– И он не смог ее съесть. Забрал домой.
– А потом дал ей имя. Шипуха, – кивнул судья. – Я вам верю, госпожа Григер. Можете быть свободны.
Ну вот, я пропустила через себя очередную боль. Боль, с которой никакая физическая не сравнится.
Еще около часа благородные мужи заседали. Беладриан продолжал настаивать на уликах, вернее, их отсутствии, обещал скорую кончину карьеры Герона, а тот обещал засадить сынка эльфа в «Тихий Док» до конца его дней. Тайер делился своими умозаключениями в части улик, которые «вот-вот будут», а я смотрела на них и хотела только одного: оказаться как можно дальше отсюда.
Боюсь даже представить, сколько еще боли и ужаса мне предстоит увидеть и прочувствовать. Как заключил судья, на днях я должна буду явиться в участок в составе особой комиссии, где мне предоставят доступ к вещам погребенных жертв, а также к телам тех, кто еще в морге.
Суд мы покинули лишь к обеду, к этому времени я растеряла всякое желание разговаривать с кем бы то ни было. Тайер попытался затеять беседу, но наткнулся на мое молчание и полнейшую апатию.
– Я понимаю, каково тебе, – заговорил, когда подъехали к моему дому, – но подонка надо отправить за решетку.
– Надо, – кивнула, глядя на пустынную улицу. – Я сделаю то, что должна. Не переживай.
– Элли…
– Не стоит, – помотала головой, – все нормально, Тайер. Скажи, есть какие-нибудь новости об отце?
– Жду звонка из тюрьмы со дня на день.
– Скорей бы.
А когда я уже собиралась покинуть машину, прямо за нами остановилось авто, из которого вышла моя мама. Вот это да!
– Началось, – пробубнил недовольно Тайер, открывая дверь.
Матушка, завидев нас, тотчас расплылась в улыбке, раскинула руки в стороны и мелким шагом поторопилась ко мне.
– Девочка моя! – обняла как никогда крепко. – Я так соскучилась! – и даже в щеку поцеловала.
– Привет, мам…
Честно говоря, я не ощутила радости от встречи. Возможно, из-за тяжести на душе или из-за маминой отчетливой игры на публику.
– Господин Григер, – кивнула ему мама с тенью легкого пренебрежения во взгляде.
– Госпожа, – кивнул он ей в ответ с явным пренебрежением. – Решили навестить дочь?
– Решила. Все-таки я не настолько богата, чтобы проживать в отеле. Помнится, родная, – обратилась ко мне, – на свадьбе ты предлагала перебраться к тебе. Предложение еще в силе?
– Ну да, конечно.
– Чудесно! – Мама щелкнула пальцами водителю такси, чтобы тот выгружал багаж. – Так вот где ты обосновалась, – уставилась на дом. – Неплохо, неплохо.
Я открыла маме дверь, а сама предпочла остаться на улице, чтобы еще немного побыть в тишине.
– Все еще хочешь остаться здесь? – покосился на меня Тайер.
– Не могу не остаться. Во-первых, в доме Сифия, во-вторых, мама не поймет моего неожиданного бегства.
– Ну, ты как-то поняла ее бегство. И потом, не она ли бросалась громкими заявлениями, что ни при каких обстоятельствах не будет делить жилплощадь с твоим отцом?
– Мама сложная натура, – прикрыла глаза, – она вспыльчивая, эксцентричная, но при этом очень одинокая.
– Да уж, скоро этот дом превратится в приют для одиноких и всеми обиженных.
– Ты на что намекаешь?
– На то, что ты слишком добрая, поэтому слабохарактерная по отношению к тем, кто стремится сесть тебе на шею.
– А ты прав, – опять мы вернулись к тому, с чего начинали, к его эгоизму и нетерпимости, – я слабохарактерная и наивная, и добрая. Иначе не связалась бы с тобой. Ты точно так же воспользовался мной, Тайер. Сыграл на моей любви к отцу. Пожалуй, сегодня тебе стоит заночевать у себя дома. У меня все равно собралась не та компания.
– Ты когда-нибудь прекратишь воспринимать мои слова в штыки? – тоже завелся он. – Я лишь сказал, что твоя мать плевать на тебя хотела. Ей хорошо там, где платить за себя не надо. В данном случае здесь, рядом с дочкой, которая в лепешку расшибется, но расстарается для любезной матушки. А эльфийка вообще инородное тело, которому ты ничем не обязана. Что до твоего отца, Эльвет, он еще один седок на твоей шее в скором времени.
– А если я вдруг забеременею? Ты и ребенка назовешь очередным седоком на шее? Дьявол, какая же я дура! – схватилась за голову. – Ты ни капли не изменился. И никогда не изменишься.
– Не путай наших будущих детей и твою родню. Это другое.
– О нет, Тайер. Это не другое. Ты слишком боишься потерять свою свободу, боишься заботы о ком-то еще, кроме себя. А я не боюсь. И для меня моя семья не седоки на шее, не обуза. Я их люблю, несмотря на все проблемы, и готова заботиться о них. Ты вынудил меня бросить друга на произвол судьбы, разрушил мой устоявшийся мир в Лютерании, но тебе этого показалось мало. Ты хочешь, чтобы я отказалась от всей своей родни, которую и так можно по пальцам пересчитать. А чего ради? Чтобы я была только твоей палочкой-выручалочкой?
– Ты просто еще слишком молода.
– Раз так, то ты слишком стар для меня. До встречи в участке! – И я направилась к двери.
К счастью, он не пошел следом. Хотя бы тут проявил чуткость.
Маму я нашла на втором этаже, она стояла в коридоре и рассматривала картины на стенах, их я тоже приобрела в лавке госпожи Огненной.
– Знаешь, – повернулась мама ко мне, – здесь лучше бы смотрелись твои вышивки. Ты ведь перевезла их?
– Еще нет, как-то не было времени. Ты выбрала себе комнату? – Я вдруг ощутила всю тяжесть сегодняшнего дня.
– Ну, это твой дом, Элли. Где позволишь жить, там и буду.
Ничего себе! Такого услышать я точно не ожидала.
– Можешь выбрать любую, кроме вон тех, – указала на две дальние двери. – В одной комнате поселилась я, во второй моя подруга.
– Сифия?
– А вы уже познакомились?
И когда только успели?
– Буквально пять минут назад. Милая эльфочка, правда слегка блаженная.
– Зато добрая.
– Это да. Спасибо тебе, Эльвет, – неожиданно глаза мамы покраснели, – за твое большое сердце, в котором для всех нас есть место. К сожалению, я не такая, как ты. Видимо, права была Лусида, когда сравнивала меня с прабабкой Влачитой.
Я выбрала для мамы спальню с личной ванной комнатой. Правда, из мебели в спальне была всего лишь кровать и платяной шкаф, но ничего, остальное докупим позже. После я спустилась вниз, в мастерскую. Пора мне возвращаться к работе, иначе мысли-термиты съедят весь мозг. Но, чтобы начать работать, я должна перевезти все необходимое, а для этого как-то надо добраться до Лютерании. Конечно, можно было бы купить все новое, но я люблю свои вещи, свою технику, к которой привыкла.
И кто бы мог подумать? В этом вопросе помочь мне вызвалась мама. Как выяснилось, за время пребывания в «Кривороге» она познакомилась с каким-то очень влиятельным и невероятно обаятельным чертом, имя коего предпочла сохранить в тайне. Ему-то она и позвонила, а уже к вечеру у порога моего дома стоял небольшой пикап, забитый моими вещами из «Шпильки».
– У меня просто нет слов! – Я наблюдала за тем, как черти-грузчики таскают технику и коробки с тканями.
– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, – улыбнулась мама. – «Криворог» вообще очень интересное место, Элли. Там можно встретить удивительных существ. Но молодой неопытной девушке там однозначно делать нечего, – фактически повторила слова Сюсанны.
– Они даже вывеску привезли! – Я так и ахнула, увидев свою «Шпильку» в руках грузчика.
– Не придется тратиться на новую.
Когда черти покинули дом, мама в свойственной ей манере «я предлагаю, но тебе лучше отказаться» предложила мне посодействовать в расстановке вещей.
– Я сама, мам. Ты и так помогла.
– В таком случае, – просияла она радостно, – я спать, дорогая. Спокойной ночи! Не засиживайся допоздна, – и поторопилась в свою комнату.
Сифию я решила тоже не тревожить, ибо успела заметить, что в особо ненастные дни – а сегодня дождик принимался капать раз десять за день, она постоянно хочет спать и откровенно теряется в пространстве. И потом, мне хотелось побыть наедине с собой, пообщаться со своими вещами, проникнуться атмосферой.
С каким же наслаждением я расставляла технику, раскладывала ткани, рассыпала по контейнерам пуговицы и кнопки! За все непростое время, проведенное в Магории, это стало своего рода отдушиной.
– Вам нужна помощь, хозяйка? – раздалось из пустоты.
– Доброй ночи, Нуар. – Что удивительно, я совершенно не испугалась. – Можешь поставить вот эти коробки на самую верхнюю полку, – указала на ряд небольших коробок с лоскутками внутри.
– Будет сделано.
И сейчас же коробки взлетели в воздух, после чего встали в ряд на полке.
– Еще что-нибудь? – Голос послышался уже ближе.
– Ну, можешь установить оверлок на стол у стены.
Скоро и техника стояла, где надо.
– Спасибо, Нуар, – прислушалась к тишине.
– Не за что. Прошу, не бойтесь просить меня о помощи. Я слишком долго был бесполезен.
– Ладно. Тогда вот какая просьба. Прошу тебя, не пугай мою маму и Сифию.
– Они знают, что я здесь, хозяйка. Ваша подруга прекрасно меня чувствует. Что касается вашей матушки, пару часов назад она обозвала меня жуткой гадостью и пригрозила изничтожить, если я еще раз окажусь в ее опочивальне без разрешения.
– Извини, она не со зла.
– Это моя вина. Я и впрямь проявил неуважение.
До глубокой ночи мы с Нуаром занимались обустройством мастерской. Финалом наших трудов стала вывеска, закрепленная над входной дверью.
– Чего-то явно не хватает. – Я смотрела на вывеску, которая смотрелась как-то скучно, что ли, невзрачно.
И в ту же секунду слово «Шпилька» засияло белым светом.
– А вот так гораздо лучше.
Казалось бы, только в обед я размышляла о работе, как пожалуйста, уже все готово. Осталось дело за малым – вернуть клиентов. Может, объявление в местную газету дать? Или зазывалу найти? От приятных мыслей отвлек звук шагов; я стремительно обернулась, однако никого вокруг не обнаружила. Из-за густого тумана улица так и осталась пустой. А в следующее мгновение меня какая-то сила затащила в дом, после чего дверь закрылась на ключ.