Мне не удалось избавиться от провожатого, а объяснение, что уже слишком поздно, чтобы ложиться спать, и проще начать делать булочки на утреннюю продажу, звучало не слишком убедительно. Тем не менее мы с Дрэвисом пришли именно к дверям лавки. И я было затормозила, чтобы поблагодарить за помощь и культурно сбежать.
Куда там! Фолкрит и не подумал затормозить, открыл дверь своим ключом и вошел.
– А вы…
– Кексик, это моя лавка. Я не хочу идти домой сонный и уставший, а делать портал, не выпив кофе с чем-нибудь сладким, вообще опасно для здоровья. Мне надо восполнить силы, так что я сейчас у тебя чем-нибудь вкусным и поживлюсь.
– Как хотите.
Сил спорить не было, только стало еще тоскливее – теперь и поспать не удастся.
– Я приму душ и возьмусь за работу. На мне, наверное, смесь духов всего высшего света Градда.
Оставив мужчину внизу, забралась на второй этаж и, привалившись спиной к двери, закрыла глаза.
– Ну, как свидание? – раздался голос Крина.
Любопытное зеркало, конечно, ждало моего возвращения.
– Даже не спрашивай. Наверное, я чем-то сильно провинилась перед светлейшей. Он сбежал. Оставил меня в ресторации и сбежал.
– Счет оплатил? – деловито спросил Крин.
– И что с того?
– Может, дела?
– Я тоже себя так успокаиваю.
– Кексик…
– Давай завтра, а? – жалобно протянула я. – Я так устала.
Ледяной душ немного прогнал сонливость. Я наплевала на требования формы, надела простое черное платье и закатала длинные рукава – чтобы готовить было удобнее. К новому дню надо было и впрямь напечь любимых булочек покупателей.
А еще я хотела попробовать новый рецепт сладкого ликера из голубых апельсинов, который откопала в старой книге. И заодно выяснить у Фолкрита (раз уж он оказался здесь), есть ли у лавки лицензия на алкоголь.
Так, копаясь в книге, я и вошла в торговый зал, где была остановлена шепотом Крина.
– Тсс, Кексик! Смотри!
Я аккуратно выглянула из-за косяка. Фолкрит-старший внимательно осматривал корзинку и перечитывал веселенькую табличку, на которой красовалась гордое: «Шоколад для мужика». Я совсем забыла о вчерашнем акте страшной мести. Мужчина пытался нюхать куски шоколада, трогать указательным пальцем, сверлить пронизывающим взглядом. И явно хотел попробовать, но не решался, помня мою страсть к пакостям.
– Как думаешь, сожрет? – спросило зеркало.
– Не знаю, – шепотом откликнулась я. – Но надеюсь.
И мои надежды, а вместе с ними и любопытство были вознаграждены! Дрэвис наконец запустил руку в корзинку, извлек небольшой кусочек шоколада и сунул в рот. Некоторое время он просто жевал, и лицо его ничего не выражало. А потом… глаза чуть из орбит не вылезли! Он закашлялся, хватал ртом воздух и шарил рукой в поисках воды.
Мы с Крином старались смеяться тихо, чтобы не попасться. Но когда вместо водички Фолкрит схватил концентрированный мятный сироп, не выдержали и покатились со смеху. Вместо прохлады, дарящей облегчение, раздраженное перцем горло обожгло ледяной морозной мятой.
– ВЕДЬМА-А-А! – взвыл Дрэвис.
– Бежим! – скомандовало зеркало и исчезло.
Я разумно последовала его примеру. Что я? Ничего, сижу себе на втором этаже, и знать не знаю, что там внизу творится. Лавка закрыта, а кто ж виноват, что господин хозяин всякую ерунду в рот тянет?
– Дейзи Гринвильд! – бушевал Дрэвис. – Немедленно спустись!
Вот еще. К неадекватным магам не спускаемся, особенно в нерабочее время. Я, может, уже передумала и ушла давно, а он и не заметил. Не живу же я в лавке, в конце-то концов!
То есть живу, но Фолкрит об этом не знает.
А он не сдавался. После того, как я проигнорировала все обещанные кары, поднялся по лестнице и забарабанил в дверь.
– Я знаю, что ты здесь! Открывай!
– Я занята! – крикнула я. – Что у вас там случилось?!
Вместо ответа Дрэвис просто испарил ко всем богам дверь и, жутко разъяренный, вошел в комнату. Я сглотнула. Сначала было весело, а сейчас как-то не очень…
– А нечего есть всякую гадость! – решила играть на опережение. – Вас никто не заставлял язык распускать!
– Язы-ы-ык, – как-то нехорошо сощурившись, протянул Фолкрит. – Маленькая пакостница! А ну, иди сюда!
Я завизжала и бросилась наутек, но была отловлена и зафиксирована на матрасе. В пылу битвы Фолкрит даже не заметил, что в комнате явно кто-то живет. Мы боролись, как два драных кота, причем один из котов был… мятодышащим. Амбре от мужчины было что надо.
– Ай!
Я вцепилась зубами ему в плечо и добавила коленкой в живот. Вывернулась из захвата и под звуки угроз и оскорблений (честное слово, отсужу моральную компенсацию!) устремилась вниз по лестнице. Бежать, срочно бежать от неадеквата!
– СТОЯТЬ! – громыхнуло наверху. – А не то…
Фолкрит стоял у перил и держал мою любимую мензурку на весу! Та пищала и жалостливо хныкала, но изверг и сатрап был неумолим. Шантажист…
Исподлобья уставилась на дорогого работодателя.
– Извинись! – потребовал Фолкрит.
И тут уж я совершенно справедливо возмутилась:
– Это я должна извиняться?! Ввалились сюда после закрытия, сожрали декоративный шоколад, вылакали мой сироп. Да мне торт надо мятный готовить! А где я в такой час сироп теперь найду? И я – извиняться?!
– Ты специально поставила туда эту жгучую гадость!
Внутри шевельнулась профессиональная гордость.
– А вы все на зуб пробуете? В детстве мир не до конца познали? Я думала, желание тянуть бяку в рот пропадает где-то между облизыванием дверной ручки и дипломом о высшем магическом образовании!
Мензурка повисла практически на волоске и истерично заверещала.
– Ладно-ладно! Я извиняюсь! – быстро проговорила, еще и руки подняла, мол, сдаюсь. – Извините.
– Я больше не буду.
– Это правильно, – согласилась я.
– Повтори!
А-а-а, он в этом смысле. Вздохнула (вру ведь):
– Я больше не буду.
– Врешь!
– Сарой клянусь!
Вместо ответа мне достался многозначительный скептический взгляд. Ну а что? Я должна была попробовать.
К счастью, мензурку опустили, и она быстро унеслась к товарищам. Надо будет поощрить за пережитый стресс. Наклеечку новую сделать или цветочек туда поставить.
– А теперь, моя дорогая ведьма, – хмыкнул Фолкрит, спускаясь, – мы поговорим о том, что я нашел на втором этаже. А именно о складе одежды, алхимических приблуд и двадцати парах, чтоб ее, обуви! Ты что, живешь в моей лавке?!
Я сделала самые честные на свете глаза и отчаянно замотала головой. Глаза были такие круглые и такие искренние, что Дрэвис даже поверил. Секунды на две, не больше, потому что в следующий момент спустился на первый этаж и молча, но безапелляционно указал мне на ближайший стул.
Чувствуя себя ребенком, принесшим грозную запись в дневнике, села и вздохнула.
– Ну? Объясняться будешь?
– А чего объясняться? – пробурчала.
– Ну то есть присутствие в лавке, которая торгует продуктами, твоего спального места – это нормально?
Наверное, он был прав.
Хотя живут же владельцы лавок над торговыми залами. И булочник живет, и мясник совершенно точно живет! Почему я не могу спать на втором этаже, да еще и аккуратненько?
– Я осторожно.
– Осторожно? А ничего, что второй этаж вообще не предназначен для жилья?
– Там есть душ…
– Для персонала!
– Я персонал!
– Ты меня запутала. Кексик, что ты здесь делаешь, я в последний раз спрашиваю?
– Живу…
У мужчины чуть пар из ушей не повалил. Нет, все-таки палку я перегнула. Сначала доставала его в ресторации, потом шоколадом накормила. Вот сироп мятный он сам выхлебал, никто не заставлял, и он там случайно оказался. А остальное я. Талант не пропьешь.
– Какого… прости за выражение, ты здесь живешь?
Молчу. Угрюмо, уставившись в пол, молчу.
– Кексик.
Молчу, ибо не кексик.
– Ведьма.
Уже ближе, но все равно молчу – что сказать, еще не придумала.
– Гринвильд!
И никаких идей…
– Дейзи.
– Ну вот так вот.
– Собирайся. Отведу тебя домой.
– Не пойду.
– Что значит «не пойду»? – разозлился Фолкрит. – Ты не можешь жить в лавке.
– Я туда не вернусь. Я там больше не живу, и точка.
– Час от часу не легче. Хорошо, а где ты хочешь жить?
– Сниму комнату или дом.
– Что мешает?
– Пока не нашла.
– Значит, поживешь с родителями. Все молодые девочки живут с родителями, и ничего страшного с ними не случается.
В этот момент я совершенно ясно осознала, что еще миг – и придется ночевать на улице. К родителям я не собиралась возвращаться совершенно точно, а если меня выгонят из лавки и я не смогу найти жилье, то останусь на городской площади и, может быть, отвоюю у бездомного какую-нибудь скамеечку.
Надежды на то, что Фолкрит сжалится, было мало, но я все равно подняла на него глаза и тихо сказала:
– Мне некуда идти. Совсем.
У любого на месте Дрэвиса дрогнуло бы сердце. А вот у него, похоже, дрогнуло что-то другое, потому что мне никак не удавалось поймать его взгляд, который спускался куда-то вниз, туда, где кончалось платье.
Вдруг с жутким грохотом, осветив все помещение яркой вспышкой, распахнулась дверь. Дрэвис отскочил в сторону, а я не свалилась со стула лишь потому, что не сразу сообразила, что происходит.
– Э-э-э… – Марк замер, держа перед собой значок управления стражи Градда. Им-то он и открыл запертую дверь лавки. – Всем привет.
– А постучать? – хмыкнула я. – Мы, конечно, закрыты, но уж брата хозяина-то впустим.
– Я иду мимо, смотрю – свет горит и какие-то силуэты. Ты говорил, с Сарой ужинаешь, Дейзи работу закончила. Что вы тут делаете?
– Беседуем.
– Вижу, – хмыкнул мужчина.
Марк не мог не заметить мой расстроенный вид, но, слава светлейшей, решил промолчать. Да и у Дрэвиса дальнейший разговор в присутствии брата не клеился, а я так вообще мечтала поспать хоть пару часов. Но никто не знал, как выпутаться из неловкой ситуации, поэтому молчали.