— Что будет с тобой? — тихо спросил Ивар.
— Со мной? Я как-нибудь сама разберусь, — буркнула я.
Ивар зажмурился. Мне кажется, он мысленно ругал меня, проклинал, наверно, обзывал дурой. Но молчал.
Я понимала, что он прав, что риск слишком велик. Что рисковать жизнью ради совершенно неизвестного человека — глупо. Я ничего об этой ведьме не знаю. Может быть, она заслужила такую судьбу.
Но как остаться стоять в стороне?
— Нет, — сказал Ивар. — Ты можешь думать обо мне все, что угодно. Но я в это не полезу.
Он повернулся ко мне спиной. Пошел прочь, в сторону казармы.
Я глубоко вдохнула. Выдохнула. И снова.
Он прав.
Это чужой жестокий мир, а я пытаюсь тут… Не по правилам.
Вдруг испугалась, что Ивар уйдет совсем.
Всхлипнула, догнала. Обхватила сзади его руками, со всей силы, словно боясь не удержать. Прижалась щекой к его шее.
Он замер.
— Ивар, — шепнула я. — Я люблю тебя.
Он осторожно высвободился, повернулся ко мне, обнял.
— Аня… — что-то неуловимо изменилось в его голосе. — Ты действительно этого хочешь?
Вот тут меня проняло. Вдруг стало страшно. Наверно, впервые, только сейчас, я осознала, что все взаправду, и что я могу Ивара потерять, если буду настаивать на своем. Что я дура. Это может стоить ему жизни!
Кто мне дороже, в конце концов?!
— Нет, — я отчаянно замотала головой. — Нет, нет, нет! Ивар, прости меня! Я просто… я не знаю… Нет, я не хочу!
И все же, я решила, что должна увидеть своими глазами.
Ивар даже не спорил, хоть ему это и не нравилось.
Снова почти бессонная ночь. Сначала ждала Ивара почти до утра, потом приходила в себя. А теперь вот на площадь… Лишь только встало солнце.
Я хотела увидеть ведьму.
Когда мы подошли — народ уже собрался, ведьму привели, судья и магистрат уже сидели на своих местах за высоким столом. Кипы бумаг лежали перед ними. Обвинений было предостаточно.
Ведьма стояла перед ними, к нам спиной. Я видела ее длинные рыжие волосы, падающие волнами на спину. Порванное платье она придерживала рукой. Босые ноги, покраснели от холода.
— Хочешь подойти ближе? — спросил Ивар.
Мне показалось, или какая-то издевка в его голосе? Нас пропускали. Точнее пропускали Ивара в форме городской стражи, не очень охотно, но все же, нам удалось подойти почти к помосту, на одном конце которого стоял столб с кандалами, на другом — плаха.
Долговязый старик в синем камзоле на меху поставленным голосом зачитывал обвинения. Ведьма околдовывала, одурманивала и обманом вытягивала силу из честных людей. Дьявольское отродье, пришедшее с Пустошей, из небытия, она не заслуживает жизни. Она заодно с врагами, с дорнами. Все видели ее колдовство. Свидетелями выходили в основном женщины. Одна долго голосила, заламывая руки перед судьей, призывая на ведьму все проклятия и кары небесные. Ее пострадавший от ведьмы муж, живой и здоровый на вид, скромно топтался рядом, глядя в пол.
Ведьма стояла молча и неподвижно, безучастно, и лишь мелкая дрожь сотрясала ее тело.
Смерть.
Ивар смотрел в сторону. Не куда-то определенно, а просто в пустоту, стиснув зубы. Что бы тут не говорили — это спектакль, и все уже решено.
Зачем я здесь?
Когда обвинения закончились, магистрат коротко кивнул.
— Виновна, — устало заключил судья.
Двое стражников подошли, рывком сдернули с ведьмы платье, взяли ее за локти. Потом, обнаженной, подвели к столбу, заковали в кандалы, вздернули вверх руки. Толпа возбужденно завыла — сейчас начнется самое главное.
Ведьма была совсем худая, бледная. И только теперь я впервые увидела ее лицо — красивое и совсем молодое, но страшно осунувшееся, с запавшими глазами. На животе, возле пупка, татуировка — маленькая бабочка.
Сейчас…
Я сжалась, даже зажмурилась.
— Пойдем? — тихо сказал Ивар.
Я кивнула.
Только это было еще не все.
Мы уже собрались было уходить, когда на помост вывели мужчину. Лицо разбито в кровь, все опухло, да и я не смотрела толком, поэтому узнала не сразу. А потом…
— Альдек, — выдохнула я.
Ивар напрягся. Обернулся, вглядываясь.
— Он ворвался в подземелья и пытался освободить ведьму! — говорил обвинитель, старик в синем камзоле. — Он убил четверых стражников. В наше неспокойное время, мы не можем закрывать глаза подобные преступления и вынуждены сурово наказать…
Палач уже ждал, держа наготове топор.
Альдек стоял прямо, расправив плечи. Мне казалось, он пытается найти кого-то в толпе. Меня?
— Да эта сука околдовала его, — буркнул кто-то у меня за спиной.
— Он пытался освободить ведьму, — едва слышно шепнула я. — А если он думал… если он думал, что ведьма — я? Он же знал…
Ивар стиснул мою руку, заставляя замолчать.
— Идем, — велел он.
— Что с ним будет? Ему отрубят голову, да?
Ивар выругался. Очень резко и жестко высвободился из моих рук, даже оттолкнул, повернулся, пошел к помосту.
— Стой тут, — бросил через плечо.
— Нет! — попыталась было я, но толпа уже сомкнулась, мне за ним было не пробраться и не угнаться.
— Стойте! — крикнул Ивар. Его голос разом, без всяких усилий, перекрыл шум толпы. — Стойте, я знаю этого человека.
Толпа расступалась перед ним.
Он подошел, легко, без всяких усилий запрыгнул на помост, встал перед судьей.
— Разрешите мне сказать, ваша милость?
Но ждать разрешения не стал. Теперь он говорил тихо, не на публику, лишь для судьи. И до меня долетали лишь обрывки фраз. «Я знаю этого человека… служили вместе… он на такое не способен… ведьма околдовала его… я сам вчера эту ведьму брал, я видел… я готов поручиться». Я не слышала всего. «Солдат? Поручиться за рыцаря? Не много ли ты на себя берешь?» — удивлялся судья. Ивар говорил что-то еще, долго, но очень спокойно и очень твердо, невероятно уверенно. Судья слушал, иногда спрашивал что-то. Ивар отвечал. Никогда бы не подумала, что он может так легко и самозабвенно врать. Он даже наплел что-то про богатых родственников сэра Альдека и возмещение ущерба.
— Хорошо, — сказал, наконец, судья. — Нам следует еще обдумать это дело.
— Благодарю, ваша милость.
Потом Ивар быстро увел меня.
На обратном пути до казарм мы с ним снова не разговаривали. У меня просто не было слов, а Ивар… не знаю, о чем он думал. Но даже не смотрел в мою сторону.
Днем работы было так много, что я даже радовалась. Думать и переживать не хватало ни времени, ни сил. Да и вечером я просто упала в кровать, даже не поужинав, столько ночей уже не могла выспаться, а теперь проспала как убитая до утра. Потом снова за работу. Все закрутилось…
Не думать ни о чем. Пошло оно…
И не пытаться вспоминать как это было.
Как ведьму забили камнями добрые жители города… но на это я уже не смотрела.
Когда Альдека увели обратно в тюрьму, Ивар спустился, взял меня за руку и потащил прочь. Я не пыталась сопротивляться, не пыталась ничего спрашивать. Ивар сделал все, что мог. Куда больше, чем кто-то вправе был рассчитывать… он и не должен был ничего. Ведьма не рыцарь, ее разговорами не отобьешь. Рыцарь свой, а ведьма чужая, и за нее никто не заплатит выкуп.
«Если можешь что-то сделать, — делай, не сомневаясь. Если не можешь — не лезь», — говорил как-то Ивар… давно, кажется, еще в другой жизни. Он всегда хорошо понимал границы своих сил.
Недели через две приходил Альдек. Рано утром. К Ивару, не ко мне. Он о чем-то с Иваром говорил, я не слышала и не решилась подойти. Кажется, он Ивара благодарил и даже предлагал денег. Ивар не взял.
Значит, сэр рыцарь все же смог откупиться, богатые родственники у него действительно были. Я даже подумала, может Ивар действительно знал его раньше. Почему бы и нет? Может, и не врал ничего, может действительно сражались вместе.
Лучше забыть.
Словно и не было.
Пусть все идет своим чередом.
Постепенно у нас все улеглось. Как-то незаметно.
Но приближение войны чувствовалось с каждым днем.
Глава 5
Вчера выпал снег.
Крупные белые хлопья медленно кружили, спускаясь с небес, и тут же исчезали, ложась на землю, водой уходя меж булыжников мостовой.
Кора стояла на коленях на длинном мостике, полоская белье, изредка блаженно запрокидывая голову, закрывая глаза, и снежинки, едва касаясь ее лица, таяли, согретые теплом и дыханием.
— Как красиво, — мечтательно говорила она.
— Красиво, — соглашалась я.
Мне было холодно и почти все равно. Не до красоты.
Раньше думала, что в Питере я давно привыкла к холоду и сырости, что меня уже не испугать, но здесь все было иначе. Здесь не было теплой сухой квартиры, куда можно прийти и погреться, тапочек и уютного домашнего халата, не было горячей ванны, да и вообще… Здесь не было ничего, к чему я привыкла. Но мы пили горячий эль вечерами в обеденном зале, трещал камин, и Ивар сидел рядом, обнимая меня… если, конечно, в этот раз была не его очередь нести службу на улицах. В такие минуты мне казалось — вся прошлая жизнь мне приснилась, ничего не было. Словно сон.
И вот сегодня как раз Ивар вернулся поздно, уже за полночь, я уже спала. Стащил с себя тяжелые доспехи: стальной нагрудник, наручи, шлем с коротким серым гребнем — отличительный знак городской стражи. Потом подошел и тихонько присел рядом.
— Аня, — позвал он. — Анечка, пойдем, погуляем со мной.
Я сонно открыла глаза, потом вылезла из-под одеяла.
Что-то было такое в его лице, что нельзя не согласиться. Он звал не просто так. Это важно.
Я пошла. Хотя больше всего хотелось затащить его к себе под одеяло и просто поспать обнявшись.
Он провел меня через ворота, на набережную.
Тихо падал снег, и ветра почти не было. Круглый бок меньшей луны пробивался сквозь облака, а вторая луна, большая и золотистая, еще едва-едва поднялась над морем.
— Смотри, — сказал Ивар.
Там, на зыбкой лунной дорожке, резвился дракон. Он то нырял, теряясь из вида, то выпрыгивал высоко, всем телом, словно стараясь взлететь, то кружил, сворачиваясь кольцами. Он был такой огромный, что лодки, уже собравшиеся вокруг него, казались детскими игрушками.