– Не думаю, что это необходимо, комиссар. Мы будем только мешать друг другу. Не забывайте, лабораторное помещение совсем небольшое. Нам с Лофтасом едва хватает места. Скорее процесс работы только замедлится.
– Правда? А сейчас работа прямо-таки кипит?
– Дайте мне времени до вечера. Пусть некромант и успел отработать улики, но я еще нет. Тем более у меня есть некоторые зацепки.
– В девять часов, Григер. В зале совещаний. И если ты не выдашь ничего полезного, завтра Врудик будет здесь.
– Хорошо. Я даже лично подготовлю для него рабочее место.
– Ну-ну…
С уходом Герона в лаборатории воцарилась привычная атмосфера.
– Неужели ты что-то нашел? – подал голос Лофтас, который все это время сидел за ширмой и олицетворял собой мебель. Он, как и я, не переваривает черта. Однако в силу характера старается избегать конфликтов, поэтому чаще прячется.
– Возможно. Наш линчеватель, по всей видимости, обескровил свою последнюю жертву – это раз. И второе, он убил ее не там, где поймал. Вопрос, каким образом был совершен переход.
– Обескровил? Так, может, он вурдалак?
– Нет-нет, одичалые вурдалаки ведут себя иначе. Они загоняют жертву, потом набрасываются. Как правило, исход такой встречи выглядит ужасно – разодранные глотки, переломанные кости. Здесь же во всем чувствуется максимальная осторожность. А раз так, убийца, которого мы ищем, убивает не для души, он преследует какие-то конкретные цели. По сути, эти убийства в некотором смысле его рабочий процесс. И кажется, мне пора наведаться к нашему патологоанатому.
– Тогда удачи, Тайер. Я, например, не готов делить квадратные метры с Врудиком. Некоторые мои растения очень восприимчивы к некромесу. Мертвячник просто-напросто убьет мои многомесячные труды одним своим присутствием.
– Ты совершенно прав. В нашем пантеоне третий лишний.
Полученные улики я проверил и конечно же ничего не нашел. В этом мы с Врудиком оказались схожи. Затем отправился в морг, где наш второй патологоанатом, к слову, очередной некромант, Мелош Шпеллер подтвердил мои догадки. Предыдущие жертвы были с большой долей вероятности также обескровлены, ибо естественная кровопотеря от ранения составила бы сорок процентов, а у жертв оная составила все семьдесят. Почему следователи Герона не обратили на это внимания, черт их знает.
Из морга поспешил в зал совещаний, где к моему приходу собрались все мученики комиссариата в надежде сдвинуться с мертвой точки.
– Вперед! – указал мне черт на место позора. Последнее время все, кто оказывался за трибуной, отхватывали от Герона по полной программе.
– Итак, – я разложил перед собой дела семи убитых, – смею утверждать, что линчеватель не просто серийный маньяк, он убивает своих жертв ради их крови.
– С чего ты это взял? – тотчас возбудился Вершталлен. До чего же вурдалаки нервный народец! Стоит им заслышать о крови, как у них паника. В целом понять их можно, вампирам начали доверять совсем недавно. За что спасибо государственной программе «Из сумрака с любовью». Благодаря слаженным действиям политиков и общественных деятелей, вурдалаков, желающих мирной жизни, обелили в глазах общественности. А до того бедолаги скрывались в темных кварталах, не имея возможности ходить среди простого народа.
– С того, что потеря крови у каждой жертвы составила почти семьдесят процентов.
– При повреждении шейной артерии это нормальная потеря. Или ты намекаешь, что кто-то их иссушил? – уставился на меня с прищуром некромант.
– Угомонись, Вершталлен, – гаркнул на него Гаспарович, – все уже поняли, что твоя братия тут ни при чем.
В ответ обиженный кровосос поджал губы и демонстративно сел к нам ко всем боком. А я продолжал:
– Убийца не каждой своей жертве наносил удар в артерию, но потеря крови у всех приблизительно одинаковая. И главный момент. Кого успел убить линчеватель? Чертовку, некромантку, фею, перевертыша, ведьму, гномиху и эльфийку. Все жертвы разные по сути. Он словно бы ищет ту, которая ему подойдет. Вернее, чья кровь подойдет.
– Значит, экспериментатор, – закивал Герон.
– Либо чернокнижник в поисках, – заметил Корсак. – А кровь ему нужна для ритуалов.
– Выходит, мы ищем того, кто владеет широким спектром магии. Только вот следов магии ты не обнаружил, – перевел на меня взгляд комиссар.
– Нет, однако это не показатель. Магию можно скрыть. Убийца очень осторожен, каждое его злодеяние готовится, планируется, выверяется. Каждый раз ему удается сохранить инкогнито. Линчеватель не стремится быть пойманным. А раскрытие сущности – это первый шаг к обнаружению себя.
– Ну, хоть что-то.
– Надеюсь, в свете мною сказанного Врудик отменяется?
– Не думаю, – злорадно усмехнулся рогач. – Тебе необходима помощь, Григер. Научись уже ее принимать.
– Мне нужна спокойная обстановка для работы, а не помощь.
– Не обсуждается. Подготовь место для Бельша.
Н-да, но я не удивлен. Герон тот еще черт и плевать он хотел на других. А мне пора. Надо бы успеть к риелтору. Да и с Кестрал не помешало бы поговорить, ибо у меня складывается стойкое ощущение, что между нами разрастается пропасть. Как раз после риелтора позвоню ей.
И едва я вышел на улицу, как увидел ведьму рядом со своей машиной.
– Привет, Тайер, – улыбнулась как всегда кокетливо.
– Здравствуй, – подошел к Кестрал. А выглядит она сногсшибательно. Короткое платье по фигуре, черная кожаная куртка, высокие сапоги, на голове котелок. Только метлы не хватает для полного образа. – Я собирался тебе позвонить.
– Что ж, – присела на капот, – пока ты собирался, я сама приехала. Нам бы обсудить то, что произошло в ресторане. Я хочу определенности, знаешь ли.
– Ты говорила с Эльвет, – закивал. – Интересно, о чем.
– Ничего особенного. Всего-то задала ей пару вопросов о вас, но силы нечистые! – закатила глаза, – как же бедняжка засмущалась. Подозреваю, ты слукавил, когда сказал, что между вами только сделка.
– Я был с тобой честен, Кестрал. Между нами на самом деле только сделка.
– Ладно. Тогда ответь, что происходит между мной и тобой? Я вернулась из командировки и встретила совершенно другого варлока. Отчужденного, холодного, чужого.
– Ты преувеличиваешь сейчас. Я вовсе не отчужденный и уж тем более не чужой, просто у меня много работы и серьезные, далеко идущие планы, для осуществления которых мне нужна Эльвет.
– А я? Я вхожу в перечень твоих далеко идущих планов?
– Снова ты об этом.
– Да, снова. Я больше не хочу встреч ради постели и разговоров о науке.
– Врать не буду. Женитьба в перечень не входит. Что касается девчонки, я с ней разведусь, как только сделка совершится.
– Ясно. – В глазах ведьмы поселилось разочарование. – И последний вопрос. Ты меня любишь? Мне важно знать, потому что я люблю тебя, Тайер.
Что ж, я много раз думал о любви. Часто спрашивал себя об этом, но даже себе не смог ответить честным «да». Мне хорошо с Кестрал, просто здорово, но любовь… это слишком ответственно и жертвенно. Видимо, мне на роду написано прожить жизнь холостяком.
– Прости, Кестрал. Но я не способен любить так, как того хотелось бы тебе.
– Значит, это все? – Вот и слезы на ресницах замерцали.
– Если ты мечтаешь о семье, о детях, то я просто не имею права мешать тебе двигаться в этом направлении.
– А мне казалось, у тебя есть сердце.
И она поспешила к своей машине, что стояла напротив моей. Наверное, я сейчас поступил глупо, но если я хочу полной вовлеченности от Вереск, то и сам должен соответствовать. Цель превыше всего, так говорил дед, так думаю и я. Любовь – это то чувство, которое делает нас податливыми, ведомыми, оно дезориентирует. Любовь нужна тем, кто не в состоянии дать миру нечто большее.
Когда Кестрал покинула парковку, я ощутил облегчение. А раз так, значит, печалиться не о чем. Теперь можно всецело сконцентрироваться на важных делах. И первым делом будет риелтор.
Глава 17
Эльвет
После ухода Тайера я вконец растерялась и поняла, что не смогу нормально работать. Каждое его появление для меня стресс. Еще Полкин пристал со своей мнительностью и ревностью. Замучил расспросами, где я была, с кем, когда пойду с ним на свидание. Пришлось поступить с ним так же, как недавно поступил Григер, – подтереть местами память и отправить домой. Конечно, с друзьями так не поступают, но иного выхода я не видела.
Клиенты тем временем продолжали идти, к концу дня у меня в списке заказов набралось пятнадцать позиций разной степени сложности. Как вообще успевать, если варлок каждый раз врывается и путает мне все планы? Сегодня он вообще потребовал, чтобы я поставила крест на личной жизни, а завтра что будет? Запретит работать? Бесов хозяин положения! Но увы и ах, если потребует, придется согласиться. Отец важнее.
Погруженная в такие скверные мысли, под накрапывающий дождь моего паратронима, я закрыла ателье. Как странно складывается жизнь. С детства я отчаянно стремлюсь к свободе, к независимости, пытаюсь добиться успеха на своем поприще, а в итоге снова оказываюсь под гнетом чужих желаний, снова вынуждена прогибаться и соглашаться. Безусловно, цель вызволить отца более чем оправданна, только от этого не легче. А причина в том, что я по сути одна. Мое одиночество из вынужденного – в силу переезда в другой мир, с годами переросло в хроническое состояние души. Теперь вся надежда на папу, на его возвращение. Что касается мамы, то я для нее не более чем спасательный круг в океане людского невежества. Впрочем, с этим фактом я давно смирилась. Правильно однажды сказала бабуля Лусида: одиночество оголяет наши самые уязвимые места, делает нас слабыми, одиночество выжигает душу, оставляя нам только разум, а жить лишь разумом – прямой путь к несчастью. Получается, я сейчас прямо-таки спешу навстречу несчастью.
Наверное, если бы не скоростное движение поезда со сквозняком, моя плаксивая тучка так бы и висела над головой. Слишком уж я раскисла по пути домой.