
— Тебе-то какая печаль, с рогами Данияр или без рогов? — искренне недоумевал Горыныч.
— Долго объяснять, вернёмся — расскажу по-соседски, — пообещал Ирий. — И ещё, ты яблоко для Данияра не нам дашь, а няньке царевичей, мы её скоро сюда привезём.
Лицо змея вытянулось
— Слушай, сосед, мне тут нянька царевичей совсем ни к чему, — нахмурился он. — Нужно тебе яблоко — поделюсь, даже плату могу не брать. А дальше уж сам отдавай его кому хочешь — хоть ведьмам, хоть царю, хоть няньке, хоть сам с мёдом запеки и съешь.
— Горыныч, нам нужно, чтобы именно она царю прежний вид вернула, — вступила я. — Тогда отбор скоро прекратится, и все ведьмы по домам полетят.
— Двух Кащеев удачно женила, теперь, значит, за царя взялась? — понимающе хохотнул змей. — Ты в своём мире кем была-то? Свахой?
— Психологом, — буркнула я.
— Ладно, подождите тут, сейчас принесу то, что нужно, — нехотя сказал Горыныч. — Сами этой няньке отдадите, у меня тут место тайное, чужим делать нечего. Что хотите делайте, а никакую няньку я сюда не пущу.
Змей скрылся в своих владениях. Я порадовалась, что Ирию в этот раз не пришлось вылезать из ступы. Как только Горыныч постоянно ходит по своим владениям среди бурьяна по пояс?
— А если обманет? — еле слышно спросила я мужа.
— Даже пытаться не будет. Кащей волшебные предметы сразу чует и все тайные свойства их видит, — успокоил Ирий.
Змей появился с двумя красными яблоками в руке.
— Это вам сразу и для няньки, и для Олесиного блюда. Там яблочко портиться уже может начать. Чтобы по нескольку раз на неделе сюда не летали, забирайте всё сразу.
— Сколько я тебе должен? — деловито спросил Ирий.
— На новоселье пригласишь — и ладно, — отмахнулся змей. — Видал я издали, как ты избушку с домовым перестраиваешь. Смотрю, ты уж и таиться особо перестал. Я думал, не полетите уж к Данияру. Вообще-то не дело Кащею с домовым на равных общаться, — он почесал лысый затылок.
— Кащей сам разберётся, с кем и как общаться, — ровным голосом ответил Ирий. — Этот домовой меня в своё время Олесе не выдал. Когда Доклика меня в первый раз увидел, нахмурился сразу. Домовой-то Кащея под любым обличье узнает. Я думал, тут же Яге скажет, кого она в дом позвала. А Доклика только головой покачал и спросил: «Ты хоть мышей ловить умеешь, горемыка?» Плошку молока налил и за печку ушёл. Я вечером уже к нему туда заглянул и в открытую спросил: «Чуешь, кто я?» «Конечно, — говорит. — Но врёшь складно, ежели б не чуял, поверил бы. Так что с мышами делать будем? Я их сам ловить не умею, а еще одного кота позвать — хозяйка не поймёт». Я ему сказал, мол, ловить буду, а жрать — нет. На том и сошлись. Несколько лет мы вместе за домом смотрели, вместе за печкой ночевали. Доклика когда меня в человечьем виде увидел — обрадовался, как за родного. Свадебный обряд приготовил, думал, что мы так больше на отбор не полетим, — Ирий улыбнулся. — Скучает, волнуется, назад поскорее ждёт. У домовых из царского терема о нас каждый день справляется. Таких друзей поди найди, а ты говоришь — не дело, — чуть насмешливо закончил он.
— Обряд приготовил? Назад ждёт? — недоверчиво переспросил змей. — Странно, Яга сколько раз жаловалась: домовой ничего толком не делает, стряпать не хочет, мыши дохлые по избе валяются.
— Ну, Горыныч, как к домовому относятся, так он хозяйство и ведёт, — развёл руками Ирий. — Как наша Олеся в Лукоморье появилась, Доклика каждый день свежее готовит, в избе пирогами пахнет. Баньку сам построил, пока мы у царя были. Сейчас вот комнату пристраивать собирается, вот мы с ним и смотрели, что да как сделать. Как на новоселье прилетишь, так всё и увидишь. Только учти, что Доклика с нами за стол садится, и удивления не выказывай.
— Со своим домовым поговорить, что ли? — задумчиво протянул змей. — А то как не приду, жрать в доме нечего, пол не выметен, а домовой, не знаю уж, как его звать, за печкой заунывные песни скрипит.
Я мысленно посочувствовала домовому Горыныча. Совсем змей с ним, что ли, не разговаривает? Тогда понятно, почему домовые всего Лукоморья по печным трубам сидят и хозяевам кости моют. Со скуки же завыть можно от одиночества. Всё по дому делаешь, а тебя даже не замечают, одна радость — друг с другом поболтать.
Хорошо бы змей, и правда, познакомился и пообщался со своим домовым. Горыныч компанейский, они нашли бы общий язык.
— Котёнка ему принеси, — посоветовал Ирий. — Или щенка.
Когда мы улетали, змей выглядел озадаченным.
Дальше наш путь лежал к Кащею. Лететь к нему с Ирием было страшновато. Не сцепились бы опять два Бессмертных!
— Может, я сама? — в который раз повторила я, когда вдали показались знакомые горы.
— Разговаривать можешь и сама, но я рядом побуду, — невозмутимо ответил муж. — Не бойся ты так, я же говорил, договор у нас с ним.
Одетый как обычный человек Кащей стоял у своей пещеры, при виде ступы он махнул рукой.
— Он что, нас ждал? — тихо спросила я.
— Кащеи незваных гостей задолго чуют и издали видят, — Ирий направил ступу ко входу в пещеру.
Хозяин бесстрастно наблюдал, как мы приземляемся. Мне приветливо улыбнулся и перевёл пронизывающий взгляд на Ирия. Я с тревогой наблюдала, как два Кащея буравят друг друга глазами. Лучше бы не говорила мужу, что мне нужно. Слетала бы тайком, без него. Хотя нет, все равно Ирий быстро узнал бы, куда я отправилась, и примчался бы следом.
— Ну, доброго дня, гости незваные, — взгляд Кащея стал обычным. — Просто так прилетели, али дело есть?
Ирий легко выскочил из ступы и помог мне выбраться.
— Доброго дня, — мой голос прозвучал кисловато.
— Доброго дня, — решительно заговорил Ирий. — Кто ж к тебе просто так полетит? Дело, конечно! Олеся хотела кое-что попросить. О цене договоримся.
— Ну, змей-то, допустим, и просто так иногда прилететь может, — Кащей дёрнул уголком рта. — Не поверишь, но рад, что тебя не в кошачьей шкуре вижу.
— Поверю, — коротко бросил Ирий.
— Пошли-ка в пещеру, Меланья там уже самовар нагрела, — Кащей кивнул на вход. — Посидим, про дело своё расскажешь.
— Некогда нам сидеть, — сказал Ирий. — Не из-за вражды, а правда — некогда. Как с отбором царским разберёмся, так и посидим. Хоть здесь, хоть у нас.
— Ну, добро, — задумчиво произнёс Кащей. — Значит, после отбора жду в гости. Так что там за дело срочное? — он повернулся ко мне.
Я вздохнула поглубже и выпалила:
— Мне нужно варенье из молодильных яблок. Такое, чтобы лет на десять-пятнадцать омолодило.
Кащей оценивающе посмотрел на меня, его лицо выразило откровенное сомнение.
— Ты в куклы, что ли, играть собралась? Куда тебе ещё на пятнадцать годов молодеть?
— Это не мне. Царю Данияру и няньке царевичей.
Я говорила долго. Рассказывала об отборе, о разговоре с нянькой, о наследнике царя — Доброделе.
— Представляешь, что будет, если такой правитель власть в Лукоморье возьмёт?
— Ничего хорошего, — согласился Кащей. — Тут правитель с твёрдой рукой нужен. А то всякий сброд в Лукоморье повалит — и люди, и нелюди. Из наших сейчас тут я да змей. Ну, ты еще появился, — добавил он, взглянув на Ирия. — А если царь со скрытым свинячьим рылом придёт к власти, так мы замучаемся чужаков с нашей земли гонять. Каждый свой кус урвать захочет. Люди с людьми сцепятся, мы — с пришлыми… Пусть уж лучше старик ещё на троне посидит, а там, может, и убедит его нянька власть среднему сыну передать. На такое дело варенья не жалко.
Улетали мы с глиняным горшочком кащеева варенья и обещанием заглянуть в пещеру, когда «вся эта петрушка с отбором невест закончится», и выпить знаменитой наливочки.
— Обряд нам с Меланьей нужно провести свадебный, — душевно проговорил Кащей. — Змей тут нечасто появляется, домовых у меня нет. Не к селянам же идти, в самом деле, просить, чтобы зерном нас обсыпали!
— Проведу, — пообещал Ирий.
По дороге к царским палатам муж рассказывал мне, что у Кащеев посидеть вместе за столом — это как обещание не враждовать. А уж свадебный обряд провести — это к вечному миру.
Я сжимала в руке драгоценный горшочек с вареньем. Надо будет сказать няньке, чтобы приберегла от жадных царевичей. Омолаживать Добродела и Елисея никто не собирается.
К царском терему мы подлетали уже к вечеру. Неяркое солнце держало путь за домики стольного града, чтобы скрыться за деревьями леса. Пастух, пощелкивая кнутом, гнал по узкой улице стадо. Время от времени одна из калиток отворялась, впуская коровушку-кормилицу домой. Хозяйки с вёдрами шли к коровникам. На узкой неторопливой речке за стольным градом мальчишки ловили рыбу, и какая-то женщина кричала на них — наверное, хотела загнать домой.