Николай Афанасьевич и Авдотья переглянулись, и женщина отрицательно покачала головой. Тогда помещик наскоро отдал распоряжения подчиненным и сыну, и поскакал к лекарю, который уже осматривал у себя тело почившей. Лекарь, человек верующий и наслышанный об истории смерти покойницы, уже успев принять дозу хмельного успокоительного, сидел рядом с телом.
– Что скажешь, Тихон? – спросил Николай Афанасьевич.
– Ничего нового. Разве что, женщина страдала ночным удушьем. Каких-либо отклонений не обнаружено, но вот удивительно, на ее шее я нашел странную отметину. Посмотрите.
Лекарь показал на шею девушки, на которой четко просматривалась небольшая темно-красная царапинка в виде узелка.
– Она могла себя так поцарапать? – спросил помещик.
– Кто же ее знает? – ответил лекарь. – Я сомневаюсь, но утверждать ничего не могу. Это единственное, на что я хотел бы обратить внимание. Больше рассказать нечего, можете забирать тело.
Какой-то неприятный, странный осадок был на душе помещика. Организацией похорон он занялся лично. Не стоило труда договориться с батюшкой Илларионом и с могильщиками. Оставался только один вопрос – кем в срочном порядке можно заменить повариху и горничную, которая слегла с горячкой и не вставала с постели.
– Отец, вы ведь помните, что Руслана хотела помогать матери по дому, – предложил Николай. – Вы можете взять ее на место поварихи и временно вместо Аси.
Авдотья Петровна, не жалеющая видеть чужачку в доме, воспротивилась. Но разумея, что сейчас потребуется много сил, чтобы организовать поминки, и найти новую хорошую служанку, помещик одобрил Руслану в помощницы жене. Сам он с недавних пор стал наблюдать за Всеволодом, внезапно поразившим всех своим необычным даром.
Вечером того же дня, когда отошла в мир иной Лиза, Николай Афанасьевич, полностью выбившийся из сил, снова зашел в хату, где проживали домработницы. Подойдя к кровати Лизы, он посмотрел на пол, но не увидел платка, завязанного в узел ни возле кровати, ни под кроватью, ни рядом. Платок чудесным образом исчез.
И как гром среди ясного неба в голове Николая Афанасьевича вспыхнуло воспоминание, что, как только он зашел в хату, то видел открытое окно у кровати покойной. А после того как Ася, вцепившись в его плечо, посмотрела с ужасом куда-то в сторону, окно уже было закрыто.
Николай Афанасьевич сел на кровать покойницы и взялся руками за голову. Ему казалась странной и неестественной смерть Лизы и некоторые последующие детали. Авдотья всю ночь обещалась провести у кровати бедной Аси. Девушка была чрезвычайно напугана и ослаблена. Настои трав ненадолго сняли жар и успокоили горничную, но даже тогда она не смогла уснуть.
Что можно было увидеть, чтобы так напугаться? Неужто нечистая сила проникла в круг поместья и забрала душу Лизы? На все эти вопросы ответов не находилось. Помещик глубоко вздохнул, вышел из хаты и отправился домой.
***
Николай Афанасьевич не был фанатично верующим человеком и не был атеистом. Он исправно посещал церковь в воскресенье и на праздники, и всегда помогал нуждающимся.
Брат его, которому он был обязан землей, выделенной под поместье и село, однозначно верил только в себя и царя. Он носил крест на груди, тем не менее, не предавая этому малейшего значения.
А вот Николай Афанасьевич был убежден, что Бог есть, но тревожить его мольбами стоит только в самых крайних случаях.
Первый раз помещик преклонил колени пред иконой в тот день, когда венчался в старенькой церквушке вместе с Авдотьей. Второй раз – когда родился сын Николай. Авдотья, та объездила сотни святых мест, пока не сумела зачать ребенка. Почти тринадцать лет каждый день она слезно молила Бога даровать ей дитя.
Пришел момент, когда на свет появился Николай. И как мы уже знаем, помещик подготовил все нужное для строительства церкви, и лично участвовал в постройке. Авдотья Петровна в то же время обратилась к мужу со странной просьбой. Поместье на тот момент было сооружено, но, вокруг него не было никаких ограждений. Николай Афанасьевич не видел нужды ограждать весь дом, а лишь хотел поставить забор в задней части, где содержался скот. Но, Авдотья упрямилась. Она желала видеть вокруг дома высокий деревянный забор, который кругом будет защищать поместье, домики для прислуги, сад и хозяйственные пристройки.
Просьба ее была удовлетворена. Николай Афанасьевич старался не возвращаться к разговору о причудах супруги. Авдотья все время проводила с сыном, забор был построен, большие ворота по большей части никогда не запирались, чтобы нуждающиеся в помощи сельчане могли в любой момент прийти к помещику.
Но однажды, когда Николай Афанасьевич поздно вернулся домой с сельского схода, то черт его дернул спросить у жены, отчего захотела она забор именно в форме круга. Неужели боится она, что нечисть пролезет в дом.
Авдотья Петровна всполошилась. Она округлила глаза и опасливо посмотрела на мужа, будто он сказал что-то, что вслух говорить не следует. Разговор их на том и закончился, но теперь Николай Афанасьевич стал подозревать, что его набожная супруга действительно боится нечистой силы.
Молилась она с еще большим усердием, чем до рождения Николы, и в каждой комнате нашла место иконам. Николаю Афанасьевичу оставалось только смириться с таким положением вещей. Он верил в Бога, но был убежден, что всему есть противоположности, также как у света и тени.
Помещик старался рассуждать здраво и никогда не впадать в крайности. На личных незримых глазу весах он взвешивал каждый свой поступок, и был целиком доволен тем, что сумел на пустынной земле выстроить поместье и организовать поселение, жившее в мире и дружбе. Не без божьей помощи, но по большей части благодаря собственным усилиям и труду односельчан.
***
Как бы ни была чужда Руслана Авдотье Петровне и Варе, она слажено и быстро справлялась со своими обязанностями. После того как новопреставленную отпели в церкви и погребли на погосте, сельчане отправились на поминки. Стол, который Руслана приготовила, ломился от избытка блюд.
Тихо, почти незаметно, Руслана и Оксана, девушка, прислуживающая в семье Рогожиных, успевали подносить новые блюда, убирать посуду и подавать чистые столовые приборы. Всем, кто собрался в доме помещика, Руслана казалась невидимкой, исправно делающей свое дело. Всем, кроме нескольких человек, среди которых были Николай Николаевич, Варвара и Авдотья Петровна.
Никола, несомненно, опечаленный смертью Лизы, которая постоянно баловала молодого хозяина разными вкусностями, не мог оставить без внимания то, как его душу постепенно охватывают странные чувства, оттесняющие скорбь. Уже который день Руслана не выходила у него из головы. Серьезно раздумывал он над предложением девушки искупаться вместе с ней. Если бы мысли могли читать, Николаю стало бы стыдно за себя.
Долгими ночами, словно сладкое наваждение, в его голове мелькали картинки, как окутанный первыми солнечными лучами он погружается в прохладную воду и плывет близ нее. Только вот Руслана, теперь хоть и находилась всегда рядом, очень редко смотрела в сторону молодого хозяина, делая вид, что не замечает его.
Варенька, сидевшая возле Николая, уверилась в том, что жених ее изменился. Прежнюю его веселость, разговорчивость и живость как рукой сняло. И это было не связано с кончиной поварихи. Не нужно было обладать исключительной проницательностью, чтобы заметить, с каким интересом Никола смотрит на Руслану. Но что могло так повлиять на поведение жениха, Варя не знала. На время от тяжких дум Варвару отвлек Всеволод, каким-то чудным образом оказавшийся сегодня за хозяйским столом.
За почти три недели, которые Всеволод находился в селе, он успел показать себя не только как работящий и умелый кузнец, но и прославиться необычными способностями.
– Говорят, вы можете определить, что за хворь терзает человека? – спросил уже весьма подпитый лекарь у громилы. – И не только определить, но и вылечить. Должно быть, мне пора сниматься с места.
– Не переживайте, Тихон Гордеевич, – поспешил успокоить лекаря Всеволод. – Определить, возможно, и смогу, но вот вылечить – вряд ли. Я не силен в науке врачевания, и вообще не учился нигде. Все мои знания и вся моя сила дарованы лишь природой.
– Вы загадочный человек, Сева, – не унимался лекарь. – Никто о вас и вашей сестре толком ничего не знает. Может, поделитесь своей историей?
– Увольте, – усмехнулся Всеволод. – Разве сейчас время говорить обо мне или Руслане? Наша история не так интересна, как вам может показаться.
Ненадолго повисла тишина, и внезапно для всех послышался тоненький голосок Вари:
– А я бы послушала.
В этот момент Николай, словно очнувшись ото сна, изумленно глянул на невесту. Все, о чем говорили за столом до этого, не сильно его трогало, но предложение Вари не могло остаться незамеченным.
Всеволод хитро посмотрел на Варю и усмехнулся.
– Отказать вам я не вправе, милая Варвара. Тогда слушайте. Руслане было восемь лет, когда умерла мать, отца мы не знали вовсе. С тех пор нам пришлось странствовать по миру, в поисках крова и пищи. Мы устроились работать в дом к одним добрым обеспеченным людям. Я познавал кузнецкое мастерство и не чурался всякой работы, Руслана же прислуживала в избе. Жили мы в сарае, спали на соломе и зимой и летом, перебиваясь лишь теми харчами, что выделяли нам хозяева. Потом нам пришлось покинуть дом, и мы отправились скитаться дальше. Где бы мы ни были, всюду нас ждала тяжкая работа и скромные гроши, часть из которых я пытался сохранить для постройки жилья. В конце концов, выстроив небольшую избу, мы вскоре снова остались без крова, по причине пожара. Вот и вся история.
– Это очень грустно, – промолвила Варя. – Я вам сочувствую.
– И этого не стоит делать, поверьте, – сказал Всеволод, все так же улыбаясь. – Все самое ценное, что было у нас, мы сохранили. – И после некоторой паузы дополнил: – Это наши жизни.
Чего было не сказать о несчастной Лизе, которую все, кроме хозяев дома, быстро позабыли. После поминок Николай провожал Варю домой. Солнце уже садилось, но девушке хотелось хоть