Ее пригласил на вальс Принц Лягушек, оказавшийся Артуром.
– Богдан подговорил меня узнать, какие ты конфеты больше всего любишь, – сообщил он после танца заговорщическим тоном.
– По настроению. Главное, чтобы хорошие. Конфеты братьев Коваль, у них плохих не бывает. А чего это он вдруг?
– Торжественно обещает дарить тебе каждую неделю по коробке, если вернешься. Сказал, если понадобится, из Танхалы будет выписывать.
– Без меня там, что ли, сразу показатели просели?
– Ну… Не в показателях дело.
– А в чем?
– Валеас, – лаконично пояснил Артур.
– Что, все так плохо?
– Кому как. Ида и Наина с Розмари в этом спектакле зрители, он на них внимания не обращает. А Богдан теперь каждый день на взводе, если вдруг на складе какой-нибудь инцидент – отвечать директору.
– И вы там все вместе не можете приструнить одного Валеаса?
– Я его послал, – сообщил Артур после заминки. – Вежливо, но послал. Объяснил, что такие эксперименты не входят в мои планы на ближайшие полторы сотни лет.
– Правильно!
Не удалось скрыть злорадства, и собеседник в ответ улыбнулся:
– Я ему даже немного сочувствую – столько теряет… Рядом с ним такая девушка, а он страдает фигней.
«Ну, спасибо, я без такого счастья точно обойдусь, – подумала Ола, обворожительно улыбнувшись в ответ и подав ему руку – распорядитель объявил котильон. – Если б Дорогое Мироздание подкинуло мне такого счастья, я бы не в Дубаву рванула, а куда-нибудь подальше… На Лаконоду или на Сансельбу».
После котильона Артур познакомил ее со своей наставницей Виолеттой Чевари – хрупкой, но энергичной черноволосой дамой в костюме стрекозы.
– Она второй заместитель самой Эльвиры, – шепнул он, когда отошли в сторонку.
Ола кивнула, выражением лица давая понять, что это ее впечатлило. Эльвира Торес, председатель Магаранского отделения магического сообщества Долгой Земли – самая могущественная колдунья Магарана. Здесь ее нет, на праздники она уехала в Танхалу, ко двору Осеннего Властителя.
«Без нее те из наших, кто с прибабахом, совсем распоясались, – поделилась Лепатра сегодня утром во время сборов. – Вернется – наведет порядок. Ее все боятся». «Даже Валеас?» – хмыкнула Ола. «Он лесной, если что, в Лес умотает, ищи-свищи его там. А все классические перед ней по струнке ходят, а то наложит запрет на занятия магической практикой, и полжизни со склада носа не высунешь». «Но проблему с тем маньяком, о котором ты вчера рассказывала, решила все-таки не Эльвира, а Изабелла». «Так покровители у него были… Но Эльвира тогда употребила свое влияние, чтоб от уголовного дела Белку отмазать». «Ясно, и тут всё как везде…»
– Что передать Богдану? – спросил Артур.
– Я подумаю.
Коробкой конфет ее на склад не заманишь, но лучше не говорить «нет», а ответить уклончиво и дипломатично.
Начались быстрые танцы с «воротцами» и «ручейками», Ола всюду успевала – веселая, разгоряченная, азартная, вот только ее пышное платье на кринолине для такой беготни не очень-то годилось.
Ничего удивительного, что свисающие у нее с оборки ажурные листики из золоченой проволоки зацепились в этой сутолоке за чужую оборку. Рывок в сторону усугубил ситуацию. Надо было остаться на месте и потихоньку отцепить, но когда она спохватилась, было поздно: серые кружева изумительной красоты (наверняка ручной работы, наверняка дорогущие) уже расползлись прорехой и чуть провисли, оторвавшись от юбки. На них одиноко болтался трофейный листик. Ничего, Лепатра мигом «вылечит»… Ола подняла голову, уже готовая извиниться, предложить помощь – и наткнулась на холодный брезгливый взгляд.
– Случайно вышло! – бросила она с неприязнью, ответив хозяйке пострадавшего платья таким же неприветливым взглядом.
По крайней мере, это не кто-то из тех значительных персон, с кем ее знакомила Клеопатра. Хотя Ола как будто уже видела ее раньше – но где и когда? Наверное, здесь же и видела. Светло-русые волосы уложены в изящную прическу, в ушах серьги с крупными бриллиантами и бирюзой, на шее массивное ожерелье – серебро, а может, и платина, тоже с магаранской бирюзой, которая стоит немногим дешевле бриллиантов. На лбу написано: «У меня до кучи бабла», и шрифтом чуть помельче: «Я стерва, держись подальше». На Олу она смотрела, как на муху, некстати свалившуюся в сахарницу.
– Бывает, – девушка с вызовом улыбнулась.
Ни словом ее не удостоив, эта сучка отвернулась и поплыла прочь. Ола шепотом выругалась ей вслед, но настроение все равно стало ни к черту. Кого она не любила, так это богатеньких сучек, которые на таких, как она, смотрят как на кучу дерьма. Пусть в «Бюро ДСП» неплохо платили, это все равно была мелочевка по сравнению с их немереными халявными доходами. И надо же было здесь на одну из них нарваться!
Съев порцию мороженого и выпив два алкогольных коктейля, она более-менее утешилась, да потом еще потанцевала и с Артуром, Принцем Лягушек, и с Жозефом-Шмелем, и с Шахматным Рыцарем, и с Трубочистом, и с Баклажаном, и с Помидором, который внезапно оказался самим Осенним Наместником.
О той сучке она почти забыла, но вдруг опять заметила знакомое бирюзовое платье с серыми кружевами, которых стало на одну оборку меньше. Прислуга отпорола рвань, и госпожа Куча Бабла отправилась веселиться дальше. Хм, если можно веселиться с такой замороженной физиономией.
– Не знаешь, кто это? – спросила Ола, когда они с Клеопатрой в очередной раз встретились около стола с напитками.
– Где?.. А, так это же Анита Грофус, ты ее на фото видела, мне показывала.
– Смотрит так, словно только и мечтает разогнать всю тусовку. Можно подумать, ей кто-то любимую мозоль отдавил.
Не мозоль и не «кто-то», но об этом Ола умолчала.
– Она всегда такая. Зато на ее мебельной фабрике уж такие славные вещички делают, и никакого брака, никаких даже малых изъянов, уж за этим она проследить умеет, за это я ее хвалю…
Приняв к сведению, что Лепатра ей против Аниты Грофус не союзник, она залпом допила коктейль, ослепительно улыбнулась первому попавшемуся кавалеру и пошла с ним в круг: объявили бранль, который ей ни за что не хотелось пропустить.
Каждый раз, оказываясь поблизости от этой сучки Аниты, Ола смотрела на нее с победоносной улыбкой (пусть у меня ни гроша за душой, но я тебя круче!), та в ответ мерила ее презрительным взглядом (да откуда ты взялась, ты всего лишь безденежное отребье!), а под конец дошло и до словесной перепалки.
– Опять сюда понаприглашали кого попало, – ледяным тоном произнесла Анита, обращаясь к Дятлу с картонным клювом и лицом печального бюрократа.
– Бирюзовое с серым – редкостная безвкусица, – не осталась в долгу Ола, повернувшись к стоявшей рядом незнакомой даме в мышиной маске.
– С сереньким лучше всего что-нибудь розовенькое, – охотно согласилась та, в сторону Аниты она не смотрела.
– Как меня раздражают надоедливые насекомые.
– А меня раздражают тупые сучки с претензией на стервозность.
Дятлу вдруг захотелось срочно что-нибудь съесть, и он устремился к столам, Мышь тоже ретировалась, уловив, что рискует оказаться в зоне чужого противостояния. Несколько зрителей с любопытством наблюдало за развитием событий, кое-кто пьяно ухмылялся. Видно было, что Аните Грофус все это крайне неприятно, и она смотрела на оппонентку с царственным высокомерием: королева, которой наступили на шлейф, но она из-за этого не перестала быть королевой.
– Удивляюсь, кого сюда пускают, – произнесла она сухо, адресовав эту реплику скорее золоченой лепнине и сверкающей хрустальной люстре, чем окружающей публике, и направилась прочь, оставив за собой последнее слово.
«Ну, я тебе за это отплачу…»
Орудие мести нашлось у Олы в номере, за старым декоративным веером, висевшим над кроватью. Девушка осторожно сняла его со стенки, чихнув от поднявшейся пыли. Как она и предполагала, эта антикварная красота в тускло-серой монохромной гамме маскировала отслоившиеся на стыке обои, за которыми гнездились и клипчики, похожие на семейку блестящих темных пуговиц, и потомки тараканов, переехавших на Долгую Землю вместе с людьми, и крохотные жучки, и кое-кто еще. Все они выползли как миленькие, повинуясь манящим чарам лесной ведьмы, но эта мелочь ее не интересовала. А вот когда из-под обоев высунулся извивающийся мохнатый шнурок, ярко-оранжевый, словно его окунули в краску, Ола триумфально усмехнулась: то, что надо!
Игрец шнуровидный. Приспособился делить жилье с людьми, хотя есть и лесная разновидность, обитающая в дуплах засохших деревьев. Не ядовит, для человека опасен только тем, что может наделать переполоху. Вернее, переполоху наделают сами люди, если игрец внезапно попадется им на глаза, обнаружится в личных вещах или, хуже того, заползет под одежду. В длину достигает полутора метров, а в этом всего-то сантиметров шестьдесят, но для Аниты Грофус хватит.
Поквитается она с этой сучкой. И ничего противозаконного: тварь безвредная, и поди докажи, что это Олимпия Павлихина принесла ее на бал, и что принесла нарочно. Игрец мог и сам забраться в ворох ее нарядов, а она не заметила, со всеми бывает.
Утром хмурая Ола выпила в гостиничном буфете чашку кофе с ликером, вызвала такси и поехала к Лепатре. Погруженного в спячку игреца шнуровидного намотала на руку, прихватив сверху бинтом – возле локтя, под рукавом незаметно.
Было пасмурно, словно все тучи Магарана сползлись в столицу посмотреть на новогоднюю ёлку. Нудно моросило.
– Ты заму… – ненавязчиво попытался завязать разговор таксист, но, встретив в зеркале недобрый прищур, ощутил холодок между лопаток, сообразил, кого везет – и заткнулся.
В прихожей у Клеопатры опять дожидались аудиенции шоферы поцарапанных лимузинов, в том числе из вчерашних. Остановить Олу в этот раз никто не пытался, некоторые даже поздоровались.
– Что-то снова ты невеселая, – заметила колдунья, сидевшая на кухне в разноцветном лоскутном халате – не поленился же кто-то сшить такую вещь. – Как дела в Отхори?