1. Ола уходит из дома
Всю ночь напролет Ола блуждала по «Бестмегаломаркету».
Глянцевое великолепие торговых залов и кое-как затертые следы недоделанного ремонта, золотое сияние фасеточных потолков, ползущие со скоростью пролитого сиропа эскалаторы. Словно рыбы в аквариуме, кружат над головами рекламные модули: «Зубная паста «Грандо» – залог мужского успеха!», «У меня тоже были мешки под глазами!», «Лови шопинг за хвост и получай мегакэшбек!»
А где-то снаружи, за взбаламученной снежной хмарью – портал, до которого ей никак не успеть.
Слишком долго она сидела в кафетерии на семнадцатом этаже, за плохо вытертым липким столиком, и тянула чашку за чашкой эспрессо средней паршивости. Выбирала одно из двух – пока не оказалось, что выбирать уже не из чего. Новость в «бегущей строке»: «Портал на Долгую Землю входит в фазу схлопывания ». Вот тогда-то она и рванула к выходу, но гребаный Бест не хотел ее выпускать. Лифты не открывались, все эскалаторы работали в режиме подъема, двери вели не туда, лестницы и вовсе куда-то поисчезали. В бутиках продавались футболки размером с оконную штору, пакетики яблочных огрызков, офисная обувь для тех, кто собирается поменять работу, и невидимые фломастеры, которые выглядели, как обыкновенные. Ола металась по торгово-развлекательному лабиринту с тягостным пониманием, что останется здесь навсегда, а потом раздался оглушительный трезвон…
«Я успела. Я здесь, а не там. Сука, да заткнешься ты или нет?!»
Не заткнется, пока завод не кончится. То ли дело электронные будильники, раз – и молчок. Но электроника осталась по ту сторону портала.
Не глядя, протянула руку, схватила дребезжащую заразу, сунула под подушку. С настенного календаря на нее укоризненно смотрела красивая беловолосая девушка с метлой, похожая на Изабеллу. Ничего удивительного, влюбленный художник из Дубавы с Изабеллы Мерсмон и нарисовал свой агитационный шедевр. Надпись готическими буквами: «Консервировать продовольствие – твой общественный долг».
Метла считалась профессиональным символом, хотя пошло это с детских сказок. Толку-то с метлы... Залетевшего в окно медузника и то сподручней выгонять шваброй – поражающая площадь больше.
Календарь ей подарили на зимнем продуктовом складе. Консервация-расконсервация продовольствия – это первое, чему Олу здесь научили. Она честно отработала положенные по закону полгода, получила расчет, похвальное письмо и этот самый календарь, и уже предвкушала, как уйдет в отрыв на месяц-другой… Но тут-то ее и притянули к ответу за криминал, случившийся, когда она была еще не колдуньей-ученицей, а туристкой с параллельной Земли. Угон военного автотранспорта, совершенный группой лиц по предварительному сговору. С учетом смягчающих обстоятельств, положительных характеристик и поручительства уважаемых представителей магического сообщества, суд проявил снисхождение – вместо тюрьмы впаяли ограничение свободы и тысячу двести часов обязательных общественных работ. Нетрудно догадаться, где: добро пожаловать обратно на склад!
Ола понимала, что дешево отделалась. Глупо было рассчитывать, что за угон армейской техники ей ничего не будет. Когда они с Маратом и Эрикой укатили на том вездеходе, местные законы для них не имели значения, словно здесь виртуальная реальность или сон, главное – добраться до портала, пока он не схлопнулся. В следующий раз порталы откроются через двадцать четыре года, пройдет уйма времени. Что бы они здесь ни натворили, с них за это не спросят.
Эрика по дороге погибла. Марат, скорее всего, вернулся домой, он из тех пролаз, которые нигде не пропадут.
Ола тоже вернулась, но в последний момент передумала. Подняла взгляд на новостное табло: «Портал на Долгую Землю входит в фазу схлопывания. Граждан просят не приближаться к порталу и убрать припаркованный около ограждения личный транспорт. Тех, кто прибыл из путешествия в другое измерение, поздравляем с возвращением и приглашаем за покупками! Пока вы отсутствовали, у нас появились новые эксклюзивные предложения и ошеломляющие мегаскидки!!!» – и сорвалась, оставив чашку с недопитым кофе. Наяву не было никакой мороки, она знала Бест, как свои пять пальцев, и помчалась к цели кратчайшим путем, наперегонки с еще несколькими посетителями, бросившимися спасать свои тачки и флаеры от эвакуатора.
Мир превратился в смазанную пеструю неразбериху, из расстегнутой сумки что-то выпало, в желудке булькал дрянной кофе, а снаружи было промозгло и скользко, выла сирена, в лицо летела снежная залипуха… В оцеплении решили, что ошалелая девчонка с сумкой через плечо спешит отогнать машину. Встрепенулись, когда она проскочила мимо, свалив секцию ограждения.
Вслед ей что-то кричали, но она уже была на площадке, над которой как будто повисла громадная воздушная линза, перекручивающая и искажающая всё, что сквозило с той стороны , жадно глотающая снежные хлопья…
Было бы время подумать – она бы туда не сунулась. Но от времени осталась пустая оболочка, а в душе не хуже сирены выла тоска по Лесу, который еще чуть-чуть, и станет для нее недостижим, тогда придется четверть века ждать второго шанса.
Зажмурившись, Ола шагнула в портал.
Следующая картинка: небо с плывущими облаками, она лежит на спине, все тело дико болит, как будто с нее содрали кожу. В глазах двоится, лица как размазанные пятна, но пробившегося через толпу Валеаса она все-таки узнала. Попыталась ему улыбнуться.
– Дура, – скупо прокомментировал Валеас.
Она не помнила, как потом очутилась в комнате с матрасом на полу и рассохшимся деревянным окном, за которым желтели одуванчики величиной с чайное блюдце. Первые два-три года (стандартных года!) здешней осени – это все еще лето, временами умеренно жаркое, временами дождливое, совсем как июль-август на Земле в северных широтах. Лимоны с апельсинами уже не растут, зато вместо них есть много чего другого.
Не то чтобы Ола находилась на постельном режиме. Если твое тело – сплошная ссадина, волей-неволей постараешься как можно больше времени проводить на ногах. Вот она и висла на оконной решетке, вцепившись в нее обеими руками, словно тоскующий узник. Часами смотрела на эти шизанутые одуванчики, на траву, в которой что-то шныряло и ползало, на малоэтажные дома с закрытыми ставнями, на видневшуюся за ними серую кайму береговой стены, над которой вздымались кроны деревьев – величественные, манящие, позолоченные солнцем.
Лес заполучил еще одну колдунью, а что она попала сюда в таком виде – не его вина, сама до последнего тянула. Возможно, Лес все-таки помог ей, потому что Ола вывалилась из портала не в виде фарша, а живая и относительно целая.
– Спасибо, что хоть глаза закрыла, а то я бы намучился с глазными яблоками, – недобро глядя на нее, процедил Валеас. – В остальном дура.
– Я была бы дурой, если бы там осталась.
– Тогда ты была бы еще большей дурой, – невозмутимо уточнил собеседник.
Ола проглотила обиду: Валеас ее лечил. Без его помощи на восстановление кожных покровов ушло бы столько времени, что хоть стреляйся.
По вечерам смотреть было не на что, кроме звездного неба с ущербной луной и парящих над крышами медузников. Стеклянисто-белесые купола с пучками длинных колышущихся щупалец смутно маячили в ночной темени.
Отродья луны и шлагбаума, подумала изнывающая от скуки Ола – в первые два дня в голову лезла всякая чушь. На Долгой Земле все шлагбаумы в черно-белую полоску, словно щупальца летучих кровососов.
Над покинутыми домами медузники не задерживались, плыли в сторону Эбы, единственного на Равде населенного пункта. Здешний портал открылся в начале лета посреди картофельного поля, нежданно-негаданно. Картошка пропала, зато равдийское захолустье превратилось в центр торговли и туристического бизнеса – или, вернее, в оживленный перевалочный пункт. Вокруг портала выросло множество построек: таможня, склады, офисы, магазины, в стороне раскинулся рынок. Сейчас большая часть этого хозяйства стояла заколоченная, в дальнейшем то ли пригодится, то ли нет. С порталами заранее не угадаешь: есть такие, которые из года в год появляются на одном и том же месте, а еще бывают одноразовые – от чего это зависит, никто объяснить не может.
Из административных домиков вывозили папки с документами, телефонные аппараты, арифмометры и печатные машинки, из магазинов остатки товара. Днем по соседству шумели машины и перекликались грузчики, а после захода солнца становилось так тихо, что Ола могла услышать протяжный дремотный шепот Леса.
Пристанище для нее в опустелом городке нашлось без проблем: Валеас сбил замок с дверей маленькой двухэтажной гостиницы. Мебели внутри почти не осталось, не было электричества, зато из крана тонкой струйкой текла вода, и можно было пользоваться туалетом. Вначале Ола думала, что ее главный враг – это скука, но на третий день выяснилось, что дело обстоит гораздо хуже.
С утра пораньше ночевавший на стороне Валеас принес ей запас еды на день: термос куриного бульона, вареные яйца, сыр, огурец, бутылку ягодного морса, свежеиспеченный деликатесный хлеб. Впрочем, тут его за деликатес не считали, на Долгой Земле весь хлеб такой. Ола раньше и представить не могла, что он бывает настолько вкусным. Оценила еще во время злополучного туристического вояжа.
Дождавшись, когда она позавтракает, Валеас смерил ее взглядом и сказал:
– Теперь смотри, что я буду делать. Наблюдай на всех доступных тебе уровнях. До сих пор ты не чувствовала боли, потому что я заблокировал передачу сигналов с нервных окончаний. Точнее, поставил фильтры, которые ненужный нам сигнал не пропускают. Сейчас покажу. В твоих интересах понять и усвоить этот прием.
«Ух ты, умеешь ведь, когда захочешь, говорить культурно, как препод на лекции», – прокомментировала про себя Ола.
– Умею, – подтвердил он вслух. – Но ты лучше не отвлекайся на постороннюю хрень. Я же сказал, это в твоих интересах.