Анита старалась не отставать. То ли Ола заразила ее своим настроением, то ли у нее проснулся инстинкт самосохранения.
Когда они, вконец измотанные, вступили под сень хвоецвета, пылавшего классическим осенним багрянцем, солнце уже клонилось к западу и золотило все, до чего могло дотянуться.
Ола озиралась по сторонам и сканировала рощу ведьмовским способом в поисках чего-нибудь полезного – вроде роя шершней, которые здесь втрое-вчетверо крупнее своих земных сородичей, или отпочковавшегося от родительской колонии сусарга, блуждающего в поисках незанятого оврага. Ничего, ничего, ничего… Что-то есть!
– Нам сюда, – она потянула Аниту мимо зарослей ложной малины к лысому холмику метровой высоты. Гладкая рыжевато-бурая полусфера, в ней зияет несколько отверстий, будто бы пробитых кулаком.
Гнездо выскочей. Эти существа похожи на крабов – если представить себе мохнатых крабов, проворных, наглых, прыгучих, сооружающих хоромы не хуже термитников. В придачу ядовитых, пусть и не до летального исхода. Железы, вырабатывающие яд, находятся у основания хватательных конечностей, оттуда отрава по специальным канальцам поступает в шипастые клешни – это происходит, если выскоч напуган или разозлен.
– Падай, – шепнула Ола, когда похожая на гигантскую издырявленную картофелину глыба осталась позади.
– Зачем?
– Так надо!
Анита замешкалась, Ола подставила подножку и толкнула ее на землю – а потом истерически завопила:
– Что с тобой? Вставай скорее!
Побольше испуга в голосе и суматошности в движениях. В дээспэшные времена, если заказчикам требовалось посеять панику на каком-нибудь нежелательном мероприятии, у нее отлично получалось.
– Тебе плохо?! Вставай, он уже близко!
Эта недогадливая сучка и в самом деле попыталась встать. Ола прижала ее к земле и прошипела:
– Не сейчас. Побежим, когда я скажу.
И уже громко, с истеричными нотками, чтобы услышал Риббер:
– Вставай, соберись, или я ухожу одна!
Анита лежала навзничь, щурилась на сияющее небо, и не понять было, что за выражение на ее перемазанном опухшем лице. Обреченное? Или, скорее, такое, как будто она прощается с этим небом, а на остальные эмоции у нее сил не осталось. Скоро для нее все закончится. Скорее бы все закончилось…
«Нет уж, ты у меня вернешься домой живая!»
– Встава-а-ай! – встряхнув ее за плечи, пронзительно заорала Ола – и этот вопль слился с беззвучным призывом дать отпор агрессору, который явился разорить гнездо, украсть яйца и заявить свои права на чужую территорию.
Выскочи получили свое название, потому что они прыгучие, словно в ногах у них спрятаны пружинки, и выскакивают откуда ни возьмись – маскировочная окраска не позволяет наблюдателю заметить их раньше времени.
Боевые особи целеустремленно ринулись на разорителя гнезд, только хвоя со всех сторон зашуршала. Их было много, судя по размерам жилища – несколько десятков, и каждый норовил вцепиться в пришельца клешнями с ядовитыми шипами.
– Вот теперь вставай! – скомандовала Ола. – И рванули отсюда!
Напоследок она оглянулась: Риббер топтался на месте, весь увешанный шевелящимися бурыми комочками, как новогодняя ёлка игрушками, даже на бороде у него висел выскоч. Это его насколько-то задержит… Но оглядываться не стоило: старый маг понял, чья это работа, и ударил вдогонку.
Вначале Ола ощутила мягкий толчок в спину, несильный, словно подушкой кинули. Ничего страшного… Вроде бы ничего… Но в следующий момент все вокруг поплыло, как будто ее закружило на карусели, тошнота подступила к горлу, и уже не чувствуя ни ног, ни рук, она повалилась лицом в грязь.
«Куда-то едем… И уже вечер… Почему так трясет, меня же тошнит… И почему едем так медленно...»
С лилового сумеречно-бледного неба на Олу взирали далекие кроны хвоецвета, темные с багрянцем, равнодушные к суете животного царства. Мимо проползали травяные заросли, порой склонившиеся травинки задевали ее лицо. На одном из стеблей вереницей расположились улитки: можно подумать, они путешествуют и остановились передохнуть.
С каждым мгновением все сильней ощущались ухабы: она здесь все кочки пересчитает задницей, спиной и затылком, потому что ее тащат волоком по земле. Или не совсем по земле, она вроде бы на чем-то лежит. И даже хорошо, что попадаются кочки, шишки, выпирающие из земли корни, каждый раз она как будто получает животворный пинок, с каждым таким контактом Лес вливает в нее немного силы. В руки и ноги вонзились сотни иголок, сперва это еле ощущалось, словно щекотка, а потом – только держись, но это тоже к лучшему: чувствительность возвращается.
Она вспомнила, что случилось. Вопрос, кто и куда ее тащит. Вот бы кесу, но не похоже, те предпочитают другие способы транспортировки бесчувственных тел. Эвка однажды на спор взвалила ее на плечо, как не всякий парень сумеет, и преспокойно зашагала, а Ола проделать с ней то же самое, естественно, не смогла, проспорила кило шоколадных конфет. Это кто-то слабосильный… Может, кесейский ребенок? Лишь бы не чокнутый Санта-Клаус.
Наконец она смогла приподнять голову, опереться на локти – и увидела знакомый рюкзак, обвисший, словно из него все вытряхнули, и спутанные колтуном русые волосы. Анита шла медленно, сутулясь, с трудом переставляя ноги, и тащила за собой волокушу, сооруженную из двух спальников и веревок.
Ола обессилено рухнула обратно, стукнувшись затылком. Теперь самый главный вопрос: это она по собственной инициативе – или ее заставил Риббер? Если Риббер, нет смысла притворяться, наверняка хренов маньяк уже заметил, что лесная очнулась.
– Анита… Анита, стой, приехали... Дальше я сама...
Та сделала по инерции еще два шага, повернулась и тяжело опустилась на землю прямо там, где стояла. Ола видела ее вполоборота. Лицо в разводах грязи, мокрое от испарины, измученное, зато живое – больше не зомби! Ясно, нет здесь никакого Риббера.
Ола тоже кое-как уселась. Важный вопрос номер два: сможет ли она встать на ноги, и не только встать, а еще и отправиться в дальнейшее пешее путешествие?
– Что было?
– На него напали выскочи, целая стая. На нас не обращали внимания, и я тебя утащила. Ему я помочь не могла.
– Еще чего не хватало, – голос такой, как будто Ола выздоравливает после ларингита. – Тогда бы они обратили внимание… И зря я, что ли, старалась?
– Это ты их натравила?
– А ты во мне сомневалась?
– Они могли его убить? – помолчав, спросила Анита.
– На это лучше не надейся. У них яд не смертельный, тем более он, сука, маг, но на сколько-то времени это его задержит. Со спальниками ты хорошо придумала.
– Этому же в школе учат, – спекшиеся губы слегка растянулись в улыбке, из трещинки выступила капля крови. – Транспортировка раненых – обязательная для всех подготовка.
– А-а… Здесь учат, меня не учили. Хотя, может, было что-то на ОБЖ, но я прогуляла.
– Что такое ОБЖ?
– Очень Большая Жопа. Как у нас с тобой сейчас. Шучу, на самом деле – Основы Безопасной Жизнедеятельности, школьный предмет.
Ола прислушалась: тихо, вокруг обычные лесные шорохи. Если Риббер не утратил способности соображать, он наверняка бросился вон из Леса, туда, откуда пришел – на открытой местности выскочи отстанут и вернутся в гнездо.
– Сейчас я попробую встать… И пойдем дальше.
Подняться на ноги удалось с четвертой попытки. Голова кружилась. Как же кстати, что она до сих пор не израсходовала подарок Лепатры: ей позарез нужна консультация.
Спальники с веревками свернули и запихнули в рюкзак, его надела Анита. Плелись вперед до полной темноты. Олу порой заносило, и тогда возникало ощущение, словно она шагает внутри вагона метро, летящего по туннелю.
Когда остановились на ночлег, Анита поужинала, отмерив себе экономную порцию оставшихся припасов, а Ола смогла съесть только квадратик шоколада: тошнило. Отпила воды из фляги, потом достала флакон, проглотила содержимое и залезла в спальник. Такое ощущение, что вялые рвотные позывы не только в желудке и в пищеводе – в каждой клеточке тела, которое очень хочет от чего-то избавиться, но не знает, как это сделать.
Рядом, в другом спальнике, устроилась Анита.
Глаза слипались, и уже проваливаясь в туманы Отхори, Ола попросила Лес присмотреть, чтобы их обеих в ночи никто не тронул.
…Сразу же видно, что «Бестмегаломаркет» не настоящий! И почему она раньше этого не замечала? Вокруг полно деталей, которые встречаются только в сновидениях, их никак не может быть в типовом торгово-развлекательном центре наяву.
Лепатра в образе прекрасной блондинки стояла возле прозрачной стены робокафетерия, по которой плясали, то вспыхивая, то пропадая, разноцветные виртуальные чашки. В Бесте, действительно, есть такая точка, но пойло там еще хуже, чем на семнадцатом этаже. Зато место удачное: для мимопробегающих покупателей, которые наивно считают, что вкус напитка должен соответствовать завлекательному дизайну кофейного агрегата.
Во сне кафетерий выглядел точь-в-точь, как в реале – никаких или почти никаких отклонений… Не считая вороньей головы на том месте, где у робота находится табло с улыбчивым лицом виртуального менеджера, предлагающего оформить бестмегаломаркетовскую карту рассрочки.
– Здравствуй, Лепатра! Рада тебя видеть!
– Здравствуй-здравствуй, – отозвалась городская ведьма, меряя Олу озабоченным взглядом. – Что это за дрянь ты подцепила? Еще прошлой ночью, когда ты здесь носилась, как угорелая, ничего такого из тебя не торчало.
– Что значит – не торчало? Ой…
Глянув на свое отражение в бликующем стекле робокафетерия, Ола увидела, что у нее из рук, из грудной клетки, из живота, из шеи свисают нитки – и сразу ясно, что не из одежды, а прямо из ее тела. Или это не нитки, а черви? Некоторые вроде бы тихонько шевелятся… То-то ее тошнит, даже во сне.
– Риббер ударил мне в спину каким-то колдовством, когда мы с Анитой от него убегали.