– Тебя стережем. Марк ждет, когда начнется его смена, их всех срочно вызвали на службу. У Крина с утра аудиенция у короля. Будут вымаливать у Хранителя прощение. А тебя надо уложить спать после ужина и проследить, чтобы ты больше не хулиганила. Разве можно отдавать всю магию, Кексик?
– Я не подумала… не успела.
– Не успела, – передразнил Дрэв. – Ешь!
И ела, куда уж деваться. Тем более что все было вкусное, горячее и сытное. То, что надо после нелегкого денечка.
– И все-таки мы были идиотами, – вздохнул Марк. – И не подумали о темном боге.
– Да как тут подумаешь? – пожал плечами Крин. – Если его несколько сотен лет не было. И где только мотался. А теперь поди ж ты, власти захотел.
– Если Уиллторн бог, почему он нас всех просто не превратил в звездную пыль?
Крин пояснил:
– Бог теряет связь с миром, если долго отсутствует. Как я терял силу, пока был в зеркале, и не мог вернуться без весомой причины. Так и с Уиллторном. Чем дольше он отсутствует, тем сложнее управлять процессами в мире. Поэтому приходится прибегать к довольно гнусным методам.
– А папа? Что будет с ним? Он знал, что делает?
Фолкриты переглянулись. А потом Марк махнул рукой.
– Она нас спасала, надо рассказать. В общем, Кексик, ты только не дерись и не ругайся!
Та-а-ак. Я отставила в сторону тарелку и приготовилась слушать. Что-то мне подсказывало, ничего хорошего Марк не расскажет.
– Все началось весной. Несколько процветающих лавок по этой улице вдруг закрылись. Ну, закрылись и закрылись, подумали мы. Владельцы переехали или дела пошли наперекосяк, бывает. Самое интересное выяснилось, когда один из наших отделов решили переселить в освободившийся дом. Он оказался выкуплен! Мы сначала не придали этому значения, мало ли кто захотел дом в центре Градда. Но он пустовал неделями и выглядел как-то странно. В общем, начальство поручило мне осторожно, не привлекая внимания, выяснить, зачем же все-таки этот дом купили.
– Ты вышел на моего отца?
– Угу, – мужчина кивнул, – я пошел тем же путем, что и ты. Разузнал имя владельца домов и все о нем. Богатый и знатный пожилой мужчина вкупе с двумя талантливыми дочерьми привлекли мое внимание, я начал все о вас узнавать. Когда следом оказались выкуплены еще несколько лавок, я решил действовать. Дрэвис… сделал Саре предложение, чтобы войти в семью.
– А я? Меня сюда притащили вы?
– Нет, сначала всем занималась Сара, – сказал Дрэв. – Она наплела про тебя очень много такого, что я стал думать, будто именно ты помогаешь отцу с этими лавками. Мы уже поняли, что там творится что-то незаконное. Вскрыть и войти не имели права, но изо всех сил искали разгадку. Когда Сара подстроила твой арест, я понял, что это мой шанс пошпионить за вами обеими. Я подстроил твое назначение и приготовился раскрывать коварный план Гринвильдов.
– Убью, – мрачно пообещала. – Нервы вымотал.
– Ну извини.
– И когда ты понял, что я не мировое зло?
– До сих пор, если честно, сомневаюсь, – фыркнул Фолкрит-старший, но тут же поспешил уверить: – Шучу-шучу. После твоей дегустации, наверное. Вряд ли мировое зло стало бы заколдовывать кексики.
– А потом-то чего издевался?!
– Ну так, – он сделал вид, что смутился, – ревновал чуть-чуть. Да ты сама меня провоцировала! Сама виновата!
– Очень по-взрослому, – с усмешкой прокомментировал Крин.
Марк продолжил:
– Мы решили, что тебе лучше остаться в лавке. Потом ты познакомилась с подозрительным Уиллторном. Ревность Дрэва дала нам хороший толчок к расследованию. Мы тщательно проверили историю Уиллторна и обнаружили, что ее просто нет. Все придуманное и наспех сляпанное. А он все крутился вокруг тебя, крутился. И когда мы уже нащупали ниточку, вдруг пропал. И твой отец затаился. Все стихло, мы, как последние идиоты, расслабились. Лавки выкупались только на этой улице, мы не сразу связали их с шествием королевской семьи. А все остальное ты знаешь – Уиллторн выманил тебя, посадил в лавку умбрину и даже со шляпой подстраховался. Нам крупно повезло на самом деле. Будь он сильнее или не предупреди нас ты, могла случиться трагедия.
Я поежилась и сделала несколько больших глотков горячего сладкого чая.
– Но почему он подселял умбрин в дома? Это ведь так заметно, да и вообще. В дома могли вломиться.
– Хранить такое количество темной магии в одном месте рискованно. Мы еще не нашли место, где жил Уиллторн, но подозреваем, что оно где-то в городе. Держать умбрин там было опасно, – кто-то мог заметить всплески магии. Рассредоточенные по городу, да еще и на улице, где каждый первый зарабатывает магией, умбрины не привлекали внимания.
– А ронял ты меня зачем?
Лица у братьев вытянулись. Мне полегчало, и я начала разбор полетов.
– Ну-у-у… заигрывал. Ты мне нравилась.
– Обалдеть. То есть лучший способ заигрывания с девушкой – уложить ее носом в землю?
– В первый раз я тебя не признал, а во второй решил, что будет смешно. Но ты так из-за шаурмы расстроилась.
Вспомнила и припечатала:
– Ты мне все еще ее должен!
– Мы тебе много чего должны, Кексик, – ласково улыбнулся Крин. – Ты своей очаровательной магией хорошо отвлекла Уиллторна.
Что ж, мысль о том, что сейчас темный бог сидит и матерится, стряхивая крошки с черного пальто, приятно грела.
– А лавка? Зачем вы ее открыли?
– Надеялись, твой отец захочет ее купить и мы что-то выясним. И почти получилось – захотел Уиллторн.
– А домик бабушки? Он тебе был нужен?
– Это Сара, – отмахнулся Дрэв. – Видишь ли, Кексик, твой отец привел тебя, дочь любовницы, в дом, когда Сара была еще маленькая и не очень понимала, что к чему. Ее мать, конечно, бесилась. Но не желала требовать развода и идти на улицу. Они инсценировали ее беременность и представили тебя. Саре ничего не сказали, а не так давно ее мать не выдержала и призналась. Естественно, Сара обозлилась, да только объект злости выбрала не тот. Я недоумевал, на кой мне жить в старом чужом домике. Но не смог убедить ее. Как бы то ни было, я поставил на дом защиту, она ничего не сможет с ним сделать, а когда выполнишь все условия завещания – получишь его. Сейчас это будет даже проще, ибо любой суд признает, что из тюрьмы твой отец воспитывать не сможет.
Дрэвис поднялся.
– А теперь спать, Кексик. Ты еле сидишь. Поела, восполнила энергию. И спать!
Спросить сил не было. Как и думать обо всем произошедшем. Я мечтала лишь о том, чтобы залезть под мягкое теплое одеяло и как следует выспаться. Словно в тумане, я чувствовала, как меня несут наверх и укладывают на матрас. Различила едва разборчивое бормотание:
– Надо решать что-то с лавкой, невозможно жить в этом хламе.
Но и это обдумать сил не хватало. Поэтому я просто решила спать. Спать и наслаждаться каждой минутой этого сна, ведь то, что я была все еще жива, казалось просто невероятным.
А наутро я поняла, что заболела. Не знаю, где меня продуло, вечером на празднике или во время разборок с Уиллторном. Как бы то ни было, борьба с темным богом не поспособствовала моему крепкому здоровью.
Нос чихал, температура подскочила до немыслимых значений, а голос вообще пропал.
– Не надо было так орать, – сообщил Крин, зашедший утром.
Так странно было видеть его вне зеркала. И особенно чувствовать, как зеркало (уже не зеркало, впрочем) прикладывает к моему лбу руку.
– У-у-у, Кексик, да ты совсем расклеилась. Иди-ка лежи, я тебе сейчас чайку сделаю.
– Надо лавку открыть, – прогундосила я.
– Лавку открыть ей надо. Лежать, я сказал! Твоя леди Марибет уже подала прошение королю, и он его подмахнул не без моей помощи.
– О переводе моего наказания в Азор-град?
– Об отмене, глупое бисквитное ты существо.
– Отмене?
Голос снова кончился, оставив меня беспомощно сипеть.
– Ты помогла королевской семье, раскрыла заговор, участвовала в спасении принца. Король счел, что твой проступок вполне заслуживает прощения, так что ты свободна.
Он скептически меня осмотрел:
– Но больна. Так что не спеши с криками счастья улетать в закат, быстро в постель! И вот, на.
Все это время он что-то мешал в большой кружке, а закончив, сунул мне под нос пахнущую мятой светло-зеленую бурду.
– Что это-о-о? – простонала я.
– Отрава твар… в смысле, отврат… да что ж ты, отвар трав!
– Первые два варианта звучали правдоподобнее.
– Пей! Там мята, ромашка, чабрец, еще что-то, в общем, очень полезно. И марш в постель, в смысле, в матрас! Ведьма, не спорь, по глазам вижу, что ремня хочешь.
Пришлось все-таки подняться наверх и забраться под одеяло. На самом деле я сделала это с облегчением. Работать с температурой было бы совсем невыносимо.
Начало сильно знобить. Я хоть и знала, что нельзя усугублять ситуацию, сильно укрываясь, не могла ничего с собой поделать. Свернулась клубочком и дрожала, попутно собираясь с мыслями. Надо дойти до аптекаря и попросить что-нибудь от простуды, от температуры и от тоски заодно, потому что отмененное наказание и близящийся переезд почему-то совсем не радовали.
Хотя что значит «почему-то»? Все было предельно ясно, но от того не легче.
Дома болезни воспринимались по-другому. Возле меня никто не суетился, но я хотя бы вызывала семейного лекаря, он приносил зелья. А порой даже заходил папа. Сейчас у меня вместо постели был матрас на полу чердачной комнаты, а вместо папы и лекаря… Крин, у которого тоже дел появилось невпроворот.
Скрипнула дверь, послышались медленные шаги. Рядом на матрас сел тяжелый и заботливый Хранитель. Потом этот заботливый Хранитель вдруг достал из-под одеяла мою ногу и как-то странно погладил коленку.
– Крин, я, конечно, тебя люблю, но как-то не так.
– Крина нет, – раздалось сверху. – Я за него. Вылезай, Кексик, я пришел тебя лечить и воспитывать.
– Не надо меня воспитывать. Я и так воспитанная.
Но из-под одеяла нос все же показала. Дрэвис сидел на краешке матраса, держа в руках поднос, на котором теснились флакончики и мензурки с зельями. Моя любимица, не так давно чуть не разбившаяся от рук Фолкрита-старшего, гордо восседала в центре и кипятила какое-то пойло, по виду подозрительно напоминавшее молоко со сливочным маслом. Я чуть в окно не выпрыгнула, поняв, что сейчас в меня это все будут вливать.