– Вздор, – прошептала Варя, не желая смотреть на берег и видеть, как бесы взирают на нее черными пустыми глазницами. – Я вам не достанусь.
Она продолжила идти дальше, как вдруг кто-то сильно схватил ее за руку и потащил к себе. Девушка обернулась и увидела Всеволода. Он стоял возле нее и внимательно смотрел ей в глаза. Мощным громким голосом он сказал:
– Очнись!
Девушка вздрогнула всем телом, но все также была поглощена рассветным утром, которое никогда не существовало, утром, желающим затащить ее в ловушку.
– Очнись! – еще громче сказал Всеволод, и вдруг все вокруг треснуло, как разбитое стекло, и девушка увидела себя в воде, а вокруг темное небо, дождь и грозу.
Всеволод потянул ее за руку и вытащил на берег. В левой руке его находилась мокрая соломенная кукла. Он раздавил ее и скинул солому на берег.
Он притянул Варвару к себе и властно молвил:
– Собирай вещи и немедленно покидай Каменку. Тебе здесь не будет жизни больше никогда. Забудь Николая. Забудь Руслану. Меня забудь. Убирайся с матерью и отцом как можно дальше и больше не позволяй никому завладеть твоим разумом.
Спустя несколько секунд после его слов над головой Всеволода и Варвары сверкнула молния и ударила аккурат в реку. Белая вспышка ослепила девушку, и она лишилась сознания.
Глава 6. Отъезд
После короткого, но тяжелого разговора, Николай Николаевич вернулся к себе в комнату и закрыл дверь. Его будто разрывало на части. Одна сторона его души кричала от отчаяния и боли. Никогда бы прежде он не причинил таких страданий ни одной живой душе, не говоря уже о Варваре. С самого детства он оберегал ее от всех бед и обещал быть защитником на всю оставшуюся жизнь.
Но время, как известно, вносит свои поправки. И уже не защитником, женихом, любимым, а палачом являлся Николай. Он не понимал своего состояния и был, будто одурманен силой ему неизвестной и неподвластной.
В этот день Николай так и не встретился с Русланой. Скрывшись в своем убежище, он лег на кровать, закрыл глаза и слушал, как за окном бушует гроза. Ближе к вечеру, когда Авдотья Петровна позвала его на ужин, Николай спустился в столовую и, опустив взгляд вниз, сел на свое место.
Никола молча проглотил пищу, отвечая на вопросы матери и отца короткими фразами. Авдотья Петровна была уверена, что сын все еще неважно себя чувствует, поэтому не слишком разговорчив. Она не являлась свидетелем беседы, произошедшей между Николаем и Варварой, потому как в это время выходила к Тихону Гордеевичу за лекарством, и ждала, пока дождь немного стихнет.
Николай Афанасьевич же, также отсутствующий дома в тот час, был более проницателен и сразу заподозрил, что молчаливость сына связана не только с болезнью. Помещик не стал допытываться Николу, решив отложить все важные разговоры до завтрашнего дня.
И когда минула ночь, утром ветер разогнал тучи, а небо озарилось ярким солнцем, в кабинет к Николаю Афанасьевичу вбежал без стука его помощник и управляющий поместьем Федор Нравов. Он был не на шутку перепуган и встревожен.
– Федор, что стряслось? – спросил сонный помещик.
– Николай Афанасьевич, я с дурными вестями.
Волнение, испытываемое Федором, было заразно, но помещик постарался сохранять спокойствие духа, и тут же молвил:
– Присядь, Федор! Давай все по порядку.
Федор сел на диванчик, снял шапку, сильно сжал ее в руках и стал рассказывать:
– Вчера после ужина в конторку прибегала Оксана, служка Рогожинская, да попросила немедля седлать всадника и отправить его встречать Никиту Александровича, потому что барыне сильно нездоровится. Антип же говорит, что на горничной лица не было, и она едва могла связать пару слов. Ну, он так и сделал, как велели. Не стал докладывать никому, потому что, видите ли, барыня попросила Оксану пока не тревожить никого. Всадник вернулся ночью, напоил лошадь, да пошел дрыхнуть. А часом назад ко мне прибежала Соня, подруга Варвары Никитовны, сказала, что у них кое-что произошло.
– Что произошло? – Николай Афанасьевич даже побледнел, боясь услыхать плохую весть.
– Она молвила, что Рогожины собрали пожитки в телегу и покинули село. Варя с Соней даже не объяснилась толком. Все так быстро случилось.
Наверное, гром в ясный день удивил бы Николая Афанасьевича меньше, чем вести Федора. Свадьба ожидалась через день и уже на кухне велись приготовления, а во дворе наводился порядок.
– Но это еще не все, Николай Афанасьевич. Поговаривают, будто Варя вчера в подвенечном платье в полях бродила. А вернулась без чувств на руках у Всеволода. Он выпроводил Оксану из дому и запретил ей порог пересекать, пока он не даст дозволение. До самого вечера Всеволод был наедине с Варварой. И только потом Оксане велели бежать в конюшню.
– Нет, быть такого не может, – тихо молвил помещик. – Это сон чей-то, фантазия! Никогда бы Никита Александрович не уехал, не объяснившись и не попрощавшись со мной, тем более перед свадьбой детей. Да и что могло случиться с Варварой?! Давай коней ко двору немедля, едем к Рогожиным.
Федор не стал спорить с помещиком, а побежал к конюшне. Через несколько минут у ворот стояли лошади. А еще через три минуты Николай Афанасьевич и Федор зашли в пустой дом. Точнее, вся мебель была на месте, а вот хозяева скрылись.
Николай Афанасьевич обошел комнаты и проверил шкафы – они были пусты. Только в Вариных покоях на кровати лежало серое, с грязными пятнами, платье. Помещик дотронулся до еще влажной ткани, с трудом осознавая, что весь рассказ Федора может быть правдой. Последний раз, когда Николай Афанасьевич встречался с Никитой, тот был весел и разговорчив. С нетерпением купец ждал свадьбы, которая могла бы объединить две семьи.
Прокручивая в голове прошедшие события, помещик не знал, как поступить дальше. Он повернулся к Федору и неуверенно велел:
– Зови Оксану, а потом Соню. Мне нужно узнать у них все обстоятельства.
Приказ Николая Афанасьевича был тут же исполнен. Первой явилась Оксана. Все дальнейшие разговоры проходили в комнате Варвары. Помещик сидел за столом у самого окна, а Оксана стояла подле него. Она опасливо поглядывала на помещика, всем видом показывая, что будь ее воля, то вчерашний день она с удовольствием позабыла бы.
– Ну, – властно сказал помещик, – рассказывай, как дело было. Почему Никита Александрович уехал вместе с семьей так неожиданно?
– Николай Афанасьевич, бога ради, не знаю, – взмолилась Оксана. – Варвара Никитовна в последние несколько дней была сама не своя. Бледная стала, не ела совсем. Я хотела лекаря привести, так она отказалась. Вчера барыня в поместье ходила. А по возвращении надела подвенечное платье и ушла куда-то босая. Я уж хотела тревогу бить, как вдруг явился этот ваш, Всеволод. Барыня бездыханно на руках его лежала. Испугалась я, думала, что померла она, а этот взял и выгнал меня прочь. Сказал, чтобы я сидела как мышь и не высовывалась. Мне так страшно стало. Я в окошко разок заглянула, а он печь топит, и туда подкидывает что-то. Барыня на печи, в одной рубашке. Смотреть жутко. Он потом кликнул меня и велел, чтобы я за Никитой Александровичем послала лошадей. Да чтобы слова лишнего не промолвила. Так все и было, клянусь вам!
– Ты хочешь сказать, что доверила жизнь барыни какому-то приезжему человеку?! Почему за Тихоном Гордеевичем не послала? Почему меня не нашла? – голос Николая Афанасьевича становился все громче и злее.
– Смилуйтесь, Николай Афанасьевич, мне жутко стало так, что и шевельнуться боялась. Барыня будто померла, а он ее не иначе как с того света вытащил, – умоляющим тоном сказала Оксана. – Век не забуду того, что вчера увидела. Смилуйтесь, барин. Я ведь только добра хозяйке желала.
– Ладно, иди с глаз моих прочь! – Николай Афанасьевич нервно махнул рукой.
Оксана, бледная и заплаканная, выбежала из комнаты. Следом зашла Соня. Выглядела она не лучше горничной. В глазах ее отразилась печаль.
– Что скажешь, Софья? – немного успокоившись, спросил помещик. – По какой причине Рогожины покинули село?
Соня немного замялась, опустила глаза. Казалось, ей сложно говорить о том, что случилось сегодня утром. Она должна была гулять на свадьбе близкой подруги, а вместо этого стоит в ее комнате, и думает о том, не страшный ли сон ей снится часом.
– Я виделась с Варварой этим утром. Рогожины уже садились в повозку и собирались в путь. Мне удалось лишь на несколько минут переговорить с Варей.
– И что же она тебе сказала?
– Сказала, что ей очень жаль, что так вышло. Она просила передать вам и Николаю Николаевичу, что очень любит и уважает вас, но больше оставаться здесь не может. Варя ничего не объяснила толком, – девушка подняла глаза и немного увереннее заговорила. – Да и объяснять здесь нечего. Она бы никогда не покинула Каменку и не бросила Николая без видимой на то причины.
– Варвара мне как дочь! – сказал помещик. – Если бы что-то случилось, она должна была бы обсудить все со мной, прежде чем уехать. Это безрассудство оставлять все перед самой свадьбой! Я немедленно отправлюсь за Рогожиными и потребую объяснения.
– Да какое объяснение вам нужно, Николай Афанасьевич?! – вскрикнула Соня. – Вы лучше с сыном своим объяснитесь. Живете под одной крышей и не видите, что творится с вашим отпрыском. Я прошу прощения, Николай Афанасьевич, но мне ведомо не больше, чем вам. Мое сердце так же разбито, как и ваше. Если более нет ко мне вопросов, то разрешите откланяться.
– Прости, Соня, – уже немного мягче промолвил помещик. – Иди с богом.
Соня вышла из комнаты, оставив Николая Афанасьевича одного. Варвара собиралась так поспешно, что не захватила с собой некоторые вещи. На столе лежали стопкой книги, чернильница с пером, подсвечник. Дом был оставлен всего лишь несколько часов назад, а пустота уже успела заполонить его, как и сердце Николая Афанасьевича.
Он опустил голову и все думал над тем, что ему поведали девушки. Странным в этой ситуации было абсолютно все, в том числе участие Всеволода. С ним еще предстоит отдельный разговор. А пока стоило пообщаться с Николаем, который и вправду весьма переменился с недавних пор.