— Расскажи мне о Кьеринге? — просила я, чтобы хоть немного отвлечься.
Ивар рассказывал, что мог. Он сам там никогда не был… он рассказывал, говорил что-то, говорил, но лучше мне от этого не становилось.
Я почти не слушала… Не в Кьеринге дело.
Что я делаю здесь?
— Ивар…
Все еще держа его за руку, я остановилась, потянула, заставляя остановиться и его тоже. Заставляя развернуться к себе.
Он смотрел на меня напряженно и хмуро, словно не ожидая ничего хорошего.
«Он очень устал», — говорила я себе. Сколько дней нормально не спал, а тут еще я со своими дурацкими вопросами.
И все же.
— Ты все еще любишь меня?
Он чуть снисходительно фыркнул, и тут же нахмурился, куда больше обычного.
— Да, люблю, — твердо и даже сурово сказал он. — Ты сомневаешься?
— Сомневаюсь, — честно сказала я.
— Тогда зачем, по-твоему, я здесь? Мне было бы куда проще бежать одному.
Я пожала плечами.
— Ответственность. Всего лишь ответственность. Тебе кажется, что ты что-то должен мне. Должен позаботиться. Не бросать…
— Это не так?
— Не так, — сказала я. — Я сама могу о себе позаботиться. Мне не нужна помощь.
— Отлично, — сказал он.
Мне даже показалось, сейчас он повернется ко мне спиной. Или даже уйдет.
— Ты собиралась вернуться домой, — сказал он снова. — Ты помнишь? Раньше ты говорила, что это не для тебя, что ты все равно уйдешь. Это не твой мир, не твоя жизнь.
— Я передумала.
— Почему?
— Я так решила.
— А потом ты передумаешь снова?
Меня вдруг разобрала злость.
— Может и передумаю! Какое тебе дело?
— Какое мне дело? — лед в его голосе, даже страшно. — Тогда какое тебе дело до того, зачем я здесь с тобой? Какое дело до того, что я чувствую? Мне просто захотелось. А потом, может, захочется уйти, и я уйду. Куда глаза глядят. Провались оно…
Глаза в глаза. Мы с ним почти одного роста, он стоял совсем близко, все еще держа меня за руку. И совсем близко его лицо. Усталость, и какая-то отчаянная злость в прищуренных глазах… злость…
«Вот и убирайся!» — хотела было ответить я. Обидно.
— Ты ждешь от меня признаний в любви? — тихо сказала я. — Ждешь, что я скажу, что никто и никогда мне больше не будет нужен? Что останусь с тобой навсегда-навсегда?
Глаза в глаза.
— А разве сама ты не этого от меня ждешь? Разве не за этим ты начала разговор? Хочешь услышать, что я тебя люблю? Так? — он начал очень твердо, но под конец голос неожиданно дрогнул. Он отвернулся. Зажмурился. Как мальчишка…
— Этого, — шепнула я. Стало стыдно. Даже страшно. Надо было сказать что-то еще, но все слова застряли, ничего не выходило. Я как рыба открывала и закрывала рот. Глупая рыба.
— Я люблю тебя, — глухо сказал он. — Люблю, с той самой первой встречи. Очень сильно, больше жизни. Но постоянно, каждое мгновенье я боюсь поверить, что ты можешь остаться со мной. Я постоянно напоминаю себе — ты уйдешь, рано или поздно. Тебе надоест такая жизнь, ты вернешься домой. Как мне быть? Я поверю, а ты уйдешь… и начинаю чувствовать себя идиотом. Ты не представляешь, что значит постоянно видеть тебя рядом и постоянно помнить, что это скоро закончится.
— Я не уйду…
Мотнула головой, шмыгнула носом. И это все, на что хватило сил. И еще — обнять его.
Шагнула вперед и обняла его так крепко, как только могла. И он обнял меня в ответ.
— Я не уйду, Ивар. Я хотела уйти, но не смогла. Я не могу уйти от тебя. Я… Как же я теперь без тебя?
Я зарыдала.
Мы так и стояли. Слезы текли по моему лицу вместе с дождем. Ивар обнимал меня. Я прижималась щекой к его шее, закрыв глаза… потом он целовал меня, а я… я плакала. Не знаю, что на меня нашло. Словно прорвало, словно все невыплаканные слезы вдруг хлынули наружу.
Я видела, как ему страшно. Действительно страшно.
С тех пор, как мы перешли реку, напряжение только усилилось. Я думала — теперь будет проще, но нет.
Мы шли через какие-то дикие каменистые холмы. Ночами было так холодно, что ныли кости, и даже рядом с Иваром, под его плащом, я не могла согреться. А ведь мы идем на север, скоро осень…
На второй день мы вышли к деревне.
Мне вначале так показалось.
Деревня была пустой. Ее бросили давно, может быть лет пять назад, Ивар сказал, что скорее всего во время последней войны. Или после нее, в голодную зиму.
Несколько сгоревших остовов домов, но и несколько целых. Поначалу, было немного не по себе, но зато впервые за долгое время я могла спать в доме, закутавшись в теплые одеяла.
Еще бы горячей еды, и было бы совсем хорошо. Но огня мы не разжигали.
Зато нашли мне более подходящую одежду, такую, чтобы не привлекать внимание. Костяной гребешок, чтобы причесать волосы.
Денег у нас было немного, Ивар успел захватить с собой только то, что было под рукой — десяток серебряных монет и горстка медяков. Этого хватит, чтобы купить немного еды и несколько дней переночевать под крышей в тепле, но о том, чтобы купить дом — нечего и мечтать. Не страшно. Главное — добраться.
Я так устала вздрагивать от каждого шороха.
За все время мы почти не встречали людей.
И впервые, утром, услышав топот копыт, я готова была в землю зарыться, лишь бы меня не увидели. Но голые поля кругом, негде спрятаться.
— Спокойно, — сказал Ивар. — Вряд ли они что-то знают о нас. Не дергайся и не смотри им в глаза. Не останавливайся.
Его меч был аккуратно замотан в тряпку и спрятан в заплечном мешке, только нож у пояса.
Очень боялась, что это дорны, вдруг они могут как-то почуять, что я из другого мира. Но оказалось — просто люди. Пятеро вооруженных людей, не слишком-то похожих на рыцарей. Но на одном даже помятый стальной панцирь. Разбойники?
Они поравнялись с нами.
— Эй! — окликнул тот, что в панцире, высокий, тощий, с косматой рыжей бородой. — Кто вы такие?
Ивар поклонился ему.
— Я плотник из Заячьих Топей, милорд. Ищу работу, но пока не очень успешно, времена неспокойные. Вот, думаю, может на севере нам повезет.
— А баба? Жена?
— Да, милорд.
Меня слегка трясло, я изо всех сил разглядывала землю под ногами, боясь выдать себя.
— Далеко тебя занесло, плотник. Сдается мне, не заработок ты ищешь.
Ивар спокойно пожал плечами.
— Скоро война, милорд. Хотелось бы найти место поспокойнее.
— Тогда бы тебе стоило идти на юг, к Алатае.
— У меня брат в Кьеринге, милорд. Он ушел туда давно, звал с собой и обещал помочь, если настанет нужда. Так что я иду к брату.
Бородатый ухмыльнулся, видно было, что он не очень-то верил словам Ивара, а, может быть, видел в них что-то свое.
— В Кьеринг, значит? А оружие ты хорошо умеешь держать в руках? Меч или лук?
— Топор, — сказал Ивар. — Вот только рубить я привык дерево, а не головы.
Бородатый засмеялся.
— Хорошо, — сказал он. — Время сейчас неспокойное, ты прав. И нам всегда нужны люди, хорошо владеющие топором. Если надумаешь, там дальше по дороге таверна, спроси Красного Ховара, тебе расскажут.
— Я запомню, милорд.
— Я не милорд. Но о своих людях привык заботиться. Запомни.
Ивар кивнул.
— Кто это? — осторожно спросила я, когда они скрылись вдали. — Разбойники?
— Вроде того, — сказал Ивар. — Думаю, они считают себя ополчением. Но в итоге — те же разбойники.
На севере назревала война. Какой-то Регнар, говорят, осадил Белый Зубец у побережья, перерезал дорнов и объявил себя лордом. Кьеринг и вольные города поддержали его. Говорят еще, этот Регнар наследник древних королей.
Мы попали в неудачное время.
Война… Я только сейчас задумалась об этом по-настоящему. И даже не предстоящие трудности пугали меня. Ивар — воин, солдат… сотник. Он пойдет сражаться снова. А я? У меня сводило живот и подгибались коленки при мысли, что я могу его потерять.
— Ты уйдешь на войну? — спросила я.
Он кивнул, потом вдруг как-то странно глянул мне в глаза.
— Война, это все, что я умею, — глухо сказал он, словно оправдываясь.
— Да, — тихо сказала я. Глупо ожидать чего-то другого.
Он нахмурился, долго шел молча, глядя под ноги.
— Наверно, тебе и правда лучше уйти домой.
И вот тут меня вдруг накрыло. Я схватила его за руку, заставив остановиться, изо всех сил развернула к себе.
— Что?! — я почти кричала, близко к истерике. — Ты думаешь, что можешь просто так взять и отослать меня домой? Я не пойду! Я решила!
Ивар стиснул зубы, долго молчал.
— Я не смогу о тебе позаботиться, не смогу быть рядом с тобой.
Вдох-выдох. Надо взять себя в руки. Надо спокойно.
— Да мне плевать, — фыркнула я. Нет, надо еще спокойнее. — Война, так война. Значит, я буду ждать тебя. Я решила остаться и останусь. Когда я сомневалась, то честно говорила об этом. Но сейчас я решила. Я остаюсь. А ты иди куда хочешь! Я найду, чем заняться без тебя!
Глаза защипало от слез. Не нужно, чтобы он видел. Развернулась, зашагала по дороге.
Он долго стоял, потом догнал меня, пошел рядом. Ни слова. Ничего…
В таверне было шумно и людно, жарко, пахло едой. Как же я отвыкла от всего этого! Просто невероятно.
Мы с Иваром так и не разговаривали, но я видела, как он смотрел на меня, и… Мне отчего-то казалось, что все будет хорошо. Не знаю как, но будет.
Нам подали густое горячее рагу с грибами, морковкой и разваренной пшеницей. Казалось — нет на свете ничего лучше и вкуснее. И по кружке темного пива. Меня разморило почти сразу и начало клонить в сон, я бы уснула, если б не Ивар…
Если бы к нам не подошли.
Трое хмурых мужиков.
— Куда идешь? — без предисловий спросили они.
— На север, — сказал он. — Ищу работу.
— И какую работу ты ищешь? Я же вижу, ты солдат. Нам нужны люди.
— Вам? — удивился Ивар, качнул головой. — Это не моя война. Я плотник.
Мужики скривились. Они уже заметно набрались, и были не прочь подраться. Был бы повод.