Чем вызвала едва слышный короткий стон. Талию сжали крепче, язык скользнул по моим губам.
Собраться с силами и оттолкнуть его было очень сложно, но я все же решилась. И тут же отступила, задыхаясь, пытаясь вернуть себе ориентацию в пространстве.
– Что вы себе позволяете! – выдохнула я.
– Это ты мне позволила.
– Вы помолвлены!
– Но не женат.
– Это аморально.
– Что? Целовать сестру невесты? А если мне хочется?
– А вы всегда делаете то, что вам хочется? Для вас совсем нет понятия долга? Уважения к невесте?
– Вы ненавидите друг друга.
– Считаете, я из-за ненависти к Саре прыгну к вам в объятия?
Вложила в голос максимум презрения. Оно подействовало, как ушат ледяной воды. Голос Дрэвиса сделался бесстрастным.
– Тебе нужно научиться оценивать последствия своих действий, Кексик. Предлагая что-то, будь готова к тому, что кто-то примет. И на моем месте в следующий раз может быть тот, кто не станет с тобой играть в игры.
Обида разлилась внутри мерзкой горечью.
– Боюсь, вашим надеждам не суждено сбыться. Скорее всего, это будет Уиллторн, а уж у него-то, в отличие от вас, есть понятия чести и воспитания.
И без того темные глаза Дрэвиса стали почти черными. Я испуганно оглянулась в отчаянной попытке понять, смогу ли добежать до лавки и там закрыться. Зря! Зря я упомянула Уиллторна.
– Что ж, леди Гринвильд, – хмыкнул мужчина. – Я тебя услышал. И требую извинений.
– За что извинений? – Голос у меня сорвался.
– Ты испортила мне вечер, выставила меня посмешищем перед друзьями, подвергла нас обоих опасности. Когда я соглашался помочь Градду и предоставить места для общественных работ, я никак не думал, что мне попадешься ты. И если бы только знал, сколько с тобой проблем, – не пустил бы даже на порог своего дома!
Мрачные мысли всегда настигали внезапно, вот и сейчас вместо ярости вдруг накатило какое-то обреченное понимание, что Фолкрит в общем-то прав. Со мной всегда были проблемы, что дома, что в лавке. Домой я таскала алхимические штуки, которые ненавидела мама, вместо посиделок с подружками бегала с соседскими мальчишками. Да и папа наверняка натерпелся за годы жизни, ведь мама была вынуждена растить чужого ребенка, как напоминание о предательстве мужа.
Поэтому я молчала. А что тут скажешь? Я не знала, как стать правильной. Нужной, доброй, веселой. Как сделать так, чтобы при виде тебя люди не закатывали глаза, а улыбались.
– Я требую извинений. Иначе выметайся из лавки и живи где хочешь. Хочешь – отправляйся в камеру, хочешь – проси прощения у родителей. Мне плевать.
Совершенно некстати на глаза выступили слезы. С нечеловеческим усилием я подняла голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза, и сдавленно произнесла:
– Извините меня.
Потом поняла – больше не могу. Если еще хоть на секунду останусь рядом с ним, разревусь и сойду с ума! Поэтому развернулась и припустила к лавке, забыв вернуть пиджак. Но на этот раз меня никто не преследовал.
Ближе к двери рыдания все же подступили, и я закрывалась, уже всхлипывая. Сил отползти подальше не было, села на пол прямо у входа и спрятала лицо. Надо было прореветься, все равно никто не видит.
Ну, или почти никто…
– Кексик, что случилось?
Голос у Крина, как ни странно, был совсем не ехидный, а будто бы обеспокоенный.
– Ничего, – в перерывах между всхлипами удалось сказать мне. – Устала.
– От чего ты устала, Кексик?
– От всего устала. Жить одна устала. Работать без выходных устала. Бояться устала. Воевать со всеми устала. Ну не нужна я вам, ну так отстаньте, чего вы мучаете!
Потом был поток непереводимых попыток вкратце объяснить, что случилось. Но зеркало ничего не поняло и только испуганно на меня смотрело. А я никак не могла успокоиться. Думала, если побешу Фолкрита, будет проще. Но почему-то сколько бы гадостей ни делала, легче-то не становилось.
Я наспех умылась и выпила мятного чаю, чтобы прекратить истерику. Немного меньше стала болеть голова. Можно было сварить успокаивающее зелье, но я не была уверена, что хватит сил. Чувствовала себя выжатой как лимон. Едва доползла до второго этажа и рухнула на матрас как была, в платье и пиджаке.
От пиджака шел приятный запах, чем-то напоминающий кофе. Одеяло, теплое и тяжелое, надежно скрыло меня от всего мира.
– Кексик, быть может, пойдешь в хорошую гостиницу? – осторожно предложил Крин. – Светлейшая с ними, с деньгами, еще заработаешь. Здесь тебе плохо.
– Я боюсь идти ночью, – прошептала я.
– И то верно. Но меня беспокоит твое состояние.
– Я в порядке, Крин. Не волнуйся. Я просто не знаю, что мне делать дальше, понимаешь? Не знаю, куда идти.
– В твоем возрасте многие боятся того, что их ждет дальше. А уж тебя вообще все бросили. Надо пережить, Дейзи. Стиснуть зубы, всех победить и потом смеяться над теми, кто не верил, что ты способна на многое. Надо просто пережить.
– Я попробую. Правда попробую.
– Ты ж моя несчастная ведьма, – тяжело вздохнул Крин. – И чего он к тебе привязался.
– Это был мой первый поцелуй.
– Будет у тебя еще этих поцелуев. Море и маленькое озеро. Спи, Кексик. Надо отдыхать, а завтра чтобы встала и всех бесила своим цветущим видом. Поняла?
Хороший он был. Если бы не Крин, я взвыла бы раньше от одиночества. Когда есть с кем поболтать, особо не лелеешь собственные обиды. Да и поддержка друга из зеркала была как нельзя кстати. Складывалось впечатление, что я нужна хоть кому-то, пусть он и живет в таинственном зазеркалье.
Сон был беспокойный и словно поверхностный. Мне казалось, я вовсе не сплю, потому что я слышала все, что происходило за окном. Там поднялся какой-то ураган, ветки били по задней стене дома, а их причудливые тени маячили за окном, немного пугая.
Но все же сознание было заторможено. Я не сразу поняла, что в комнате кто-то есть. Сил пугаться не было, даже когда этот кто-то сел на мой матрас и погладил меня по голове.
– Кексик, ты спишь?
Что ж, Кексиком меня называли всего двое. И если это не Крин вдруг вылез из зеркала и решил пообниматься, то да, я сплю.
– Кексик, прости меня. Я не хотел тебя обижать, просто очень разозлился. Не переживай.
Он наклонился и коснулся губами моей шеи. Легкий, почти невесомый поцелуй. И я против собственной воли вздрогнула.
– Я тебя не выгоню, что бы ни говорил. Но какая же ты вредина! И мертвого достанешь, знаешь об этом?
Решила отмалчиваться, чтобы уж совсем расклеившейся не выглядеть. Кто его знает, искренне извиняться пришел или тактику меняет? Ну и просто по-человечески не хотелось рыдать перед сестричкиным женихом, даже если он вдруг пришел целоваться.
Но Дрэвис Фолкрит плевать хотел на мои соображения. Поднять худенькую девицу, усадить и сгрести в объятия – две секунды усилий.
– От тебя шоколадом пахнет, – сообщили мне. – И как вот тебя по-другому назвать?
– Кто-то путает причину со следствием, – не выдержала и пробурчала.
– Ах, то есть, если бы я тебе вывеску не приколотил, ты бы в котелок не полезла?
– Не-е-ет.
– А если я тебя назову «Ведьма под взбитыми сливками», ты ими обмажешься?
Вот как с ним общаться и, главное, зачем? Я возмущенно засопела. Из-за того, что нос был забит, получилось смешно. Некоторое время мы сидели молча, только в полной тишине слышались завывания ветра снаружи.
– Я твой котелок даже не попробовал. Сладкого хочется.
Непрозрачный намек был мной проигнорирован. Хочет сладкого – пусть идет вниз, там можно обожраться на пару лет вперед.
– Нога болит?
Прислушалась к себе. Лодыжка совсем немного ныла, в расстроенных чувствах я даже о ней забыла. Но все же кивнула. Дрэвис уложил меня на матрас и принялся растирать замерзшую ноющую конечность. От его пальцев по телу распространялось приятное тепло.
Вырываться не хотелось, да и силы куда-то словно испарились. Так что я просто лежала, погруженная в свои мысли. Постепенно снова засыпала и не особо этому противилась. Может, утром все покажется ерундовым, а новый день принесет новые события.
Рано или поздно эти события будут хорошими.
Уиллторна всегда бесили мелкие камушки, попадавшие в идеально работающий механизм. Он принимал и даже уважал больших игроков, которые одним своим присутствием меняли расклад сил, но ненавидел мелких сошек, из-за которых нужно было совершать дополнительные телодвижения.
Самое мерзкое, что он так до конца и не сообразил, кто из всей честной компании мог стать этим камушком. Но искал, рыл носом землю и пытался подобраться к лавке Фолкрита. Она была ему нужна, место возле лавки идеально для нападения умбрин. И стража королевы не должна успеть среагировать на случившееся.
Правильное место – одна треть успеха, правильное время – вторая, а завершит начатое его сила, которая постепенно росла. Но лишь при условии, если никто не помешает. Чтобы свести помехи к минимуму, Уиллторн решил действовать.
– Я слушаю тебя.
Тень, клубившаяся у двери, приняла форму помощника.
– Следил за ведьмой несколько дней. Лавку почти не покидает, если и уходит, то на час-два. Еще за ней постоянно следит младший Фолкрит. Куда бы она ни пошла. Причем раньше он следил за лавкой, а сейчас бегает за девчонкой и никуда ее одну не отпускает.
– Приоритеты поменялись, – с усмешкой кивнул Уиллторн. – Братик попросил присмотреть за приглянувшейся девицей. Не верю я, что с Сарой Гринвильд у Дрэвиса и впрямь намечается свадьба. Скорее, они вышли на след их отца и крутятся возле семейки. Ну а Дейзи ему нравится, так что неудивительно, что теперь охраняют ее, а не лавку. Значит, первоочередная задача – выманить ведьму дольше чем на пару часов?
– Если ты и впрямь хочешь, чтобы я поселил умбрину и она там жила, не выдавая себя, то да. Мне надо часа четыре, как минимум.
– Значит, завтра приглашу ведьмочку на свидание. Пока мы развлекаемся, сделай все, что нужно. И кстати, что там с ее матерью?